Принцесса на горошине (СИ) - Риз Екатерина. Страница 47

- И что делать? – спросила я.

Давыдов хмыкнул, посмотрел на меня и улыбнулся.

- Встречать родителей. Улыбаться. Попытаться их заверить, что всё хорошо.

- А разве у нас что-то плохо?

Марат промолчал, не ответил, но я заподозрила, что он обдумывал это «у нас». Как именно это преподнести родителям.

Накануне приезда его семьи, я благоразумно собрала по его квартире все свои вещи и перевезла обратно в дом отца. Возможно, я была не права, не стоило этого делать, но догадывалась, что Марат от меня этого ждет. Благоразумия и понимания. Я решила его проявить, без лишних слов и пояснений. Вещи свои из его квартиры я увезла, и стала ждать. Не знаю чего, наверное, приглашения на знакомство.

- Меня тоже пригласят? – едко поинтересовался отец, наблюдая мои мучения. Я нервничала в ожидании и почти страдала.

Я пожала плечами, в ответ на его вопрос.

- Не знаю.

Отец недовольно хмыкнул, зло встряхнул газету, которую читал. Папа обожал читать газеты, никакими гаджетами его в этом плане было не соблазнить. Папа любил бумажную прессу.

- Весьма странно, знаешь ли, осознавать, что твою дочь отбирают, как породистую кобылицу.

- Папа, ну что за глупости, - возмутилась я.

- Притом, что я, как бы, и не конюх, - продолжал он. – Это я, Марьяна, должен отбор претендентов на твою руку проводить. И я, между прочим, могу себе позволить быть придирчивым. А это что такое?

- У них традиции, папа, - повторила я за Маратом, - обычаи… патриархат.

- У меня, может быть, тоже патриархат. И тоже традиции.

- Папа! – вновь возмутилась я на его красноречивый, намекающий тон.

- Я тебя предупреждал, - всё же высказал мне отец. – С самого начала предупреждал.

- О чем?

- О том, что ничем хорошим твои фантазии в отношении Марата не закончатся. Любовь – это одно, а вот жить с человеком, который эту жизнь совсем иначе видит – совсем другое. Вот тебе и обычаи, и традиции и патриархат приплыл. Нравится чувствовать себя неправильной? Точнее, недостойной.

Не нравилось, но что я могла поделать?

Следующим вечером я была приглашена на ужин с родителями Марата. Причем, ресторан был для меня незнакомый, как Марат пояснил, заведение принадлежало татарской диаспоре в Москве, и кухня была соответствующая, как и обстановка, и посетители. С одной стороны это было неплохо, вокруг не будет знакомых, которые станут подходить и заводить ненужные разговоры, а вот с другой – я окажусь на чужой территории, без поддержки и чего-то привычного вокруг. Мне придется разговаривать с незнакомыми людьми на темы, которые их волнуют, пить и есть непривычную для меня еду. И при всём при этом, продолжать мило улыбаться.

Но всё же я старалась смотреть на происходящее с позитивом. Напоминала себе, что очень долго ждала этой встречи, знакомства, дальнейшего развития наших с Маратом отношений. А чтобы это произошло, необходимо понравиться его родителям. Найти с ними общий язык.

И, как я понимаю, не перечить его отцу.

К выбору вечернего наряда я подошла со всей ответственностью, знала, что родители Марата более благосклонно отнесутся к чему-то скромному, консервативному. И я была уверена, что с выбором угадала. Марат тоже ничего мне не сказал, даже похвалил вскользь, а вот его родители при знакомстве всё равно смотрели на меня с непониманием и настороженностью. Хотя, скорее всего, дело было совсем не в моём кружевном платье. Дело было во мне. Меня изначально восприняли, как препятствие.

В целом первый ужин с родителями Марата прошёл неплохо. То есть, не хорошо, но не катастрофично. Ожидания у меня были другими, я мечтала о том, что мы познакомимся, что я смогу внушить родителям любимого человека доверие, о внезапной любви ко мне и понимании речи, конечно, и не шло, но хотелось встретиться с ними и понять, что Марат зря меня запугивал.

Но нет, не зря.

