Соврати меня (СИ) - Лари Яна. Страница 21

– Да ну, ересь какая-то. Когда б она успела? Может, родня?

– Исключено. Её мать с сестрой росли в детдоме.

– Тогда дело дрянь.

Мы с другом лежим под голубой елью: красивые, успешные и отверженные. Смотрим как играет ветер в кронах и молчим. Где-то в зарослях продолжает петь сверчок, но безмятежность больше не играет эхом совместных проказ. В воздухе трещит выматывающая нервозность. Настоящее горчит на языке затяжками никотина и рвёт грудную клетку ускоренным гулким сердцебиением. Как у готовой сорваться со старта машины рычит в груди моторчик, плавит жилы, накаляет нервы, а всё вхолостую. Потому что срываться вдруг стало некуда. И не на ком. Где-то там, в неказистой комнатушке с дешёвыми обоями, другой трогает моё сокровище, а я никак не могу на это повлиять. Ибо дурак. И характер у меня дурацкий, с которым я ничего не могу поделать. Вот сейчас прижало так, что зубы сводит, а Маша вернётся – без понятия, что отколю. Охота крушить. Просто крушить, ломать и портить всё, до чего дотянусь. Одна беда – не дотягиваюсь, и смерч из острых как иглы щепок кружит только у меня внутри.

Дима гулко глотает виски. Я раскуриваю последнюю сигарету, смятая пачка улетает мимо урны в кусты.

– Дим, я буду бороться за неё до последнего. Даже с тобой.

Я прекрасно вижу, что друг в смятении, вижу его болезненную усмешку, но поделать с собой ничего не могу. Эта разъедающая больная истина слишком яро требовала выхода. Я не хочу добивать, но Дима должен меня услышать, хочет он того или нет.

– Мир, – зовёт он, не переставая считать первые звёзды. – У меня ведь нет шансов, да?

Его голос срывается на шёпот, бутылка выпадает из дрогнувших пальцев, откатывается в траву.

– Вопрос не по адресу. Ты Машу лучше знаешь, решать только ей.

И это правильно, потому что выбрать может только Маша. И это больно, потому что я сделаю всё, чтобы склонить её решение в свою пользу.

– Знаешь, я иногда жалею, что не сбежал учиться куда-нибудь подальше. Она бы жила параллельной жизнью и наши дороги никогда бы не пересеклись.

– Но поздно...

– Да, поздно.

Меня тоже в последнее время не покидает мысль о побеге, только от самого себя. Наверное поэтому я, неглупый в принципе парень, заливаю в себя с методичностью зависимого всё что только может нагнать в мозги туман. Непоследовательно повторять ошибки за которые упрекал отца, но есть какая-то сила выше логики и долга перед теми, кого обязался не оставлять. Сила, которая не спрашивая тянет за собой, заставляя переступать через дружбу, как отец в своё время переступил через мою мать. Я старика всё ещё не оправдываю. Но, кажется, начинаю понимать.

Когда до полуночи остаются считанные минуты, я понемногу начинаю сходить с ума. В голове укрепляется уверенность, что Маша не из тех, кто станет размениваться. Она выберет, возможно уже выбрала и придётся мне давиться тортом на её свадьбе. В качестве родственника. Да чёрта с два!

– Смотри, – вдруг пихает меня в бок Дима, кивая в сторону притормаживающей у Машиных ворот девятки.

Воспрянув духом, одним стремительным резким движением поднимаюсь на ноги. Друг следует моему примеру, но пока не высовываемся. Просто изображаем воинственный куст с двумя парами глаз. И я не знаю, чего хочу больше – чтобы она была в этом дребезжащем корыте или чтобы её там не оказалось.

Позади слышится треск. Дима отламывает рейку от скамьи.

Когда за счастливым переливом Машиного смеха звучит едва слышное "Не глуши мотор, я туда и обратно", а затем слышится скрип ворот, я сжимаю кулаки и делаю шаг навстречу безрассудству.

Глава 20. Килька сухопутная

– Маш, ну как, нашлись туфли? – вещает динамик телефона взволнованным голосом моей бывшей одноклассницы Кати.

– Конечно, – киваю, придирчиво разглядывая бежевые лодочки, откопанные в самом дальнем углу гардеробной. – Я их всего один раз обула, на выпускной, так что они в отличном состоянии. Под твоё платье цвета брызги шампанского подойдут идеально. Удачно совпало, что у нас один размер.

