Спорим, она будет моей? (СИ) - Перевязко Мария. Страница 35

— Знаешь, что я увел у брата девушку? — ни с того ни с сего спрашивает отец. — Твою маму?

— Ну… я слышал что-то такое, но, по-моему, «увел» - слишком громко сказано. Просто подсуетился раньше.

Отец хмыкает и покачивает головой из стороны в сторону.

— Нет. Именно увел. Если бы я не заметил, как он за ней увивается, я бы и внимания на нее не обратил. Но я заметил. Во мне проснулся дух соперничества. И я вроде как победил. Но вот…

— Но вот что?

Раздражения скрыть не получается. Завоевал он девушку, победил. Что ж тогда за семья у нас такая? Что стряслось с той красивой историей любви?

— Позже она призналась, что встречалась со мной только для того, чтобы позлить моего брата. К тому моменту мы были в браке два года, — отец горько усмехается и проводит рукой по волосам. — Если Влад и злился, он этого не показывал, он просто перестал с нами общаться. Но, когда у нас с твоей матерью заходил о нем разговор, или просто упоминалось его имя, она заметно грустнела и уходила в другую комнату. А однажды он пришел… Я был на работе, а когда вернулся, увидел, что она держит его за руку и чуть ли не светится. Не знаю, что между ними тогда произошло, но в тот день я избил своего брата и запретил ему переступать порог моего дома.

Начинает накрапывать дождик. У меня нет слов, чтобы что-то сказать папе. Хотя один вопрос все же у меня есть.

— Ты вообще когда-нибудь любил маму?

Он реагирует моментально:

— Конечно! Стал бы я жениться на ком-то только для того, чтобы насолить брату? Я действительно влюбился в нее. Только вот не удосужился поговорить с братом и все ему объяснить. Я поступил, как свинья, сын. Не дал двум влюбленным быть вместе.

— Эй, пап! — я останавливаюсь и слежу за тем, как он поступает точно так же и изучает меня внимательным взглядом. — Ты ведь поступил так во имя любви. Не вини себя.

Давно я этого не делал. Чувствую себя маленьким, утыкаясь носом в плечо отца. Он похлопывает меня по спине, отстраняется, все еще держа меня за плечи и глядя на меня с благодарностью.

— Я тебе скажу так, — серьезно произносит он, — если испытываешь к девушке какие-то чувства, не тяни, скажи ей об этом.

Я нервно топчусь на месте, затем нерешительно кошусь в сторону отца.

— Но, если со мной ей будет хуже, чем без меня?

Отец хмурит брови и смотрит на меня, как на неразумное дитя.

— А это уже не тебе решать, ­— говорит он уверенно. — Не бери на себя слишком много. Иначе будешь, как Влад. А он воссоединился со своей любимой только спустя десятки лет.

— А вот тут не понял. То есть, как это он… Стоп. Пап.

Он с интересом следит за тем, как вытягивается мое лицо.

— Пришло время побыть хорошим человеком, — непринужденно говорит отец, но я все равно чувствую, сколько боли от скрывает за своим неизменным хладнокровием. — Знаю, мы с мамой здорово подпортили твою жизнь, и я за это прошу прощения. Надеюсь, с этого дня все будет иначе. Не смотри на меня так, я не бросаю тебя. Просто поступаю, как должно. Если что, я всегда рядом.

Последний раз подмигнув мне, он движется к своему автомобилю. Дождевые капли стекают по моим волосам, капают мне на нос и скатываются по подбородку. Я считал Влада каким-то сказочным героем, но кто бы мог подумать, что героем окажется мой отец?..

Глава 38. Олеся

— Ты заболела?!

Мама появляется из ниоткуда и смотрит на меня перепуганным взглядом. Я поворачиваю ключ в замке и морщусь от боли. Когда падала на асфальт, ободрала ладони и порвала юбку. Ее-то не жалко, давно надо выбросить этот мусор. А вот руки противно пульсируют, и любое прикосновение к чему-либо вызывает новый приступ жгучей боли. И хотела бы я сказать, что оно того стоило, но нет. На какое-то мгновение моя голова действительно прояснилась, и мне удалось забыть и о Калиновском, и об Олимпиаде, с которой я так постыдно сбежала, и о маме, обо всем на свете. Но я как-то не подумала, что этого краткого мига мне не хватит. А теперь вдобавок к воспоминаниям еще и ладони гудят. Да и подташнивает до сих пор. Спорт – явно не мое. Как будто раньше этого не знала?..

