Волки Кальи - Кинг Стивен. Страница 38

— Нет, — ответил Оуверхолсер. — Рунты возвращались на поезде, слушайте меня, их тут у нас целое кладбище, и… что? Что я такого сказал? — рот Джейка раскрылся, он побледнел, как мел.

— Совсем недавно поезд доставил нам очень уж много неприятностей, — ответила за мальчика Сюзанна. — Ваших детей привозили на монорельсовых поездах?

Выяснилось, что нет. Оуверхолсер, Джеффордсы и Слайтманы понятия не имели, что такое монорельсовый поезд (Каллагэн, в детстве побывавший в «Диснейленде», имел). Поезда привозившие детей, состояли из старенького локомотива (Надеюсь, ни один из них не назывался «Чарли», — подумал Эдди), в кабине которого не было машиниста, и одной или двух открытых платформ. На них, сбившись в кучку, сидели дети. Плачущие от страха, обожженные солнцем, поскольку к западу от Тандерклепа небо редко закрывали тучи, сидящие среди еды и собственного засыхающего дерьма, обезвоженные. Станции на железной дороге не было, хотя Оуверхолсер высказал мнение, что когда-то, столетия тому назад, она и существовала. Как только детей снимали с платформ, жители Кальи подгоняли лошадей и стаскивали короткие поезда с рельсов. Эдди пришла в голову мысль о том, что они могли определить число набегов Волков по количеству ржавых локомотивов, как подсчитывают возраст спиленного дерева по кругам на пне.

— Сколь долго могла длиться их поездка? — спросил Роланд. — Судя по состоянию, в котором они прибывали.

Оуверхолсер посмотрел на Слайтмана, потом на Тиана и Залию.

— Два дня? Три?

Они пожали плечами и кивнули.

— Два или три дня, — теперь Оуверхолсер повернулся к Роланду и уверенности в его голосе прибавилось, потому что он чувствовал молчаливую поддержку остальных. — Достаточно долго, чтобы обгореть на солнце и съесть большую часть оставленной им еды…

— И обделаться этой едой, — пробурчал Слайтман.

— …но не настолько долго, чтобы умереть от жары и жажды. Если ты спрашиваешь, на каком расстоянии от Кальи находится место, куда их увозили, то едва ли я смогу ответить на твой вопрос. Никто не знает, с какой скоростью этот поезд пересекал равнину. К Калье он подъезжал тихим ходом, но это, скорее всего, ничего не значит.

— Пожалуй, не значит, — согласился Роланд. Чуть задумался. — Осталось двадцать семь дней?

— Уже двадцать шесть, — ответил Каллагэн.

— Одно но, Роланд, — голос Оуверхолсера звучал виновато, но он воинственно выпятил челюсть. И, по мнению Эдди, вновь стал тем неприятным типом, которые с первого взгляда вызывают отрицательные эмоции. С другой стороны, Эдди никогда не питал особой любви к власть имущим.

Роланд вопросительно изогнул бровь.

— Мы еще не сказали да, — Оуверхолсер взглянул на Слайтмана-старшего, как бы в поисках поддержки, и тот кивнул.

— Ты должен понимать, что мы никак не можем узнать, что ты тот, за кого себя выдаешь, — с теми же извиняющимися нотками в голосе заговорил Слайтман. — В моей семье не было книг, нет их и на ранчо, я, руковожу ковбоями на «Рокинг Би» Эйзенхарта, за исключением племенных книг, но в детстве и юности я, как и любой другой мальчишка, слышал множество историй о Гилеаде, стрелках, Артуре Эльдском… слышал о Холме Джерико и другие кровавые истории… но я никогда не слышал о стрелке без двух пальцев на правой руке, или о стрелке-чернокожей женщине, или о стрелке, щеки которого еще не знали бритвы.

На лице его сына отражались ужас, замешательство, смущение. Слайтман и сам заметно смутился, но продолжил.

— Прошу извинить меня, если мои слова покажутся тебе оскорбительными, у меня и мыслей таких нет…

— Слушайте его, слушайте его внимательно, — пробурчал Оуверхолсер. Эдди подумал, что его нижняя челюсть просто выскочит, если крупный фермер продвинет ее вперед еще на миллиметр.

— …но любое наше решение будет иметь очень серьезные последствия. Ты сам должен понимать, что это так. Если мы примем неправильное решение, итогом станет гибель нашего городка и всех его жителей.

