Хозяйка Алмаза (СИ) - Кота Анна. Страница 36

Генриетта стояла позади меня. Я почувствовала, как она напряглась. Её теплые руки, которые давали мне ощущение поддержки, почти до боли сжали мои плечи.

- Чем же Азиза вам не угодила? - поинтересовалась Генриетта особенно ледяным тоном. Я воздала хвалу небесам, что она не владеет боевой магией. Иначе бы одновременно с этой фразой ректора унесло бы порывом штормового ветра, смыло волной или на его голову обрушился поток кипящей лавы.

- Эта девушка собирается на глазах у всех принести в жертву стихиям своего резервуара, чтобы пошатнуть общественные устои. Как вы думаете, будут ли крепки союзы, скрепленные на этом ритуале, если резервуары, которые только начинают служение магу увидят, что жизнь таких, как они, ни во что не ставят? И что маги ради прихоти готовы убить одного из них лишь бы утереть нос педагогическому совету академии. Как будут при этом чувствовать себя остальные студенты? Не находите, что это странно для юной девушки быть такой хладнокровной убийцей?

- Вы забываетесь, ректор Бьёрклунд! - голос Генриетты дрогнул от гнева.

Какое-то время ректор молча сверлил Генриетту взглядом. Вероятно, она отвечала ему тем же.

- Бьюсь об заклад, вы не дали ей возможности объясниться, - уже спокойнее сказала Генриетта, чеканя каждое слово.

Тот вопросительно посмотрел на меня, видимо, намереваясь исправить это упущение. Я открыла рот, чтобы все объяснить, но не успела вымолвить ни слова, так как Генриетта опередила меня.

- Азиза - добрая душа, - сказала она, - поэтому не смогла пройти мимо резервуара, оказавшегося в беде. Она забрала его прямо из рук конвоя, который должен был отправить его на утилизацию. Никто из магов бы не решился оформить контакт на Алмаза, учитывая его состояние после травмы. Так что ваши обвинения нелепы и безосновательны. А учитывая, что профессор Густав дал положительное заключение на прохождение ритуала, вы не имеете права этому препятствовать.

Мне показалось или ректор едва заметно кивнул?

- Вы не будете препятствовать тому, чтобы эти двое в назначенный час вошли в ритуальный круг, - сказала Генриетта, выделив последние слова.

Неужели Генриетта имела какой-то козырь в рукаве, потому что все это звучало так, будто она разыгрывала серьезную карту. Возможно, ректор ей чем-то обязан? Как целительница она могла хранить какую-то его тайну. Иначе как объяснить то, что он согласно кивнул и сделал жест рукой, показывая нам, чтобы мы выметались из кабинета.

Я не могла поверить своим глазам. Только что он запугивал меня и убеждал, что не стоит даже думать о ритуале с Алмазом, а теперь так легко согласился, стоило Генриетте надавить на него.

Когда мы вышли из кабинета, мать посмотрела на меня таким строгим взглядом, от которого мне захотелось провалиться сквозь землю.

- О чем ты только думала в тот злополучный час, когда заключила этот контракт? - Генриетта, которая держалась в кабинете ректора, словно волчица, защищающая своего детеныша, когда опасность миновала прислонилась к стенке и побледнела, словно сейчас упадет в обморок.

Я взяла ее под руку, и мы обе сползли по стенке, усевшись на пол прямо в коридоре. Благо сейчас, когда занятия закончились, кроме нас здесь никого не было.

- Ты уже сказала Алмазу? - Генриетта повернулась ко мне и заглянула в глаза.

- Нет.

- Ты должна предоставить ему выбор.

- Но какой выбор, мама?

- Не бери на себя слишком много, моя дорогая. Может, он решит вернуться в Магистрат, и там будут решать его судьбу. В конце концов, ты - простая смертная, а не Изначальный Дух, из которого берет свое начало Вселенная.

Я не знала, что на это ответить, поэтому промолчала.

- Раз уж ты во все это ввязалась, я дам тебе только один совет, - сказала Генриетта, - в своем стремлении помочь другим не забывай о себе.

Генриетта поднялась, поправила подол платья и удалилась по коридору, оставив меня одну.