— Лесь, что с тобой? Ответь мне! Почему ты дома? Заболела, да?

— Можно и так сказать, — бормочу себе под нос, снимая обувь.

— Сейчас… Сейчас, вызовем врача, — мама хватается за телефон. — Что болит? Где? Сейчас.

— Не суетись, — стараюсь говорить мягко, — со мной все в порядке. Юбку только порвала…

— Да бог с ней, с юбкой, — мама напряженно всматривается в мое лицо, прикладывает ладонь к моему лбу и явно ждет каких-то объяснений.

— Не знаю, что сказать, — опуская глаза, мямлю я. — Просто я не пошла туда, вот и все. Не до того мне. Ничего не хочу.

— Не хочешь, — растягивая слова повторяет мама и непонимающе сводит брови. — Как это не хочешь?

— Прошу, давай поговорим позже. Мне нужно побыть одной.

Мама семенит за мной в комнату и застывает у двери, смотрит на то, как я падаю на кровать лицом вниз.

— Расскажи мне, — требует она, и я чувствую, как пружины кровати прогибаются под ее весом. — Я же вижу, что с тобой что-то происходит. Расскажи мне про него.

Я приподнимаю голову и посылаю маме удивленный взгляд.

— Про кого?

— Ты стала наряжаться, я видела у тебя косметику, учеба тебя мало волнует. Думаешь, я не была молодой? Здесь явно замешан мальчик.

Угрюмо опускаю голову обратно.

­— Один из тех, что издевался над тобой?

— Хватит! — подскакиваю на кровати и сажусь, поджимая под себя ноги. — Я не хочу о нем говорить. Да и что говорить? Что он оказался не таким плохим, как я думала? Или что до таких, как я, ему дела нет? Так я ему отвратительна, что он даже от пари отказался! Мама, скажи мне честно, я уродливая? Поэтому ты за то, что бы я носила эти страшные юбки? Мне уже ничего не поможет, да? К чему выпендриваться! Может, ты и права. Может быть…

— Тише, тише. Лесь. Ты в самом деле так думаешь? — мама смотрит куда-то сквозь меня мутным взглядом, затем резко фокусируется на мне и ободряюще улыбается. — Конечно, нет, милая. Ты очень красивая! А что касается этих юбок… В твоей школе учатся высокомерные отпрыски богачей. Я всего лишь хотела, чтобы они видели в первую очередь тебя, а не твои ноги. Понимаешь, о чем я? У них на уме всякие глупости. И что это за пари, о котором ты говорила?

— Неважно… Это уже неважно. Все кончено. Я буду учиться, мама. Буду прилежной ученицей, как раньше.

— Нет.

От неожиданности я теряю дар речи. Глазею на маму, как на диковинное мифическое существо. Она сидит, гордо расправив плечи, и смотрит на меня непоколебимым взглядом.

— Знаешь, я и не думала, что, оберегая тебя от собственных ошибок, я причиняю тебе боль, — говорит она. — Теперь я это вижу. Собирайся.

Только не это. Молю небеса о том, чтобы она передумала. Сейчас я не способна ехать на эту дурацкую Олимпиаду снова.

— Куда? — вяло спрашиваю я.

— В магазин, — быстро отвечает мама. — Купим тебе все, что захочешь. У тебя должен быть собственный стиль в одежде, подберем тебе что-нибудь. И еще: я больше не буду давить на тебя с учебой. У тебя есть своя голова на плечах, причем очень симпатичная и с мозгами, я верю, что ты поступишь верно. Прости, что не доверяла раньше.

— Гм. Кто ты? И что ты сделала с моей мамой?

Она смеется, легким движением откидывает волосы со лба и сразу же выглядит моложе лет на десять. Никогда не задумывалась, что эта ее удушающая забота обо мне отбирает силы и у нее.

В магазине она ходит за мной молча, только иногда одобрительно улыбается, когда я прикладываю к себе ту или иную вещь. Только, по моему сигналу заглядывая в примерочную, она нарушает тишину:

— Ого!

На мне черное платье с расклешенной юбкой чуть выше колена, с кружевами на рукавах и красивым блестящим поясом. Я выгляжу… странно. Наверно, потому что я стою в примерочной, а не рядом с Оксаниным гардеробом.