Я выбираю тебя - Робертс Нора. Страница 6

Глубоко вздохнув, он огляделся. Свободен ли он еще в своем выборе?

– Я собираюсь пожалеть вас, мисс Уинслоу… а кроме того, я питаю нежность к книгам.

– И я тоже, – начала она, но он опять взглянул на нее холодно и вопросительно. – Понимаю, понимаю, – заявила она со смехом, – я не очень-то аккуратна. Итак, по рукам, мистер Слейдермен? – Джессика солидно и торжественно протянула ему руку.

Сначала он посмотрел на протянутую ему руку, как на посторонний предмет. Мягкая, изящная, под стать ее имени и голосу. Обреченно ругнув про себя судьбу, которая сделала комиссара полиции крестным отцом мисс Уинслоу, Слейд взял эту руку в свою.

– Да, пожалуй, я заключу с вами сделку, мисс Уинслоу.

Джессика спрыгнула со стола и задержала его руку в своей. Она заранее знала, что ладонь у него окажется жесткой и сильной.

– Что вы думаете относительно фаршированных свиных котлет?

Котлеты были нежные и восхитительные на вкус. Слейд съел три штуки, сам себе удивился, но, вспомнив о том, что ленча не было, успокоился. Он закусил ломтиком кекса, нет, это дело, несомненно, имеет некоторое преимущество перед тем, которое он только что закончил. Две недели он обходился холодным кофе и черствыми сандвичами. И противник был отнюдь не так хорош собою, как Джессика Уинслоу. Она искусно поддерживала беседу за столом, а в довершение всего взяла его под руку и повела в гостиную.

– Садитесь, – предложила она, – я налью вам бренди.

Слейд направился к креслу. Заметив письменный стол, он сказал:

– Утром его не было.

– Что? – Держа в руке графин, Джессика оглянулась. – Ах, это. Да, только что привезли. Вы разбираетесь в антиквариате?

– Нет. – Он равнодушно взглянул на стол. – Это ваше дело, оставляю его вам, мисс Уинслоу.

– Джессика. – Она налила стакан и подошла к Слейду. – А вас как называть, Джеймс или Джим?

– Слейд, – ответил он, фыркнув. – Даже мать не зовет меня Джимом с тех пор, как мне исполнилось десять лет.

– У вас есть мать?

В голосе ее прозвучало невольное удивление, и он усмехнулся.

– Каждому человеку полагается иметь мать.

«Да, глупый вопрос», – решила Джессика, усаживаясь напротив него.

– Но у вас такой вид, словно вы уже родились на свет деловым, самостоятельным человеком.

Оба потягивали бренди, время от времени встречаясь взглядами над краями бокалов. Джессика ощутила внезапный озноб – непонятно почему. «Неужели души вступают в контакт независимо от воли человека?» – подумала она тупо. Разве не почувствовала она вот сейчас бурную работу его мысли? А может быть, это просто смятение в ее собственном сознании. Бренди, обжигая горло, согрел ее и вернул к реальности. «Говори, – приказала она себе. – Скажи что-нибудь».

– А у вас есть еще родственники? – выдавила она из себя.

Слейд неотрывно глядел на нее, раздумывая, возможно ли, чтобы вот так почти мгновенно установилось между ними острое, ранящее ощущение духовной близости. Такого с ним еще никогда не было. Не то чтобы он тяжело сходился с людьми. Были приятели, были любовницы. Смешно, ей-богу, – с ней едва знаком.

– Сестра, – ответил он, помолчав, – она учится в колледже.

– Сестра. – Джессика снова расслабилась и сбросила с ног туфли. – Это хорошо. Я всегда хотела, чтобы у меня были сестра или брат, когда я росла.

– Да, за деньги их не купишь. – Слейд пожал плечами. Она удивилась и явно была уязвлена. Слейд мысленно чертыхнулся. Если в первый день она уже так проняла его, то что будет через неделю?

– Вы скоры на обобщения, – суховато заметила Джессика. – Наверное, потому, что вы писатель. – Отпив еще немного бренди, она отставила стакан. – А что вы пишете?

– Романы, которые не печатаются, – заявил он раздраженно.

Джессика рассмеялась, и точно так же, как в библиотеке, он невольно улыбнулся ей в ответ.

– Наверное, это очень разочаровывает?

– Ненадолго.

– А зачем вы этим занимаетесь?

– А зачем вы едите?

Джессика на минуту задумалась.