Какое-то время я сидела на полу, обхватив колени руками, и смотрела на стену, будто надеясь, что на ней вспыхнет указание, что же мне теперь делать? Но стена не снизошла до ответа, поэтому я пошла в библиотеку, искать ответы в учебниках. Я не знала, где найти силы, чтобы вернуться домой, посмотреть Алмазу в глаза и сообщить, что, возможно, сегодня - последний день его жизни, и завтра он может погибнуть.

Я попыталась представить, чем сейчас занимается Алмаз. Возможно, он беспокойно ходит из угла в угол, ожидая моего возвращения, чтобы узнать о результатах проверки. А вдруг Густав с присущей ему холодностью сообщил Алмазу показатели? Или Алмаз, как обычно, углубился в свой томик восточной поэзии. Он находил в этих стихах утешение и удовольствие. Иногда лицо его озарялось каким-то внутренним светом, когда он подолгу смотрел на страницу, а его глаза снова и снова возвращались к уже прочитанным строкам. Или он задумчиво смотрел в одну точку, не видя ничего вокруг, и наверное, представлял описанные в стихах пейзажи или повторял про себя понравившиеся четверостишия. Подперев голову рукой, он думал о чем-то своем и уголки его губ касалась едва заметная улыбка. Пусть уж лучше еще несколько часов он будет счастлив за своими книгами, а я пока постараюсь найти хоть что-то, что может помочь нам завтра пройти ритуал.

Я вернулась домой, когда уже стемнело. Весь день я пыталась читать, но никак не могла сосредоточиться, поэтому в основном сидела за столиком в библиотеке обложившись учебниками. Раз за разом я открывала главы с описанием ритуала, но прочитанное тут же вылетало у меня из головы, и блуждая глазами между строк, я продолжала думать о своем. По большей части, я провела день в мучительных раздумьях о том, что я должна сказать Алмазу, и какой выбор ему предоставить.

Все это было совершенно невыносимо, но обратного пути не было. Как однажды сказала Генриетта, возможно, я дала ему надежду, которой не суждено было сбыться. Что, если ее слова окажутся пророческими? Как бы там ни было, теперь я не могла спрятать голову в песок и вернуть его обратно в центр. После всего, что произошло, он стал мне, по меньшей мере, другом, которого у меня никогда не было. А бросить единственного друга в беде я не могла. Да что уж тут говорить, я не смогла пройти мимо, когда мы еще даже не были знакомы, а теперь уж и подавно...

Поразмыслив, я пришла к выводу, что не скажу ему о предложениях заменить его на элитного резервуара, чтобы он лишний раз не чувствовал себя обязанным. По сути, ответить на это предложение согласием - это тоже самое, что вернуть его в центр, где его ожидала утилизация, от которой я все это время пыталась его уберечь. Другими словами, об этом не могло быть и речи.

Освободить Алмаза тоже не представлялось возможным. Если маг хотел разорвать контакт, то обязан вернуть резервуара в центр распределения, откуда его отправят обратно в Магистрат, так как из-за травмы он не подходит для передачи другому магу.

Как я смогу жить с тем фактом, что мы войдем в круг вместе, а выйду из него только я одна? О какой карьере мага может идти речь, если она построена на фундаменте чужой смерти? Я ведь даже не хотела пользоваться энергией живого источника, не говоря уж о том, чтобы положить на алтарь стихий жизнь своего резервуара.

И если презрение магического сообщества меня не пугало, то мысли о том, что до конца жизни меня будут преследовать муки совести, наводила ужас.

У меня никогда не возникало мысли освободить Алмаза, потому что это невозможно, но теперь, когда на нем не было ошейника, почему бы просто не позволить ему уйти? Ведь системы слежения, которая контролирует резервуаров, и встроена в ошейник на нем теперь нет. Но, если я позволю ему уйти, мне больше никогда не дадут заключить контракт на другого резервуара. Да он мне больше и не понадобиться, так как меня лишат магической лицензии, без которой можно не мечтать о том, чтобы заниматься магией.

С этими мыслями я вернулась в квартиру. Алмаз встретил меня возле порога, как только я открыла дверь.

- Где ты была? - он прислонился рукой к стене, перегородил мне проход и навис надо мной, вопросительно заглядывая в глаза.