Княжья воля (СИ) - "Константин". Страница 14

Из-за ближайшего такого столба вдруг выскакивает лохматая, плечистая фигура со страшной волосатой харей. Подняв руки и по-медвежьи рыча, чудище свирепым танком прет на меня.

От неожиданности и испуга я сквозь толщу утоптанного снега прирастаю ногами к матушке-земле и не могу пошевелиться. Знаю, что копье в руке и меч никуда не делся — на поясе висит, а сделать ничего не могу. Ступор навалился, думал такое только в кино бывает. Сглотнул я шумно и глаза вытаращил в ожидании удара когтистой лапы, которая по рассказам на раз сносит человеку башку.

Пару мгновений ничего не происходит, зверюга тоже стоит как вкопанный, слышится лишь его шумное сопение. Затем обеими лапами оно берет себя за морду стягивает с головы мохнатую маску, обнажая под ней озадаченную физиономию Мороза.

— Придурок что ли?! — вопрошаю возмущенно, облегченно выдохнув напряг. — А если б я тебя на копье насадил?

— Да ты чего, Стяр? Какое копье? — наивно удивляется Мороз, хитро сверкая глазами. — Коляда же, пугнуть хотел, все по обычаю! Вижу ты идешь… Штаны-то сухие, не простынешь?!

— Да пошел ты, — говорю. — Иди лучше девок пугай, глядишь какая-нибудь утешить попросит.

молодецким гоготом Мороз водружает маску обратно на лицо и пускается на поиски следующей жертвы. Хм, а я всегда считал Мороза одним из самых адекватных в своем окружении. Ему ведь на стражу скоро, а он бродит как молодой кобель, зубоскалит, довольный после вольной ноченьки. Вот, что с людьми религиозный опиум творит. Похоже, праздник обещает быть нескучным. Надеюсь полдня на стене убережет мою и без того ослабленную психику от части безумных языческих обрядов и обычаев. Массовые гуляния должны начаться после обеда, сначала народ под предводительством князя, Живня и других волхвов ломанется на капище для справления культа, потом будет орать песни, рядиться зверьми, подобно Морозу надевать на рожи личины-маски, толпами бродить по дворам, выпрашивая угощения. Весело, короче.

Квелый от недосыпа Невул воспылал ко мне неподдельным чувством благодарности как только я предложил ему отправиться отдыхать чуть ранее срока. Насчет резвящегося где-то неподалеку Мороза предупреждать не стал, это мне в диковинку, а им может самое оно, пущай развлекаются, незачем людям кайф ломать.

Накрытая четырехскатной тесовой крышей площадка башни выше середины моей груди открытая и в хреновую погоду является не слишком уютным местечком, но сегодня я с удовольствием подставил щеки ласковому южному ветерку, наслаждаясь мягкой зимней свежестью. Оттепель штука скоротечная, скоро может так завернуть — сто раз слякоть добрым словом вспомнишь.

Поставив в угол копье я, следуя полученному ранее от Вендара инструктажу, начинаю зорко вглядываться в живописнейший пейзаж на той стороне речки Полоты. С высоты видно далеко за пределы городского посада. Видна заснеженная Двинская полоса, обрамленная неопрятным ивовым кустарником, огнищанские поля и наделы утыкаются в лесную чащу черным забором ограничивающую обширную площадь поселения. Будь я художник — обязательно поднялся бы сюда не пленэр, уж больно виды сказочные, на десяток нетленок хватит.

Внизу под стеной речной рукав изрезан полозьями, избит следами ног и копыт. Благодаря толстому льду, водный путь зимой превращается в санный и используется не менее интенсивно. Но в случае атаки на город больше не будет служить естественной преградой для нападающих. Подходи с любой стороны с лестницами да арканами и карабкайся на тын на здоровье. И никуда от этого не денешься — закон природы работает зимой против русских крепостей.

Но к счастью, никто нападать на Полоцк не спешит, враждебной армии на подходе, равно как и подозрительных дымов над посадом не заметно. Не горел еще Полоцк за свою историю да и подобного желания, думаю, не испытывает.

Едкая мыслишка о том, что это со мной навсегда, неприятно печет серое вещество под древнерусским шеломом. Тяготит внезапно пришедшая уверенность невозврата и чувство тотального одиночества.

Встречаю пришедшего менять стражу Вендара тяжелым взглядом исподлобья, будто это он виноват во всех моих злоключениях.

— Почему Невула раньше отпустил? — с неподдельным интересом спрашивает сотник.

