Отверженный VII: Долг (СИ) - Опсокополос Алексис. Страница 36

Разговор с кесарем о безопасности не то чтобы меня напугал, но насторожил. После того, как бабушка сначала пленением финнов, а затем поимкой Жилинского и пресс-конференцией с Каменским привлекла внимание к нашей семье не только в России, но и во всём мире, а я по факту стал без пяти минут главой рода Седовых-Белозерских, имело смысл относиться к своей безопасности более серьёзно, чем я относился прежде. У бабушки были враги, или как минимум, недруги, а я был сейчас самым близким для неё человеком. И мне очень не хотелось становиться её слабым местом. Поэтому о безопасности теперь надо было думать ежеминутно.

И ночевать в Новгороде однозначно не стоило, да по большому счёту вообще никуда из этой квартиры не стоило выходить. Если бы не встреча с Глебом, можно было бы сразу уйти порталом в имение бабушки; но подвести друга я не мог, надо было где-то с ним пересечься, и желательно недалеко от моей квартиры, чтобы никуда далеко не ходить.

«А зачем вообще куда-то ходить? — посетила мою голову умная мысль. — Глебу явно всё равно, куда ехать, так пусть едет сюда!»

С квартиры я всё равно собирался съезжать, поэтому никакого риска в том, чтобы рассказать о ней Глебу, не было. И это было максимально безопасно — в случае чего, за стеной был Хеду, довольно неплохой боевой маг.

Я позвонил другу, продиктовал адрес и сказал, что жду его к семи. На всякий случай предупредил, что времени у меня на разговор будет не больше часа. На самом деле, я мог поболтать и больше, но сказал так, чтобы Глеб не притащил с собой вино, рассчитывая на разговор по душам до середины ночи.

Глеб прибыл ровно в семь, выглядел он немного взволнованно, но при этом улыбался. Эмоций его я прочувствовать не мог из-за защиты, но по лицу и поведению было видно, что он рад меня видеть; впрочем, эта радость была объяснима — он добивался встречи со мной, и вот эта встреча состоялась. Мы по-дружески обнялись, перекинулись парой дежурных фраз о самочувствии, и я провёл Глеба в гостиную.

— Будешь кофе? — спросил я, включая кофемашину. — Или тебе чай? У меня есть на случай визита московских друзей.

— Мне бы чего покрепче, — усмехнувшись, сказал Глеб. — Но сейчас не до выпивки.

— Думаю, чашку кофе с коньяком или чая с бальзамом можно не считать за выпивку.

— Тогда чай.

Я заварил Глебу чай, добавил туда бальзам, сварил себе кофе. Делал это всё не спеша, словно пытался оттянуть начало серьёзного разговора; и по другу было видно, что он не спешит. Это немного напрягало. Впрочем, я уже от кесаря выехал напряжённым, поэтому Глеб тут не особо был виноват.

Друг устроился в кресле, сделал пару глотков чая, похвалил его вкус, а потом вдруг выдал:

— Я сразу хочу сказать, что знаю всё про тебя и Аню.

Это было довольно неожиданно. Я, конечно, допускал, что старик Денисов рассказал внуку о моих отношениях с Аней в Восточном, и допускал, что рано или поздно у нас с Глебом случится разговор на эту тему, но что начало у этого разговора будет таким — у меня дома за чашкой чая, я не ожидал. И даже немного растерялся.

— Мне жаль, — сказал я. — Мне очень жаль, что в своё время всё это случилось, но я даже извинения тебе не могу принести, потому что мне просто не за что извиняться. Разве что за то, что не сказал тебе об этом, когда узнал о вашей свадьбе. Но я не мог, я был связан клятвой. Рассказав тебе о наших отношениях, мне пришлось бы раскрывать детали нашего пребывания в Польше. Это сейчас все знают о том немецком проекте, а тогда это была государственная тайна, и я поклялся её не разглашать.

Глеб меня выслушал, как-то странно кивнул, то ли соглашаясь со мной, то ли просто на автомате, сделал ещё глоток чая и произнёс:

— Я тебе это сказал не для того, чтобы ты извинялся. Конечно, мне это всё очень неприятно, но я понимаю, что твоей вины ни в чём нет. Ты не знал, что Аня — моя невеста, не знал, кто она и откуда, и как я понял, ты даже не знал, кто ты сам такой. А осуждать друга за то, что он крутил роман с красивой девушкой, я не могу, не настолько я лицемерен. Тем более, уж кто бы осуждал, да только не я с моим опытом любовных приключений.

