Княжья воля (СИ) - "Константин". Страница 15

Давненько меня так не колбасило. От притока адреналина покалывает затылок, будто ежовую шкурку к голове привязали. Ребята подобные Врану и Сологубу меня волнуют мало, им от змеебоевских по сопатке получать привычно, а вот вировским парням часто стенка на стенку молотиться вряд ли приходилось. Но это сугубо их личные проблемы, можно было отказаться. Вон Невул с Гольцом и еще трое из гридницы врубили заднюю и теперь стоят неподалеку от князя, сидящего на сооруженном к случаю помосте в окружении неизменной свиты в лице Ольдара, Дрозда и Миная. На коленях у Рогволда ерзает малолетняя Рогнедка, сама княгиня вместе с девками и мамками жаждет праздничного зрелища на верхнем ярусе надвратной башни.

— Берегите рожи, — в последний раз наставляю своих учеников. — Рук не опускать, бить в нос или подбородок, никаких затрещин по уху и шее, только нос и подбородок, сильно и точно!

Вроде поняли, закивали. Ну и ладненько, сейчас поглядим как и до кого дошли мои старания.

Противоборствующие шеренги начали обмениваться шутками и обидными подколками, понеслись смешки вперемешку с потоками ругани. Нормально так себя заводят, по-мужски, как бы за оружием не кинулись…

Молодой княжич молча щерится, по-волчьи обнажая крепкие зубы, в глазах искрится веселая жестокость. Неожиданно для меня Ингорь вдруг смахивает с себя полушубок и шапку, остается в одной серой рубахе, заправленной в штаны. Словно получив долгожданный сигнал, вся готовая к противоборству свора снимает верхнюю одежду, отбрасывает ее подальше.

Ну вот, а я переживал, это же в корне меняет дело! Правильно, дорогой шмот беречь нужно, мой вон до сих пор в бурых пятнах крови умерщвленного на пиру урмана.

В пять секунд избавляюсь от тулупчика и шапчонки. Оглушительный свист поблизости заставляет вибрировать барабанные перепонки.

— Погнали наши городских!!!

Первые несколько секунд ничего не происходит, затем Ингорь, сделав резкий подступ вперед, от души заряжает в нюх какому-то горемыке. Раздался хлесткий звук оплеухи. За княжичем с воинственными воплями вступают в бой все остальные. Стоявшего рядом со мной Свиря вырубают довольно быстро, я остаюсь лицом к лицу с двумя посадскими. Один, махнув в пустоту, попер на сближение, нарвался на апперкот и вылетел за пределы своей шеренги. От сильно удара заломило кости правого кулака. Надеюсь, не прибил я его… Надо бы поберечь руки, не хватало мне травмы. Напуганные трагической судьбой сотоварища, полоцкая братва держится на расстоянии вытянутых рук.

— Вали! — речным пароходом ревет Змеебой. — Вали-и-и!!!

Шеренги сближаются и начинается настоящая молотьба. Одна из главнейших задач стены — постоянно смыкаться, заполняя пространство, оставленное выбывшими бойцами, не позволить противнику оказаться за спинами. За этим успевает следить Вендар, время от времени он оглашает поле боя громогласным воплем: "Строй!"

Я вперед не лезу, шугаю особо рьяных джебами, от чужих ударов удачно уклоняюсь. Вендар просил присматривать за княжичем, вот и присматриваю, чтоб не облепили. В один из моментов, когда я отвлекся анализом ситуации на правом фланге в левую скулу прилетела плюха от молодого кудлатого парниши. Карающая "троечка" в бубен вынуждает шалуна на карачках выползти за пределы строя. На его месте мгновенно появляется мокрый от удалой испарины змеебоевский гридень. Глядь, а Истомы, Леща и Жилы рядом уже нет, посадские с искренним удовольствием добивают Шеста с Морозом. И строй сомкнуть мы уже не успеваем…

Сбиваю гридню дыхание серией в корпус, от боли он сгибается и морщится, но из боя не выходит, желает, видимо, отомстить да не знает как.

Левый фланг гнется окончательно. С десяток наших еще трепыхаются против превосходящих сил противника, Шест с Морозом грамотно встали спина к спине, держась в классических боксерских стойках. Молодцы, парни, потом возьмете с полки по калачу.

