Древо мира. Вехи будущего (СИ) - Решетова Евгения. Страница 14

Ему хотелось обнять ее, прижать к себе, отгоняя страхи. Но он не мог. Впервые за всю жизнь, он боялся так, что останавливалось сердце. Боялся ее слов. Боялся ее слез.

– Когда я все узнала… я… я не хотела жить. Я не хотела стать женой старика, чтобы страдать всю жизнь, родить ребенка и умереть в родах, потому что мужу будет плевать на меня. Я мечтала о любви… А когда приехала сюда, то увидела тебя, – она подняла на него заплаканные глаза. – И сразу поняла, что ты – единственный, кого я смогу полюбить. Я знала, что это неправильно, так не должно быть, но сердце говорило мне лишь одно. Твердило постоянно, что ты – тот самый.

Он чувствовал, как в нем снова рождается надежда. Она любит, любит, любит!

Жизнь обрела смысл, чуть было не сгинувший в отчаянии. Голодный, находя черствый ломоть хлеба, не испытывает большей радости, чем влюбленный, обретший надежду. Надежда в любви светит ярче, чем путеводная звезда, держит крепче, чем стальная цепь. Тот, у кого есть надежда, свернет горы и не остановится ни перед какими преградами. Влюбленный не остановится ни перед чем и не отступит назад до тех пор, пока сама судьба не скажет – хватит.

– Я люблю тебя, – твердо сказал он.

Ответ он знал и видел в ее глазах.

***

– Я так не узнал твоего имени…

Она была сама нежность. Ее дыхание грело ему шею в том самом месте, где чувствовалось биение его сердца. Высшим наслаждением для него было держать ее в своих объятьях. Слышать биение ее сердца, ее голос, вдыхать запах ее волос. Все, над чем он когда-либо смеялся, теперь представало в ином свете.

– Я же говорила, что не люблю свое имя.

– Тогда… может, придумаешь другое?

Она посмотрела на него своими ясными голубыми глазами.

– Другое… Хорошая идея, – она отстранилась, и он почувствовал тоску, хотя знал, что она никуда не собирается. – Мы создадим для себя новый мир. Только ты и я – его обитатели. Хочешь, там всегда будет день? И там будет только добро. А мы будем править им. Меня будут звать, – она на мгновение остановилась. – Знаешь, мне никогда не нравилось мое имя… Но я знала женщину, единственную, кто по-настоящему был добр ко мне здесь, пока отец не решил, что она слишком слаба… Ее звали Тинара. Мне всегда нравилось это имя, мне от него было так спокойно… Я бы хотела, чтобы меня звали так. Ты будешь называть меня Тинарой?

– Все будет так, как ты этого захочешь.

Теперь у его Ангела есть имя. Тинара. У Ангела идеальное имя.

– Теперь и ты должен назвать свое имя, – с улыбкой потянулась к нему девушка.

– Я не хочу называть свое имя… Для меня оно, как и для тебя, слишком связывает с прошлым. А мое прошлое – это рабство. Это боль, унижение и отчаяние… Я тоже хочу начать все с чистого листа…

– Тогда придумай и себе имя, – Тинара была очень серьезна.

Он вздохнул и попытался собраться с мыслями, стараясь унять дрожь. Он словно решал свою судьбу, создавая новую, на которой не было отпечатков прошлого.

– Ааронд… Пусть будет это имя, – он вздрогнул, когда она опустила свою ладонь на его руку. – Я знал одного рыцаря… Он был благородным, защищал слабых, помогал. В те времена я хотел быть как он. Но что мог сделать ребенок без семьи, без друзей? Живущий в страшной нищете? Я был человеком, который старался изменить свою жизнь, но не мог этого сделать.

– Ты будешь лучше, чем он. Ты – мой рыцарь, – улыбнулась Тинара.

Он посмотрел в ее глаза. В них дрожали слезы. Ааронд знал, что он виноват в них, но не чувствовал прежней боли в сердце. Она любила его, она была его ангелом. Ей единственной было под силу вытащить его из того мрака, что царил в самых потаенных уголках души. Его души, которая была уже давно мертва. Или так ему казалось, пока он не встретил ее, свою Тинару. Теперь ему не страшно было думать будущем, что бы оно ни таило в себе.

Они сидели, обнявшись, на поваленном дереве очень долго.

– Знаешь, – тихо проговорила Тинара. – Когда я увидела тебя, я снова начала мечтать…

– Я тоже.

– Я так долго и так много мечтала, что однажды поняла, что придумала целый мир. И он стал казаться для меня более реальным, чем все, что меня окружает.

Ааронд крепко сжал ее руку.

– Стоит тебе только захотеть и у нас будет этот мир. Реальный или нет – неважно, ведь он будет самым настоящим для нас! Хочешь, там всегда будет весна, и солнце никогда не скроется за горизонтом?

– Нет! – засмеялась Тинара. – Как же спать по ночам?

– Мы не будем спать по ночам! – он хотел, чтобы она продолжала смеяться больше всего на свете, и продолжал говорить. – Будем гулять по лесам, среди вековых деревьев…

– А путь освещать нам будет трава под ногами! – продолжила девушка. – А если захотим есть, то на любом дереве будут расти яблоки!

– Так ли уж на любом?

– Ну, хорошо, пусть еще будут груши.

Они делились мечтами, создавая для себя идеальный мир, в котором любое их желание было реальностью

– Только знаешь, – с неожиданной грустью сказала Тинара. – Есть то, чего бы я никогда не хотела видеть в нашем мире…

– И что же это? – казалось, сердце его пропустило удар.

– Я бы не хотела видеть там зла…

***

Она пришла. С завываниями ледяного ветра. С крупными, вездесущими хлопьями снега, несущими тепло земле и спрятанным в ней росткам и погибель тем, кто не нашел себе приюта.

Зима. Она пришла.

Тропинки к поваленному дереву больше не существовало. Ее занесло после первого же снегопада.

Ааронд искал встреч с Тинарой и все больше отчаивался. Он практически не видел ее, но даже так заговорить с ней означало погубить и ее, и себя. Он – практически раб. Она – дочь хозяина. С каждым днем зимы на его сердце все больше проявлялась ледяная корка. Все больше его захватывал страх. Все ближе была ее свадьба. Гости выехали с первым снегом, но задержались, и теперь каждый день в воротах могла появиться колонна во главе со стариком, который хотел взять в жену юную красавицу.

Но в ушах стояли ее слова: «Я люблю тебя». Теперь они согревали его по ночам и давали силы днем.

Но дни шли, убегали прочь, забирая последние крохи надежды.

Он стоял у конюшни и ждал, пока скроется из виду хозяин, решивший навестить кого-то из старых друзей. Уже закрылись ворота за ним и его свитой, но Ааронд все медлил, придумывая, как лучше пробраться к покоям девушки и остаться незамеченным. Слуг в поместье было много, а уж женская половина целиком состояла из сплетниц.

Он не заметил, как к нему подошли. И вздрогнул только тогда, когда почувствовал нежное прикосновение и услышал любимый голос:

– Я тебя искала.

Он схватил ее и затащил в конюшню, пока никто не увидел их вместе. Одно дело, разговаривать во дворе, у всех на виду. Совсем другое – в конюшне, где хозяйка любуется лошадьми, а бессловесный слуга убирает навоз. Даже увидев их, никто ничего не заподозрит.

Ааронд сжал ее в объятьях, вдыхая незабываемый аромат ее волос.

– Нам нужно бежать, – тихо сказал он то, что мучило его последние дни.

– Сегодня?

Он посмотрел на нее. Тинара не была испугана. Она смотрела на него, как на единственного человека в мире. На единственного, кому можно верить. И верила.

Радость в его душе вспыхнула и угасла.

– Нет. Если мы попытаемся бежать сегодня, мы погибнем. Замерзнем в снегах. У нас нет ни повозки, ни лошадей, ни припасов.

– Тогда как? – ему было невыносимо видеть, как таяла надежда в ее глазах с каждым его словом.

– Завтра я еду в город, покупать припасы к зиме на последней ярмарке. Обычно я этим не занимаюсь, но один из слуг, что должны были везти повозку, слег в горячке, и я попросился на его место. У меня есть сбережения, немного, но их должно хватить. У одного старика есть телега и лошадь, кляча, но через горы перевезет.

– Через горы? – Тинара удивленно вскинула на него глаза.

Юноша улыбнулся.

– За горами лето. И люди другие.

– Как в нашем мире?

– Именно, как в нем.

Ему не хотелось говорить ей, что путь предстоит долгий и опасный. Что за горами, скорее всего, будут другие горы. Что в лесу могут быть разбойники. А может, они даже не смогут далеко уехать, и их настигнет ее отец. Все это было не важно. Сейчас они собирались бежать в свой собственный, пусть и придуманный, мир.