– Да, наверное, это похоже. А вы всегда хотели этим заниматься?

Слейд вспомнил об отце. Тот все время талдычил, что его сын будет Слейдерменом-вторым в силах безопасности. Вспомнил, как подростком он в ученических тетрадках писал свои первые рассказы. А какое выражение было в глазах отца, когда тот впервые увидел сына в форме полицейского! Да, и еще тот день, когда его рассказ впервые был напечатан.

Да, с ней ему было легче поделиться тем, чего он никогда не мог объяснить своим родным.

– Всегда.

– Бывает, что чего-нибудь очень хочется. Если не отступать, – размышляла Джессика вслух, – то непременно добьешься.

Слейд коротко рассмеялся и глотнул бренди:

– Так уж и непременно?

Она дотронулась кончиком языка до верхней губы.

– Ну почти. Это, в сущности, игра.

– Случая, – пробормотал он, хмуро уставясь в стакан.

– Удача всегда приходит не сразу и случайно.

Слейд пристально разглядывал янтарную жидкость, которая была почти того же цвета, что ее глаза. «Не надо ей позволять так запросто болтать о том о сем», – подумал он. Лишняя откровенность только испортит все дело.

– А, Улисс, а я все удивлялась, где ты пропадаешь.

Слейд перевел удивленный взгляд на большой лохматый меховой ком. Существо ловко подпрыгнуло и устроилось на коленях хозяйки. Она ойкнула и засмеялась:

– Черт возьми! Я столько раз тебе говорила, что ты не комнатная собачка. Ты мне все ребра переломаешь.

Она отвернулась, но мокрый розовый язык уже успел лизнуть ее в щеку.

– Перестань, – выкрикнула она, беспомощно отталкивая собаку. – Убирайся, уходи сию минуту!

Но Улисс дважды гавкнул и облизал ей все лицо.

– Что это? – тихо спросил Слейд.

Джессика снова попыталась столкнуть собаку с колен, уже посильнее, но Улисс положил голову ей на плечо.

– Это собака, разумеется.

– Для характеристики собаки слова «разумеется» недостаточно.

– Это большая пиренейская овчарка, – сердито сообщила она, явно задыхаясь под тяжестью груза. – И он три раза с позором изгонялся из клуба, где собак дрессируют. Ты, грязный увалень, убирайся с колен.

Улисс удовлетворенно вздохнул и не тронулся с места.

– Дайте руку, не видите, что ли? – потребовала Джессика. – На этот раз у меня точно будет внутреннее кровоизлияние. Однажды я два часа не могла встать, пока не вернулась Бетси.

Слейд, нахмурившись, подошел к собаке.

– Он кусается?

– Господи боже, я сейчас задохнусь, а этот мужчина интересуется, не укусит ли пес!

Усмешка как бы рассекла лицо Слейда пополам. Губы улыбались, а глаза глядели серьезно.

– Ну, в таких случаях невредно и поостеречься. Он может быть очень злобен.

Джессика прищурилась:

– А ну-ка, Улисс, поищи их!

Собака приподнялась и снова стала облизывать ее лицо, очевидно, в поисках воображаемых блох.

– А теперь приподнимите его, что ли, и дайте мне выбраться.

Слейд наклонился и обхватил мохнатый ком поперек живота. Тыльной стороной руки он задел грудь Джессики.

– Извините, – пробормотал он, пытаясь стащить собаку. – Боже милостивый, сколько же он весит?

– Наверное, килограмм сорок.

Покачав головой, Слейд схватил пса покрепче. Улисс соскользнул на пол и преданно улегся у ног обожаемой хозяйки. Сделав глубокий вдох, Джессика закрыла глаза.

Она вся была в белой шерсти. Собаку, видимо, никто не вычесывал, и она страшно линяла. Собственные ее волосы, цвета поспевшей, выгоревшей под солнцем пшеницы, рассыпались по плечам. Теперь, когда она успокоилась, почему-то стали больше заметны скулы. Рот полуоткрылся. Форма губ была изумительно женственной – как лук Купидона. Только вот нижняя губа чуть полновата. Но это говорило о бурном темпераменте и страстной натуре. Такие вещи можно стараться скрыть, но безуспешно.

Рот, скулы и закрытые глаза – пульс у Слейда участился. «Нет, это недопустимо, – одернул он себя. – Я не могу желать ее. Это совершенно безответственно. Это попросту глупо». Он с трудом отвел взгляд.