С боку забегают двое посадский. Впитываю ребрами град довольно сильных быстрых тумаков. Подключается осмелевший воеводин гридень, я ухожу в глухую оборону, стараюсь ногами выкручивать напастников в подобие очереди так, чтобы передо мной находился только один машущий кулаками оппонент. Тут уж не до княжича. Краем глаза вижу, что Ингорь сцепился с Дудилой и покамест выглядит неплохо. Вендар вертится рядом, время от времени награждая соперников увесистыми затрещинами.

— Строй!!! — дико напрягая связки кричит Ингорь.

не кричи — нету строя. Змеебой со своими орлами скоро закончит и с правой половиной нашей шеренги. Мощная фигура воеводы колыхается не так далеко, не завидую я тем парням, что стоят против него. Над разгоряченными телами вьется, быстро растворяясь в сером воздухе, развесистый пар, люди дерутся сосредоточенно, берегут оставшиеся силы для ударов наверняка. Блестят взопревшие загривки, каждую секунду раздается глухой шлепок по чьей-то кости, одобряемый в толпе зрителей уханьем и аханьем, скрипит под ногами избрызганный красным снег. Уворачиваться сразу от троих дело не простое и очень потное. Чтобы нам всем не мучиться, решаю сократить поголовье участников локального конфликта выдергивающим обманным движением, тяжелым левым в печень, правым сбоку в основание челюсти. Первый пошел! Эта же участь постигает гридня княжеского воеводы. Сталкиваемся с Ингорем плечами, княжич успевает благодарно кивнуть за прикрытый тыл, а я исподтишка угощаю зазевавшегося Дудилу тычком по ребрам, ибо нехрен напирать на особу княжеской крови. Неплохо бы нам вдвоем соединиться с Морозом и Шестом, прихватить Вендара и начать движение к Змеебою. Свалим его — можно будет еще пободаться…

Кое как удается сбиться в подобие строя и остается нас чуть больше десятка против самых сильных бойцов полоцкого боярина, некогда вступившего в неравную схватку с кровожадным чудищем. На перегруппировку уходит несколько секунд, явно не достаточных для восстановления, их шеренга сжимается в тугую пружину и устремляется в решительную атаку. Удары летят кучно как богатая дробовая осыпь из двенадцатого калибра. Ряды наши смешиваются, кто-то падает, со стоном отползает, кого-то отволакивают, оставляя кровавые следы на снегу. Сипы, харканье, яростные возгласы драки и вопли зрителей забивают слух. Неистово работаю правой на убой, трещит на мне рубаха, чьи-то цепкие пальцы стискивают плечо, пытаются "вязать". Стряхиваю чужие руки, долблю затейника в лоб, в затылок, куда попало, в общем…

Широкая грудь воеводы возникает неожиданно близко. Удара я не вижу, зато очень хорошо чувствую. Меня отшатывает назад, будто не костяшками кулака попало, а кувалдой. С левой брови срывается вишневая струя, глаз заплывает мутью.

Наконец-то! Только бы не ушел воевода…

Опускаюсь в ноги под богатырский мах грозящий отправить меня в глубочайший нокаут, рву дистанцию, вколачиваю в мясистый корпус быструю серию, когда боль в потрохах начинает гнуть к земле верхнюю часть боярского тулова, не экономя сил, дважды заряжаю по левой скуле.

Справа возникает перекошенное лицо сотника.

— Берегись, Стяр! Слева!!

Реагирую на движение с уклонением, и одновременным тычком локтя по ближайшей цели, вижу в трех шагах чернявого ухаря с обезумевшими темными зенками. Кисть правой руки подозрительно спрятана в широком рукаве груботканой рубахи. Поймав мой взгляд, чернявый многообещающе кивает и идет на сближение. Резкое, по максимуму скрытое движение и вставший на кго пути один из дружинных гридней отлетает в сторону с вдрызг разбитой физиономией.

Ах ты, падла!!!

Тяжелый металлический шарик размером со среднее яблоко пролетает в миллиметре от головы, обдав висок ледяным жаром. Принимаю обратный мах кистеня на правое плечо, от резкой боли темнеет в глазах, руку словно топором отрубили. Ловлю подлую конечность чернявого в захват, тяну к себе и бодаю лбом переносицу. Потом еще. В каком-то диком исступлении несколько раз долблю головой превратившееся в месиво лицо, не позволяя обмякшее уже тело чернявого выпасть из моих объятий. Брызгая горячей слюной, бью, пока меня не оттаскивают от жертвы праведного гнева.