Кофе по-ирландски (СИ) - Полански Алла. Страница 38
– Я вижу, что тебе плохо от того, что я сделал…
– Правда? А зачем тогда делал?
– Так вышло… такая ситуация, все просили. Толкали в локоть… Это же не мой праздник…
– А! Ясно… Ну так они хотят и чтобы ты с ней переспал. Уверена: найдётся масса желающих над вами свечку подержать. Как в этом случае? Переспишь ради счастья друга?
– Не говори чепухи!
– Знаешь, если ты думаешь, что мне плохо, что я злюсь… Да… вначале было такое. Теперь мне просто всё равно.
– Но ведь и ты вовсю с этим… Ромой веселишься. Чем ты лучше меня?
– А кто меня вынудил так веселиться?
– Но ты же женщина…
– Да. Я – женщина. И, наверное, не самых строгих правил, как ты уже мог убедиться. Но я воспитана так, что когда я кого-то целую, это значит, что в данный конкретный момент я только с этим человеком. Я не могу параллельно раздавать свои симпатии.
– Она мне совсем не нравится.
– Ещё лучше! Я должна быть счастлива, что она тебе не нравится?
– Ну, пойми, я только потом понял, что наделал, и мне было стыдно к тебе даже подходить…
– Бла-бла-бла…
– Я серьёзно. Прости, если можешь…
– Паша, это не тот поступок, за который можно простить или не простить. Это тот поступок, который просто меняет отношение к человеку и всё. Не знаю, что ещё тебе сказать…
– Ты… меня бросаешь?
– А есть, что бросать?
– Да. Есть мы.
– А я пока этого не вижу. Есть я, есть ты. И эти «я» и «ты» отлично проводим время. Так что бросать просто нечего выходит. Прости. Я пойду в зал – замёрзла…
– Накинь мой пиджак…
– О! Спасибо, оставь его для той, которая в очереди за мной стоит.
Юля действительно стояла у выхода, делая вид, что разговаривает с кем-то из гостей.
– Да хочешь, я прямо сейчас ей всё в лицо скажу и объясню?
– Не-а… ты эту кашу из топора заварил, вот теперь и хлебай!
Я пожалась от холода и ушла. Краем глаза увидела, как к Паше засеменила на своих тонких ножках Юля.
***
Свадьба подходила к концу. Гости начинали потихоньку расходиться. Мама Ромы и Люсенька продолжали весело болтать, и я всецело погрузилась в их мир. Рома обнял спинку моего стула – казалось, будто он хочет меня защитить от чего-то. Я действительно чувствовала себя с ним уверенней. Когда Люсенька предложила Роминой маме выйти в дамскую комнату, я спросила, может ли Рома сделать кое-что для меня.
– Сейчас – что угодно. Только не проси меня бить ему морду. Руки – это моё всё.
– Однако! Ты иногда можешь быть совсем не занудным! Я всего лишь хотела тебя попросить проводить меня до дома. В таком виде страшновато одной даже на такси.
– Всего-то? Конечно, провожу. Поедем?
Рому прервал чей-то громкий голос.
– Попрошу внимания! Невеста и жених покидают нас! Но перед отъездом они приглашают в центр зала всех незамужних девушек!
– Ну во-о-о-от… Сейчас букет кидать будут… И не уедешь, ведь неприлично как-то…
– Ничего. Подождём.
– Пойдёшь?
– Куда?
– Ну как – куда? Букет ловить.
– Нет. Ты что? Я не собака, чтобы за кость в стае биться.
– Да ладно тебе! Это же весело! А я посмотрю.
– Нет уж… я тебе такого удовольствия не доставлю, извини. Пусть побьются те, кто ещё ни разу замужем не был, а для меня это уже не так актуально.
Подошли Люсенька и мама Ромы.
– Танюша! Ну что же вы! Ну разве можно не использовать свой шанс и не попытать судьбу?
– Люсенька! Я уже и так её пытаю, и эдак – не сдаётся, ну хоть ты тресни!
– Ох, и молодёжь пошла! Ленивая какая-то. Ну-ка, марш из-за стола!
Рома и Люсенька за локти подняли меня и придали ускорения в спину. Теперь уже на меня смотрели – не могла же я снова сесть за стол. Что делать? Пошла…
Встала с самого края, чтобы минимизировать шансы пролёта букета мимо себя. Юля горела от азарта, и если бы сейчас кто-нибудь выстрелил, она бы точно сорвалась с низкого старта и вырвала бы переходящий букет из рук невесты ещё до броска.