– Спасибо, Машуль, выручила. Я собиралась в босоножках замуж выходить, а мама заладила: к нищете, да к нищете. Как будто сейчас богато живём! Спасибо тебе, моя хорошая. Удачно ты меня в инсте решила поздравить.

– Как я могла не поздравить? Всё-таки шесть лет просидели за одной партой.

– Точно. Не думала, что согласишься прийти на мой скромный девичник. Правду говорят, хорошего человека деньгами не испортить. Стыдно признаться, я ж была уверена, что ты зазналась. Новая жизнь, престижный лицей, мажористые ухажёры. На кой тебе водиться с лимитой, если фортуна подкинула джекпот.

– Я так и не стала здесь своей, – тихо бормочу, прислушиваясь к странным звукам с улицы.

Ветер что ли опять стучит ставнями? Когда только подняться успел?

– Слушай, Маш. Надеюсь, ты Вове моему про стриптизёра ничего не брякнула? Он жутко ревнивый, узнает – завтра вместе со свадьбой сразу и развод отметим.

– Не беспокойся, – зажав обувь под мышкой, сбегаю по ступеням на первый этаж. – Твой Вова всю дорогу только и делал, что прикидывал как бы так выпить из туфельки, чтоб ты потом в мокром не ходила. Заботливый такой. А стриптизёр – подарок от Ланы, на неё в случае чего и вали.

– Но хорош зараза, скажи? – пьяно хихикает Катя. Вот уж не думала, что бойкую одноклассницу так развезёт от бокала шампанского. – Я вживую таких самцов и не щупала ни разу. Уже ради одного этого стоило устроить девичник. Могу поспорить, бабушкина однушка такого движа ещё не видывала.

– Да уж, было весело, – смеюсь, хлопнув входной дверью. – Я только не поняла, почему они ушли вместе. Лана, серьёзно что ли собралась накинуть ему денег за... ну за это самое?

– Ну да. Правда она пару минут назад звонила. Отказал ей красавчик. Говорит, работа работой, а жене принципиально не изменяет. А там как знать, может просто мало предложила или...

Окончание предложения тонет в скрежете металла.

– Кать, я перезвоню.

Сбросив вызов, прячу телефон в кармашек сарафана и прибавляю шаг. Подъезд к воротам освещает мощный уличный фонарь, и я какое-то время тупо разглядываю запрыгнувшего на капот машины Мирона, не веря своим глазам. Но ведь остается ещё слух, а старая девятка скрипит и стонет под весом беснующегося вандала. Моя выдержка расходится трещинами созвучно звукам проминающегося стекла. Тихо взвыв, огибаю клумбу с петуниями, перехожу на бег, надеясь вмешаться до того, как эта ходячая катастрофа выбьет с ноги лобовое стекло. По ту сторону авто замечаю Диму, который со всей дури опускает рейку на задний бампер. Команда в сборе. Кто бы сомневался.

Треск, звон, рычание, лязг – шум стоит такой, что мыслей не слышно.

Голова начинает гудеть от прилившей крови. Однако устроить разбор полётов мешает внезапно грохнувшая по ушам тишина.

– Машуля, – ласково улыбается Дима, демонстрируя ряд белоснежных зубов. – Ты вовремя, малыш.

– Пляши, шпротина, у тебя появился шанс выбраться живым из своей консервной банки, – скалится Мир, спрыгивая с капота. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не отшатнуться. Его запальчивость пробирает жаром до самых позвонков. – Маш, представь нам своего нового знакомого, а то он стеснительный какой-то.

– Да! Кто это? – нетвёрдой походкой обходит машину Дима и становится чуть позади товарища.

Пытается стоять ровно. Оба пытаются. Только Исаев нервно, с апломбом юношеской бравады, а Арбатов – вызывающе: уже оперившийся, самодостаточный и жутко злой. Но внешне сохраняющий спокойствие и даже какое-то подобие дружелюбия. На губах лёгкая улыбка, будто он действительно рад меня видеть, вот только прищур недобрый, такой словно розги примеряет.

– Да жених я! – кричит из машины Вова. Когда только стекло опустить успел?

Бедняга тут же вжимается в сидение под прицелом двух пар кровожадных глаз.

– Катин жених, – торопливо вставляю я.

Мир выразительно ведёт бровью в его сторону. Дима угодливо бросается к водительскому окну, светит в салон смартфоном.