— Мне приятно слышать, что ты не держишь на меня зла, — сказал я. — И я очень надеюсь, что это не станет препятствием для нашей дружбы, учитывая, что ваша свадьба всё равно не состоялась.

— Мы с Аней хотим пожениться, — огорошил меня второй раз за пять минут Глеб.

— Пожениться? — невольно переспросил я. — Но ведь помолвку разорвали? Зачем тебе это?

— Я люблю Аню и хочу, чтобы она стала моей женой.

Глеб удивлял с каждой фразой.

— Поэтому я тебе и рассказал, что всё о вас знаю, чтобы между нами не было тайн, — продолжил друг. — Чтобы мы могли говорить, не думая о том, что можем случайно сболтнуть лишнего.

— Аня в курсе, что ты об этом знаешь?

— Она мне всё и рассказала.

— Она? — удивился я в очередной раз. — Я думал, что дед. Но…

Я осёкся, чуть не ляпнув лишнего.

— Что но? — переспросил Глеб. — Но зачем она это сделала? Ты это хотел сказать?

— Извини, это было некорректно с моей стороны. Но, согласись, это действительно всё довольно неожиданно.

Глеб кивнул, глотнул чаю и сказал:

— Я люблю Аню, и она меня тоже любит. Поэтому всё и рассказала, чтобы между нами не было никаких тайн, раз уж мы решили связать наши судьбы.

«Могла бы и меня предупредить, — подумал я, невольно разозлившись на Аню. — Договорились ведь, что никому не будем рассказывать».

Я разозлился на Аню не за то, что она рассказала всё Глебу — это было её право. Меня разозлило, что, не предупредив об этом меня, она поставила меня в глупую ситуацию. Хорошо хоть Глеб вроде бы адекватно всё воспринимал. Я же по большому счёту просто растерялся и не знал, как на это реагировать. Видимо, Глеб прочитал по моему лицу все мои эмоции, он грустно усмехнулся и сказал:

— Да я сам до сих пор не могу в это поверить. Никогда ни в кого не влюблялся. Увлечения были, но это так всё, ерунда. Да и к Ане сначала относился как к навязанной дедом невесте. Но потом в процессе общения что-то перевернулось. Она… Не могу даже толком всё объяснить. Плохо мне без неё, а с ней хорошо. Наверное, это и есть та самая любовь, о которой все говорят. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Я так ждал нашей свадьбы, а потом вот это всё случилось.

Глеб тяжело вздохнул, замолчал, развёл в бессилии руками, ещё раз вздохнул, а потом спросил:

— Можешь мне грамм сто чистого бальзама налить?

— Конечно, могу, — ответил я. — Но у него крепость — пятьдесят оборотов.

— А ты сюда плюхни, как раз будет примерно сорок, — сказал друг, протягивая мне чашку с недопитым чаем.

Чашку я брать не стал, вместо этого принёс бутылку с бальзамом, протянул её Глебу и сказал:

— Сам налей сколько надо.

Друг наполнил чашку до краёв и сразу же её опустошил, немного морщась при этом. А я тем временем пытался понять, зачем Глеб это всё мне рассказал. Неужели ему было так важно, чтобы я об этом знал? Вряд ли. И явно не благословения он у меня собирался просить. Так что же ему было нужно?

— И скоро у вас свадьба? — спросил я, когда Глеб допил бальзам и поставил чашку на столик.

— А вот здесь не всё так просто, — ответил друг. — Собственно поэтому я и попросил тебя о встрече. Родители Ани против нашего брака. Мои тоже, но с ними я вопрос решу, а вот Анины ни в какую.

— Почему?

— Наша семья сейчас в опале. В негласной, но всё равно это чувствуется. С нами мало кто сейчас хочет иметь дела даже в бизнесе, а тут дочь отдать замуж за Денисова — понятное дело, Васильевы на такое идти не хотят. Аня — это их капитал, и они хотят его удачно вложить. У Васильевых самих дела неважно идут, логично, что они опасаются того, что мы их с собой совсем на дно утащим. Ведь мы даже свадьбу нормальную не планируем.

— Почему?

— А кто на неё придёт? Даже наша родня, которая не самая близкая, и та сейчас старается лишний раз к нам в дом не приходить.