— Не спится, — отвечаю без всякой охоты продолжать разговор.

— Плохо, что не спится. Князю бойцы в стенке отдохнувшие нужны, проигрывать не желает ни в какую.

Вспоминаю про назначенную на сегодня забаву и на душе немного теплеет.

— Рогволд что, тоже драться будет?

— Ты думал князь пропустит любимую забаву? Не пропустит — смотреть будет. А в середке Ингорь встанет. Нам с тобой за ним приглядывать. Как, сдюжишь? Это тебе не Сильвестра вашего безответного дубасить.

По глазам Вендара понятно, что на данный момент это самый животрепещущий для него вопрос как бы он ни старался сохранять спокойствие. Я пренебрежительно фыркаю, тем самым давая понять начальнику, что не только сам сдюжу, но еще и ему подсоблю.

Удовлетворенный моим настроем сотник спускается к подножию башни и пропадает из поля моего зрения.

Переживает. Не хочет в очередной раз перед Рогволдом позориться. Видать пообещал взять над боярской дружиной верх, поквитаться за прошлые поражения. Ну ничего, поможем, чем сможем. Кулачный бой он и в Африке кулачный бой. При условии, что все по-честному. Мой тренер по боксу Захарыч всегда предостерегал своих учеников от уличных драк и крутых замесов один против нескольких. Правил там, как известно, не существует, поймут, что перед ними обученный боец, запросто могут проломить сзади голову или сунуть в шею перо. Попал в серьезную передрягу и не смог добазариться — беги, потом порешаешь, жизнь она подороже всяких понтов. Если нет возможности свалить — вцепись в глотку главарю и при до конца, лучше пускай трое судят, чем четверо несут… Золотые слова, Захарыч. Уверен, многим пацанам они помогли в реальной ситуации. А еще я уверен, что ни Захарыч, ни кто либо из боксеров никогда не стоял в середине шеренги из пятидесяти человек напротив такой же шеренги одетых в нагольные тулупы, полушубки и меховые шапки румяных от легкого морозца ухарей. Ножик в печень не сунут, а вот железяку тяжелую в рукавицу делать нечего. К тому же в неровном строю оппозиции вижу много знакомых лиц, среди которых выделяются Дудила, сам Змеебой и еще парочка мордастых субъектов.

По корпусу кидать совершенно бесполезно — толстая одежда поглотит силу удара по максимуму. Значит будут лупить исключительно по фейсу и попробуй в общей толчее увернись, пространства для маневра хватать не будет стопудово.

На площадке между мостом через Полоту и городскими воротами места для схватки предостаточно. Зевак набралось сотни три, включая баб и ребятишек. Лица у всех радостные, будто не на драку пришли, а в цирк с клоунами и учеными медведями. Мужички, не принимающие участия в традиционной забаве, готовятся отволакивать из толчеи зашибленных, сбитых с ног бойцов, чтобы не затоптали. Наведя справки, я усвоил, что лежачих здесь не бьют, упавший должен уползти если в силах и участия в бою больше не принимает. Побеждает команда, сохранившая на ногах хотя бы на одного бойца больше.

Тем временем шеренга напротив встает в изготовку, одинаково выставив далеко перед собой обе руки, слегка согнутые в локтях, кулаки повернуты вертикально.

Ого, это что-то новенькое! Бросаю через широкую фигуру княжича взгляд вправо на людей Вендара и вижу, что они поступили точно так же. Похоже, в общей сшибке кое какие правила защиты все же применяются, иначе трудновато стоять под градом ударов со всех сторон. Вендар хитрец, не предупредил, но надо было включить голову и самому это предвидеть. Подумать и просчитать, что боевые рукавицы далеко не боксерские перчатки — объема нет, пружинистости тоже, удар на них толком не примешь да и для рук защита сомнительная, весь смысл прижимать к себе кулаки теряется. Потому и держат мужички грабки впереди, так проще отбиться и ближе треснуть ответку.

Напротив меня и левее по ряду боярских людей не так уж и много, большинство их сосредоточено перед опытными княжескими дружинниками. Почти весь правый фланг стены соперников состоит из суровых посадских любителей помахаться, у половины во рту недостаток резцов и клыков — результат былых кулачных баталий и уличных свар. Опасная шпана с плотоядными ухмылками и повадками бывалых забияк, этих хлебом не корми — дай всласть побарагозить. Особенно вон те трое с физиономиями отъявленных рецидивистов…