Невидимое Солнце (СИ) - Костин Константин Александрович. Страница 10

— Напасть на нас! — воскликнул я.

— Ты абсолютно прав, мой туповатый друг.

— А при чем здесь число? — удивился лейтенант.

— Какое число? Я разве про число спросил? Я спросил: какой сегодня день. День Невидимого Солнца. Именно в дни Невидимого Солнца скаги и собираются на совет.

— Почему так?

— Традиция. Ну сам посуди. Темно, не видно ни зги. Что им еще делать? На охоту ведь в такую темень не пойдешь. Вот и собирались, советовались…

Майор замолчал. Я пытался сложить в голове, где же мама с папой совершили ошибку, что я получаюсь причастным к концу человечества на этой планете! Тишину нарушил Виталик:

— Хотите, анекдот расскажу?

— Ну да, сейчас самое время, — произнес Грачев.

— Увидели два человека объявление «покупаем рога скагов по 100 рублей», — начал Лопатин, похоже, не уловив иронии в голосе полковника. — Сели в джип, поехали в степь. Весь день гоняли по степи, никого не нашли, только под вечер — старого, дряхлого черта. Убили его, отпилили рога и отправились на ночлег. Утром один просыпается, выходит из палатки, а там — тысяча чертей, на конях, с луками. Он бегом обратно в палатку: «Джонни, вставай, мы сказочно богаты!».

Засмеялись все, даже я. До слез, истерически смехом.

— Очень жизненно, — заметил Семенов.

Веселье прервали шаги нескольких ног и звук ключа, поворачиваемого в замке. Дверь распахнулась и в дрожащем свете факела я увидел скага.

Я видел много скагов. Особенно за последнее время, за время рейда. Но такого скага я видел впервые. Те скаги были тощие, всегда одетые так, словно подбирали свой гардероб исключительно по помойкам. В лучшем случае — в спецовке, форменной одежде. Заискивающе смотрели в глаза, особенно когда видели сотрудника милиции, сжавшись, ожидали удара прикладом автомата.

Но не этот. Этот скаг был здоровым, крепким, с буграми мышц, в серых камуфляжных штанах, черной футболке и патронташем через плечо. На другом плече висел дробовик. Это был страшный скаг. Вот те, в городе — жалкие. А этот — страшный. Увидел бы я такого в Грачевске — не задумываясь разрядил бы в него весь магазин Калашмата, а только потом спросил документы. Настоящий черт!

Сейчас ситуация несколько иная. Оружие было именно у него в руках, а не у меня.

И золото. Конечно, золото. На краснокожем сверкали кольца, цепи и браслеты. В немыслимых количествах. Украшения являются подтверждением социального статуса любого рогатого. И социального статуса — не в узком смысле, насколько удачлив скаг, чтобы заработать на золото. О каких-то других способностях здесь, в Скагаранском Халифате, говорить не приходилось. Именно — удача. Но и гораздо больше. Одно дело — заработать золото, и совсем другое — удержать его. Повторю снова — чертей за золото пачками выводили в расход в любом удобном и даже не совсем удобном месте даже в наших городах. Здесь — тем более. Золото на скаге означает не только то, что он смог его добыть, пусть даже снять с трупов своих соплеменников, но еще и то, что другим чертям что-то мешает повторить этот процесс и снять золото уже с другого тела. Вероятнее всего — месть кого-то очень могущественного, такая месть, от которой не спрятаться в горах и не потеряться в степях.

— Шанг, ходить, — распорядился инопланетянин.

И, да! Для тех рогатых, в Грачевске, я был «ханом». А здесь — «шангом», т. е. «безрогим».

Мы вышли из камеры. Здесь было намного светлее — вдоль широкого коридора на стенах висело несколько факелов. Конечно, не Дворец Совета, но лучше, чем кромешная тьма в камере. Снаружи камеры нас ждали еще два черта. Менее внушительные, чем первый, но не более приветливые. И тоже с оружием.

— Ходить, — повторил скагаринин.

Один рогатый шел впереди, показывая дорогу, остальные — за нашими спинами. И этой самой спиной я чувствовал, что стоит сделать шаг в сторону — сзади прилетит заряд картечи или очередь из автомата. Я обратил внимание, что стены здания, где мы находились, сложены из кирпича. Из вполне стандартного, обычного человеческого кирпича. Еще повесить лампочки, раза в полтора уменьшить в плечах скагов, и я бы подумал, что мы находимся в самом заурядном городе землян. Хотя — ничего удивительного. Мы, люди, и помогали строить Скагаранский Халифат чуть более ста лет назад.

