Тяжелая корона (ЛП) - Ларк Софи. Страница 48

Раньше я принимала решения, основанные на страхе и эгоизме.

Я не буду делать этого снова. Даже если это пугает меня, даже если мне стыдно… Я хочу увидеть, что произойдет, если я отдамся ему, ничего не сдерживая.

— Нет, — говорю я. — Не останавливайся. Я твоя, трахай меня так, как хочешь.

Себастьян трет свой член между губками моей киски, чтобы он стал влажным и скользким. Затем он снова прижимает головку к моей заднице. Я делаю глубокий вдох, пытаясь расслабиться.

Медленно он начинает проталкивать член в мою задницу.

Это все равно что снова лишить меня девственности, но в десять раз хуже. Теснота внутри — это безумие. Кажется, что проходит вечность только до того, как он вводит первые несколько дюймов.

Себастьян продвигается медленно, но это так чертовски интенсивно. Я чувствую каждый миллиметр его члена. Он растягивает и наполняет меня так, как я никогда раньше не испытывала.

Моя задница даже более чувствительна, чем киска. Я могу чувствовать все сильнее. Себастьян взбудоражил весь этот район, так что ощущения проявляются совершенно по-новому. Но это все еще заставляет мое тело потеть и дрожать, потому что мой мозг не совсем понимает, как интерпретировать такого рода чувства.

Наконец, член Себастьяна полностью внутри. Он кажется огромным, размером с бейсбольную биту. Это кажется невозможным.

Он на мгновение замирает, чтобы дать мне привыкнуть к нему. Затем он начинает трахать мою задницу медленными, неглубокими толчками.

Трудно входит и выходит. Напряженность никогда не ослабевает, ни на секунду. Это значит, что я могу чувствовать каждую частичку его члена, головку и ствол, каждую вену. Я чувствую, как его член подергивается и пульсирует глубоко внутри меня.

Себастьян опускается на меня сверху, его вес приходится на локти по обе стороны от меня, его грудь прижата к моей спине. Он все еще толкается в мою задницу, пытаясь быть нежным, но я слышу по его стонам, как это приятно для него, как трудно сдерживаться.

— Тебе это нравится? — я шепчу.

— Это чертовски нереально… — он стонет.

— Тогда кончи мне в задницу, папочка… Я хочу этого…

Себастьян тянет меня вверх, так что он обнимает меня, все еще находясь внутри меня. Он начинает тереть мой клитор своими длинными сильными пальцами, продолжая неглубоко входить и выходить из моей задницы.

Это так интенсивно, что я с трудом могу думать, с трудом могу дышать. Звуки, вырывающиеся из меня, грубые и гортанные. Я чувствую себя грязной, непослушной и дико возбужденной. Я хочу, чтобы Себастьян кончил в таком положение, в качестве окончательного акта подчинения. Но я начинаю дрожать и сжиматься, мое тело настолько переполнено удовольствием, что больше не может сдерживаться. Мне нужно освобождение.

Я тру свою киску о руку Себастьяна. Это заставляет мою задницу еще сильнее сжиматься вокруг его члена. Себастьян начинает толкаться немного быстрее, и я прижимаюсь немного сильнее, все мое тело горит от этого нового сочетания ощущений.

Оргазм нарастает сильно и быстро, удваиваясь снова и снова, пока я не могу сдерживать его ни мгновением дольше. Я прижимаюсь своим клитором к его ладони и чувствую глубокую и мучительную кульминацию, которая поражает меня изнутри и снаружи, которая заставляет вибрировать все мое тело.

В то же время Себастьян взрывается. Я чувствую, как его член подергивается, затем я чувствую отчетливые импульсы его спермы внутри меня. Из него выливается расплавленная сперма, горячая и густая. Себастьян издает рев.

Мы оба падаем на матрас, задыхающиеся и потные, поцарапанные и в синяках. Секс был агрессивным и животным. Грубым и грязным.

И все же… я не чувствую себя расстроенной. Я не чувствую себя использованной.

Я чувствую странное удовлетворение. Как будто мне дали что-то, о чем я даже не подозревала, что мне нужно.