– Раз, два, три….
Передо мной мелькают руки, тела девушек… Как в замедленном показе я вижу их напряжённые лица, Юлину гримасу… Букет же, вопреки всем законам гравитации, летя прямо в Юлины руки, отталкивается от них и резко меняет траекторию. Не очень приятно получить букетом в лицо, но увернуться я не успела, поражённая невозможностью происходящего чисто с научной точки зрения.
– Я, это я поймала его! Видите, у меня даже лепестки остались в руке…
Юля отчаянно пыталась доказать своё право на этот приз. Без толку! Рома стоял совсем недалеко от меня. Он ловко подобрал букет, лихо давший мне пощёчину, и впихнул, ошарашенной происходящим, в руки.
– Нет! Все видели, что букет сам выбрал к кому прилететь! – настойчиво опровергнул он.
Юля только что поняла, как глупо выглядит в глазах всех, покраснела, глаза стали влажными от стыда, после чего она всё же убежала к столу.
Я стояла и нервно мяла многострадальный букет, навсегда потерявший товарный вид. Что с ним делать – ума приложить не могла, поэтому пошла к своему месту и положила на стол. Паша был занят тем, что помогал Максу и Ире собирать подарки и грузить их в машины. Используя эту суету, Рома и я незаметно вышли из зала, поймали машину и уехали.
– Ты что, бросишь теперь его?
– Не знаю пока… Вроде как и не за что, но на душе на редкость пакостно.
– Может, он и правда поддался влиянию и не хотел великочтимую публику разочаровывать?
– Каждый сам решает – быть ему обезьяной или нет.
– А к чему тут обезьяна?
– Да это я так… о своём.
– Мне кажется, он любит тебя.
– Интересный вывод. В какой же конкретно момент свадьбы ты это понял?
– Ты забыла? Я же души лечу – меня не обманешь. И ты его любишь…
– Я? Может, и люблю. Просто сейчас как черепашка в панцирь забралась и ничего ни видеть, ни знать не хочу. Понимаешь?
– Время нужно… Тебе больно, и не говори, что нет. Вот когда людям так сильно больно, они физически не могут ничего видеть и чувствовать, кроме этой боли.
– Наверное, ты прав, о, великий душелечитель!
– Очень бы хотелось, чтобы ты не рубила с плеча. Разбить можно всё что угодно, а вот потом склеить мало кому удаётся. Мне вот не удалось…
– Любил?
– Сильно. И больше не могу пока… болит ещё…
– Эх! Два товарища по несчастью!
– Точно!
Приехали. Рома не собирался даже выходить из такси, но я его всё-таки вытащила. Было действительно больно, и я не могла себе представить, как дожить до утра со всеми этими мыслями наедине с самой собой…
Мы пошли в маленький бар, который находился в соседнем от меня доме и просидели там почти до утра. Старались не говорить о своих сердечных делах – просто болтали обо всём и ни о чём.
Рома уже почти засыпал, и я решила, что веду себя как самая настоящая эгоистка – за своими проблемами совсем позабыла, что человек не спит вот уже вторые сутки. Вызвали такси к моему подъезду, расплатились и вышли…
На ступенях подъезда сидел, обхватив голову руками, пьяный вдрызг Паша. Это было понятно с первого взгляда. Разве трезвый человек сел бы в светлом костюме на грязные и сырые ступени?
Заметив меня, он ещё какое-то время приглядывался к Роме, а потом резко встал и двинулся в нашу сторону.
– Так! Этого ещё не хватало… Всё, твоя любовь сейчас точно будет мне бить морду.
– Ты? Это опять ты? Тебе чего надо от моей девушки? Чего ты всё трёшься около неё?
– Спокойно, молодой человек! Давай без глупостей: я всего лишь проводил Татьяну до дома.
В это время подъехало такси и остановилось как раз возле нас с Ромой.
– Ром, садись давай. А то кто его знает, что ему в голову взбредёт в таком состоянии?
Рома бросил взгляд на Пашу. Тот стоял и раскачивался, не в силах вернуть свой вестибулярный аппарат в адекватный режим работы.
– Нет уж! Теперь я точно не могу уехать… По крайней мере один. Иди домой, а я его заберу и до дома доброшу, – предложил Рома.
– Хорошо! Если что – звони, ладно?