Да, я уже не сомневался, что мы находимся в Скагаранском Халифате. Или Машишожихалаконоше, как его называли сами скаги. Просто потому, что другого такого города по эту сторону границы просто быть не может, он один на всем материке.

Поплутав по коридорам, мы оказались в огромном круглом зале. Насколько хватало света факелов — справа, слева, сзади, спереди, да вообще — вокруг, в креслах, каждый ряд которых находился выше предыдущего, сидели черти. Тысячи чертей. Потолок помещения вовсе утопал в полутьме. В центре, на круглой площадке, отделенной невысоким бордюром, в окружении, судя по количеству украшений на них, наиболее важных инопланетян, в зубоврачебном кресле сидел еще один скаг. Всем скагам скаг. В черных кожаных штанах, надраенных до блеска сапогах и белоснежной рубашке. В его наплечной кобуре блестел хромом огромный револьвер, явно американского производства. На каждом пальце краснокожего сверкало по золотому перстню с драгоценным камнем размером не меньше моего ногтя. На некоторых — и не по одному. Рога его тоже были унизаны золотыми кольцами. Нетрудно догадаться, что это и есть Киниш, которому не дает покоя слава его великого предка.

Справа от верховного скага стояла фигура, укутанная в балахон песочного цвета. Торчали только носки армейских ботинок. Капюшон полностью скрывал лицо, даже кисти рук спрятаны в рукавах. Но, почему-то, мне казалось, что это — человек. По телосложению, по пластике движений, по тем деталям, которые не можешь себе объяснить, но на которые указывает подсознание. Черти так не двигаются, инопланетян видно издалека, в их жестах есть что-то такое воздушное, плывущее, не свойственное людям, и что человеку никогда не удастся повторить.

Слева, на носилках, лежал молодой инопланетянин. Для большинства землян все черти на одно лицо как и для меня когда-то, но когда через руки проходит сотни и тысячи ориентировок на краснокожих, начинаешь видеть малозаметные отличия в разрезе глаз, строении скул, носа. И сходства — тоже. Этот был весьма и весьма похож на Киниша, видимо — его сын. По лицу парня стекали капли пота, одежда, тоже мокрая от пота, прилипла к телу. У чертенка был жар, его била лихорадка. И было от чего — ногу юноши разбарабанило от укуса каменной гадюки. Кожа пошла характерными чешуйками от яда змеи. Дело его плохо. Я достаточно повидал людей, отравленных ядом этой твари, чтобы понимать, что сыну хана осталось два-три дня от силы.

С каменными гадюками у меня самого отдельные счеты. Еще в школьном возрасте, в классном турпоходе, меня хватила за ногу такая тварь. Что удивительно, сам укус почти безболезненный. И быстрый, как молния. Тогда я чуть не подох. Во второй раз такой змеей я повстречался уже в более зрелом возрасте, на полевых учениях в офицерском училище. Словно специально, она цапнула меня в ту же ногу! Может, вообще была та же самая, запомнила меня и ждала, когда я вернусь в горы. Самое противное — после укуса зубы, заточенные, как гарпун, отламываются, и остаются в жертве, продолжая источать яд. Тут я уже был более подготовлен — сам произвел хирургическое вмешательство, вырезав зубы перочинным ножом. Тупым перочинным ножом! Но яда в кровь попало достаточно, даже после введения противоядия меня штормило еще пару дней.

Здесь, в пограничной зоне, где до гор рукой подать, таких змей — пруд пруди. Потому, не желая получить столь незабываемые впечатления в третий раз, я запасся сывороткой в числе прочих медикаментов в своем рюкзаке.

В тронном зале стоял тошнотворный запах тел скагов. Нет, не скагов. У инопланетян другой запах. Пахло… животными! И тут до меня дошло! Мы находимся в цирке! В самом обычном цирке! Площадка в центре — это арена. Уходящие вверх кресла — места для зрителей. Насколько же высока была культура скагаран, если у них был даже цирк? И насколько они опустились сейчас…