Впервые после нашей свадьбы я не думаю о совершенной мной ошибке и обо всех ужасных вещах, которые произошли потом.

Кажется, что мой мозг очистился от всего этого, по крайней мере, на данный момент.

Я слушаю только дыхание Себастьяна и свое собственное. Я чувствую, как его тяжелые руки обвиваются вокруг меня. Он еще не отпустил меня, я молюсь, чтобы он этого не делал.

Когда Себастьян обнимает меня, я наконец могу погрузиться в глубокий и продолжительный сон.

25. Себастьян

Когда я просыпаюсь, Елена спит рядом со мной, свернувшись калачиком, как котенок.

Ее лицо больше не выглядит напряженным. Вместо этого она расслаблена и миролюбива. Такой она была, когда мы были одни, только мы вдвоем, до того, как мы поженились.

Вид того, как она лежит, счастливая во сне, вдали от реальности нашей ситуации, заставляет мое сердце сжиматься в груди. Любовь, которую я испытываю к ней, все еще здесь, сильнее, чем когда-либо. Но она пропитана болью и сожалением. На нее больно смотреть, и все же я не могу отвести взгляд.

Я нежно убираю ее светлые волосы с лица. Я нежно целую ее в лоб.

Затем я встаю с матраса.

Она не шевелит ни единым мускулом. Она не слышит, как я ухожу.

Я закрываю за собой дверь, слушая, как задвигается магнитный засов.

Это для собственной безопасности Елены.

Мой разум ясен и более сосредоточен, чем когда-либо. Я вижу, что я должен сделать, разложенное передо мной, как шахматная доска.

Я никогда не был стратегом. Мне никогда не предназначалось возглавить эту семью.

Но мой отец мертв. Данте в Париже. Неро лежит на больничной койке.

Я единственный, кто остался. Единственный, кто может закончить это.

Я помню, что сказал папа в ту последнюю ночь, когда мы играли друг против друга на крыше:

Разыгрывай начало, как книгу, середину, как фокусник, и конец, как машина.

Когда все это началось, я играл по правилам. Я сделал все так, как должен был, я встретился с Ениным и подписал контракт.

Теперь пришло время вместо этого стать волшебником. Пришло время удивить и шокировать его. Пришло время сделать так, чтобы все, что ему дорого, обратилось в пыль в его руках, а он даже не понял, как это произошло.

И тогда, в конце… я убью их всех, так же холодно и безжалостно, как любая машина. Без колебаний, без ошибок и без пощады.

Я больше не сержусь на Елену. Я понимаю, что она была также ослеплена любовью и надеждой, как и я. Но она в безопасности именно там, где она сейчас. Она не может быть частью того, что произойдет дальше.

Я повторяю информацию, которую я узнал от Елены в тот день, когда допрашивал ее в камере.

Я представляю шахматную доску с Алексеем Ениным в центре в роли короля, в безопасном окружении своих людей, которые будут защищать его до самой смерти. В шахматной партии цель состоит в том, чтобы захватить достаточное количество фигур вашего противника, чтобы король стал уязвимым. Ты должен выманить его из безопасного места.

В шахматной партии каждой фигуре присваивается значение в очко. Очки не имеют никакого отношения к игре, главное — захватить короля. Но это дает представление о том, насколько хорошо все получается. О том, насколько тебе удалось уменьшить силы другого игрока.

Я представляю людей Енина такими фигурами.

Его низкоуровневые boyeviks, конечно, пешки. У него около дюжины таких людей, и я убью столько, сколько потребуется, хотя они не являются моей главной целью. Если Енин будет мертв, они не придут мстить сами. Одного уже застрелили на свадьбе: водителя Тимура с детским лицом.

На следующем уровне у Енина есть его brigadiers, его воины. Елена говорит, что у него есть четыре главных исполнителя: Иов, Павел, Денис и Петр. В церкви были убиты двое: Иов, мнимый похититель, которого раздавил триптих, и Павел, человек, которого я застрелил из пистолета Адриана. Двое оставшихся — Денис, бывший боксер из Санкт-Петербурга, и Петр, который, по словам Елены, был наемным убийцей до того, как ее отец завербовал его.