Конечно, во время ужина все держались в рамках приличий, вели разговор, я улыбалась, отвечала на вопросы. Но вопросы ко мне были, в основном, бесстрастными, без особо интереса ко мне, как к личности, без любопытства к моей жизни и внутреннему миру. Словно, родители Марата были уверены, что я лишь момент несерьёзности в жизни их сына, московское увлечение, и всерьёз интересоваться мной не стоит. Понимание этого меня, конечно, задело, я весьма остро ощутила легкое отчуждение в мою сторону. Назим Агзамович и Алия Ренатовна больше общались с сыном, что и понятно, они давно его не видели, а я чувствовала себя неким ненужным приложением. Но продолжала бодро улыбаться, и отвечала тогда, когда ко мне обращались. Уже поняла, что вмешиваться в разговор и навязывать свои темы, не стоит.

А ещё я поняла, что боюсь отца Марата. Каждый его взгляд в мою сторону был настоящей пыткой. Меня пронзало чувство неполноценности от макушки до пяток.

В общем, я была разочарована.

- И что же, вы живете вместе? – неожиданно спросил Назим Агзамович, и взглянул на сына. Пристально и настойчиво. Я как раз в этот момент пробовала десерт, и моя рука с ложкой замерла в воздухе. Я тоже на Марата посмотрела. Заметила, как тот медлил с ответом, после чего покачал головой.

- Нет, папа. Конечно, нет.

«Конечно, нет». И что это значит?

Взор Назима Агзамовича снова обратился ко мне, и взгляд этот снова был изучающий и хмурый. Руку с ложкой я опустила, десерт так и не попробовала.

- А что говорит твой отец? – поинтересовался он у меня.

Я нервно кашлянула, постаралась улыбнуться спокойно.

- Папа… он уже достаточно хорошо знает Марата, у них хорошие отношения. Марат даже работает сейчас в компании отца. – Я на любимого взглянула, у меня был порыв дотронуться до его руки, я даже руку к нему протянула, но в последний момент её отдёрнула.

- Что он говорит по поводу ваших отношений? – настойчиво повторил отец Марата.

Я в растерянности моргнула, не до конца понимая, на что он намекает. Марат сидел рядом со мной и тоже молчал. На помощь, хотя, не уверена, что это была именно помощь, неожиданно пришла Алия Ренатовна. Она взглянула на мужа и негромко и достаточно мягко проговорила:

- Назим, в Москве совсем другие нравы. Марат не раз пытался тебе об этом сказать.

Я поняла, что мне стоит вмешаться, чтобы меня окончательно не записали в пропащие женщины. Я снова нервно кашлянула, и начала говорить звонким голосом:

- Конечно, папа тоже задаёт вопросы по поводу наших… - В последний момент мне показалось, что если я повторю слова отца Марата, который с явным сомнением рассуждал «о наших отношениях с его сыном», то я пойду у него на поводу, и поэтому решила немного свою речь подкорректировать. – По поводу нашего с Маратом будущего, но он понимает, что нам самим нужно определиться со своими планами. К тому же, у Марата новая должность, она требует полной отдачи, времени и внимания…

- А ваша мама, Марьяна? – заинтересовалась Алия Ренатовна.

- Мама погибла в автокатастрофе… давно, я была совсем маленькой. Я даже не помню её.

- Очень печально.

Я кивнула, соглашаясь.

Назим Агзамович тоже кашлянул, в сторонку.

- А ваш отец, значит, тот самый Дегтярёв.

Я взглянула на него, улыбнулась несколько смущенно.

- Да, это мой папа. – И добавила: - Он замечательный человек.

- Не сомневаюсь.

Закончить ужин на плавной ноте тоже не получилось. Родители Марата, конечно же, остановились у него, моё присутствие там было лишним, и после ресторана меня встречала охрана с Пал Палычем во главе. Что произвело впечатление, но, как я подозревала, совсем не то, которое было необходимо.

- Всё плохо, - пришла я к выводу, когда мы отъехали от ресторана. Мы с Маратом даже попрощаться не смогли, парой слов перекинуться не смогли. Мне казалось, что за мной неотступно наблюдал тёмный, мрачный взгляд Назима Агзамовича. Он разглядывал меня, то, как я стараюсь держаться поближе к его сыну, неодобрительно смотрел на автомобиль с охраной, и я уверена, что, как только я села в машину, он спросил у своего сына: