Соврати меня (СИ) - Лари Яна. Страница 19

– Может сама предложишь? – скольжу языком по пересохшим губам, спускаясь взглядом к порывисто вздымающейся груди. Кожа над вырезом хлопковой майки невероятно бледная, почти прозрачная с тонкими прожилками голубоватых вен. Так и тянет лизнуть, убедиться, что Маша не из холодного мрамора, как рисуется передо мной. Недоступная, мать её. Да ни черта подобного! Я не мальчик, чтоб вестись на эти игры. – У тебя соски сейчас майку проткнут. Давай, паучонок, скажи это вслух.

– Мир, не надо, – вырывает она руку, полыхнув за пару секунд всеми оттенками красного. – Хватит!

– Нет, не это скажи, – перехватываю тонкое запястье и с нажимом провожу большим пальцем по ладони, заставляя упрямицу протяжно выдохнуть. – Признайся, что хочешь меня.

Её острые плечи вздымаются в такт затруднённому дыханию, а глаза беспорядочно считают швы на лямках моей борцовки. Я буквально физически ощущаю томительное волнение, которое Маша пытается забить лицемерной моралью. Подумал – считай, сделал. Вот и вся мораль. Мы оба предали Диму ещё чёрт знает когда.

– Ты много о себе мнишь.

– Не заставляй меня тебе доказывать, – заставляю её пятиться к выходу из беседки. – Ты пришла ко мне ночью, – просовываю пальцы под пояс джинсовых шорт. – Одна, – сминаю в руке заднюю часть девичьих стрингов. – Смотрела на то, на что скромницам смотреть не стоит... – натягиваю ткань так, чтоб та впилась ей в промежность. – Почему не отвернулась, а? – взвинчено вдыхаю Машин умоляющий стон и сам чувствую, что ещё немного и сорвусь. Или рехнусь. Выбор невелик. – Я каждой мышцей чувствовал твой взгляд. Ты хоть представляешь, как это заводит? Зачем нарываешься? Думаешь, я и в этот раз стану играть в благородство?

– Где ты и где благородство, – хрипло шепчет она, упираясь икрами в край деревянного шезлонга, достаточно крепкого, чтобы выдержать наш вес.

– Вот видишь, сама всё понимаешь, – отпускаю полоску стрингов, чтобы запустить руку теперь уже под майку и полностью накрыть ладонью небольшую грудь.

Внутри всё вздрагивает от волны ответной дрожи, пронёсшейся под моими пальцами. Воздуха совсем нет, его вышибает из лёгких вместе с измученным выдохом. И кровь жарко ударяет в пах, и мысли скачут как кардиограмма, но Маша – упрямая, мать её, вредина – зло мотает головой.

– Не трогай, Мир. Перестань. Я. Не. Хо-чу.

Да ладно. Я не настолько пьян, чтобы не соображать, когда "нет" – это твёрдое "да".

– А так? – ощутимо сжимаю твёрдый от возбуждения сосок и получаю в ответ полный одобрения стон. Одуреть. Не показалось значит, неженку заводят грубые ласки. Да мы просто созданы друг для друга, а близость вопрос только времени, раз с моралью вроде как разобрались. Вот теперь дышать становится совсем тяжело, но воспользоваться приглашением сразу же после того как побывал в другой свинство даже для меня. Особенно в отношении Маши. Хотя желание непреодолимо. – Считаешь меня подонком и всё равно пришла. На фоне этого твоё "Не хочу" звучит так же сказочно, как присказка "В тридевятом царстве...". Это то, что мы произносим заведомо не веря.

– Не правда.

Едва ли она сейчас отдаёт себе отчёт, как крепко сжимает борцовку на моей пояснице. Скромница не отрицает, она хочет, чтобы я продолжил напирать и настаивать.

– Спорим, ты никогда не произносила вслух слово "член"? Зато сейчас охренительно трёшься о него животом... С ума меня сводишь, маленькая распутница, – Маша так жарко выдыхает мне в ключицу, что я на секунду забываю о намерении безвозмездно помочь ей сбросить напряжение и лезу рукой в боковой карман штанов, проверить остались ли презервативы. Пусто. И слава богу. – Не бойся, я только потрогаю. Ты же хотела этого, когда смотрела? Чтобы я приласкал тебя там... чтобы скользнул под трусики... потёрся изнутри. Давай, признайся, что хочешь этого. Одно слово и я покажу тебе рай. Обещаю, больно не будет, будет только хорошо.

Алкоголь в крови, прерванный секс, ноготки Маши, которые требовательно царапают спину через тонкий хлопок одежды – сумасшедшее сочетание, будоражащее каждый нерв в моём организме.

Ещё каких-то пару часов назад я жал подвёзшему нас из клуба другу руку, твёрдо намереваясь держаться от его головной боли подальше. Пусть сам расхлёбывает. Однако, стоило представить на месте той, другой, паучонка, и всё благие намерения пошли под откос. У меня давно никого не было, примерно со смерти отца, но ощущения – ярче первого раза, и дело только в ней: пугливой, запретной, строптивой. Утром я пожалею. Если вспомню. Чёрт, да кому я вру? Мне в любом случае до фонаря. Хоть наизнанку пусть выворачивает, сегодня она только моя. Я не хочу и не в состоянии думать о Диме. В эту секунду мы оба свободны. От дружбы, от принципов, от себя самих.

– Я не хочу тебя, Мир, – затуманенные беззащитные, как у котёнка глаза буравят меня умоляюще, но твёрдо. – Мы с Димой всё ещё пара. Я не буду...

Да дай ты мне этот шанс, чёрт возьми!

Договорить Маша не успевает. В два счёта моя пятерня оказывается на её затылке, зарывается в распущенные волосы, тянет ближе.

– Нет, Мир. Не так...

– А как? Предлагаешь сначала жениться на тебе, паучонок? – мой ироничный хриплый вопрос едва разбивает густоту собравшегося вокруг нас воздуха. Она, вздёрнув подбородок, упирается ладонью мне в грудь, как в прошлый раз на озере. Но не слишком настаивает. – Ты так и не исполнила моё желание. Помнишь, на причале? Давай я тебе помогу.

Не раздумывая больше, склоняюсь ниже и прижимаюсь к её губам, не в силах сдержать полный укоренившейся боли стон. Это больше, чем похоть. Моё желание – какая-то больная одержимость, ведь я был уверен, что полегчает, а стало только хуже. В разы хуже. Внутри становится жарко и холодно одновременно. Не знаю, что буду делать с гудящим в штанах пожаром, как буду тормозить. Ничего не знаю.

– Козёл, – она едва дышит, обнимая меня за шею. Голос звенит яростью, но Маша не отстраняется. Даже когда я неверными от возбуждения руками тяну вниз бегунок на молнии её шорт, она не сопротивляется. Только впускает глубже в жаркий рот мой язык, умело зализывает мои губы, подстраивается, провоцирует, дразнит. Я почему-то был уверен, что Маша совсем неискушённая, но Дима на славу отточил её поцелуи и это открытие жёстко ерошит вставшие дыбом нервы.

– Против химии не попрёшь, малая. Между нами горит всё, – в беспорядке касаюсь жадным ртом шеи, трепещущей на ней жилки и двигаюсь вбок – вдоль ключицы.

– Помимо химии в жизни есть ещё и логика, и она мне подсказывает, что чем ярче горит огонь, тем быстрее догорает спичка. Я не хочу, чтобы через месяц другой ты перешагнул через меня, как через кучку бесполезного пепла.

– Эй! – порядком протрезвев, уязвлёно отрываюсь от своего, безусловно, приятного занятия. Какого чёрта она вообще связно соображает? Я что, один поплыл? Да нет же! – Прикрути зануду. Сейчас же всё круто.

– Вот именно, ты всё измеряешь одним моментом. Иди-ка лучше... помойся. Противно.

Я настолько охреневаю от внезапности поворота, что не успеваю поймать равновесие, когда она меня сталкивает в бассейн. Промокшая за секунды одежда неприятно холодит кожу, кувалдой сбивая болезненный стояк.

Психичка реально это сделала. Дважды за ночь обломала мне кайф и напоследок макнула меня мордой в мой же бассейн! Как кошака блохастого! Большего унижения сейчас и не вспомню.

– Ты, драть тебя четырежды, совсем больная? – отплёвываюсь, вынырнув из-под воды.

– Это ты больной, если верить Диме, – бормочет она, торопливо застёгивая молнию на шортах. – Только он забыл уточнить, что на голову. Послушала одного идиота, и напоролась на второго. Идите вы оба... да хоть топиться!

Охота стукнуть себя по башке, да руки заняты. Димка, значит, главный спонсор моего облома. Во что же он превратился за эти пять лет? А я?

Хитрый же ты сучёнок... Друг. Да какой там! Брат.

– Маш! – кричу, глядя вслед её убегающей заднице. – Я всё равно тебя получу!