— Я просто не верю своим ушам! — воскликнул Тиан Джеффордс. — Ты думаешь, он — самозванец? Добрые боги, да разве ты не видишь, кто он? Разве ты…

Залия схватила его за руку и так крепко сжала, что на загорелой коже остались отметины от ее пальцев. Тиан посмотрел на нее и замолчал, плотно сжав губы.

Где-то вдали каркнула ворона, ей пронзительным воплем ответила расти. На поляне воцарилась мертвая тишина. Один за другим они повернули головы к Роланду из Гилеада, ожидая его ответа.

«Всегда и везде все одинаково, — устало подумал он. — Им требуется помощь, но они хотели и рекомендательные письма. А лучше, живых свидетелей. Они хотят спастись, ничем не рискуя. Просто закрыть глаза, а открыть их уже спасенными».

Роланд какое-то время качался взад-вперед, обхватив колени руками. Потом кивнул сам себе и поднял голову.

— Джейк, подойди ко мне.

Джейк взглянул на Бенни, своего нового друга, поднялся, подошел к Роланду. Ыш, как всегда шагал рядом.

— Энди, — позвал Роланд робота.

— Сэй?

— Принеси четыре тарелки, из которых мы ели, — когда Энди принес тарелки, Роланд обратился к Оуверхолсеру. — Вы останетесь без этих тарелок. Когда стрелки приходят в город, что-то да разбивается. Такова жизнь.

— Роланд, я не думаю, что мы нуждаемся…

— А теперь тихо, — и хотя Роланд говорил очень мягко, Оуверхолсер тут же замолчал. — Вы рассказали свою историю; теперь черед рассказывать нашу.

Тень Энди падала на Роланда. Стрелок посмотрел на робота, взял тарелки, еще не вымытые, блестевшие от жира. Повернулся к Джейку, с которым произошла разительная перемена. Сидя рядом с Бенни-Малышом, наблюдая, как Ыш исполняет свои трюки, и раздуваясь при этом от гордости, Джейк ничем не отличался от любого двенадцатилетнего мальчика, беззаботного и веселого. Теперь улыбка исчезла, и возраст Джейка как-то разом стал неопределенным. Синие глаза смотрели на Роланда, цветом практически не отличаясь от глаз стрелка. Рукоятка «ругера», который он взял из отца стола в другой жизни, по-прежнему торчала из самодельной кобуры. Но вот кожаную петлю, закрывавшую спусковой крючок, Джейк, не отдавая себе отчета, распустил. На это ушло мгновение.

— Повтори свой урок, Джейк, сын Элмера, и будь крепок в нем.

Роланд где-то ожидал, что Эдди или Сюзанна вмешаются, но ни они не произнесли ни слова, не шевельнулись. Он посмотрел на них. Лица такие же холодные и суровые, как и у Джейка. Хорошо.

В голосе Джейка не слышалось эмоций, но слова звучали ясно и четко.

— Я не целюсь рукой; тот, кто целится рукой, забыл лицо своего отца. Я целюсь глазом. Я не стреляю рукой…

— Я не понимаю… — начал Оуверхолсер.

— Заткнись, — бросила ему Сюзанна и наставила на него палец.

Джейк, казалось, их и не слышал. Его глаза не отрывались от глаз Роланда. Правая рука мальчика лежала на груди, с растопыренными пальцами.

— …Тот, кто стреляет рукой, забыл имя своего отца. Я стреляю рассудком. Я не убиваю оружием; тот, кто убивает оружием, забыл имя своего отца.

Джейк замолчал. Набрал полную грудь воздуха. Закончил.

— Я убиваю сердцем.

— Убей их, — приказал Роланд и высоко подбросил четыре тарелки. Вращаясь, они разлетелись в разные стороны, черные круги на фоне белесого неба.

Рука Джейка, только что спокойно лежавшая на груди, обрела невероятную скорость. Пальцы охватили рукоятку «ругера», вытащили его из кобуры, подняли вверх и начали нажимать на спусковой крючок еще до того, как Роланд опустил руку, подбросившую тарелки. А они разлетелись вдребезги вроде бы не по одной, а все сразу. Осколки посыпались на поляну. Несколько упали в догорающий костер, выбив фонтанчики искр. Один или два со звоном отскочил от стальной головы Энди.

Роланд вскочил, и его руки задвигались с той же невероятной скоростью. Эдди и Сюзанна, хотя и не получили соответствующей команды, повторили его маневр, тогда как посланцы Кальи Брин Стерджис сжались в комок, вобрав голову в плечи, испуганные и громкостью выстрелов, и скорострельностью Джейка.