Ультра: Марс (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator". Страница 30

Ещё у нас пальцы при длительном нахождении в воде покрываются морщинами, по старой теории это было необходимо для более надёжного ухватывания за моллюсков на дне водоёма.

Также человеческая ступня больше похожа на ласт, нежели на конечность для лазанья по деревьям. А ещё человеку нужно два литра воды в сутки для нормального функционирования. Где в засушливой саванне можно получать два литра воды в сутки?

Но главное, которое раньше было самым веским аргументом: у детёнышей человека есть плавательный рефлекс, в то время как ни один примат таким похвастаться не может.

А, вспомнил ещё кое-что: человек предпочитает жить и отдыхать на берегу водоёма. Если человеку предложить отдохнуть в глухом лесу или на берегу моря, то с крайне высокой степенью вероятности он выберет второе. И вообще, что человек понимает под качественным отдыхом? Обязательно море, чтобы пляж, чтобы поваляться на берегу под солнышком, искупнуться, морепродукты пожрать под пивко или винишко... Да ни один из близкородственных нам приматов на такой отдых в жизни не подпишется! Кроме носача, этот вид приматов активно плавает в реках и озёрах, и, на минуточку, имеет направленные вниз ноздри. А самое интересное: они способны преодолевать под водой расстояние до двадцати метров, что для человека является сущей ерундой и подготовленный человек может преодолеть под водой хоть сто пятьдесят метров, а текущий рекорд, поставленный в 2023 году — 291 метр за четыре с половиной минуты, то есть на одном дыхании, поставил его американский тогда ещё 30-летний пловец Остин Брайтон.

В общем-то, что-то в этом есть. Конечно, сейчас учёные говорят, что это всё херня на постном масле, но я считаю, что истина, как всегда, где-то посередине и был в эволюции человека такой этап, на котором он крайне много времени проводил на побережье и питался моллюсками с рыбой, а остальные приматы в это время носились по джунглям и жрали бананы с авокадо. И никаких гвоздей.

К чему это я? А к тому, что переплыл реку и как испуганная обезьяна молнией скрылся в прибрежном кустарнике.

Забежал за ближайшее достойное дерево, разделся, выжал одежду, оделся, опоясался ремнём, отряхнул ноги ото всякого говна, налипшего на пятки и обулся. Всё, готов к дальнейшей борьбе.

На правой руке длинный порез, потому что какая-то индейская сука слишком метко стреляет. Желудок пуст со вчерашнего вечера, поэтому слюна у меня сейчас обладает некоторыми бактерицидными свойствами (1).

Облизал рану, методика хрень собачья, но у меня из альтернатив только сосновые шишки и пожухлая трава под ногами.

Ладно, на первое время прокатит.

Проверил револьвер, выглянул из-за дерева и попытался рассмотреть происходящее на том берегу. Вжухнула стрела и я понял, что пока ещё рано.

Стрельба уже прекратилась, это значит, что краснокожие в этот раз капитально так победили и настало время собирать скальпы и военные трофеи. Самый лучший момент, чтобы свалить.

— Эй, Гектор... — раздался голос со стороны кустов.

— Адам? Выжил, значит, — констатировал я. — Надо убираться поскорее и подальше.

— Со мной ещё двое, но одному ногу прострелили, — сообщил мне Адам.

— Показывайтесь, убивать не буду, — сказал я.

Вышли двое, Мрачный, у которого тоже было ранение правой руки, но несерьёзное, а также второй, самый мелкий из нас, я дал ему прозвище Никакашка, потому что он внешне был ну совершенно никакой. На левой ноге его было сквозное пулевое ранение. Везучий и невезучий одновременно. Хорошо, что навылет, но плохо, что вообще попало.

— Дай мне нож, — протянул я руку к Адаму.

— Зачем? — спросил тот.

— Я прошу у тебя нож, а не вопросы мне задавать, — поморщился я. — Не бойся, добивать не буду.

Адам дал мне засапожник возницы Филиппа, ныне покойного. Я огляделся, обнаружил подходящие деревья и серией режущих ударов повалил их на землю. Быстро срезав лишние ветки, я безжалостно распотрошил кисет для табака и нарезал его на полосы качественной кожи. Курить сейчас очень вредно. Ноги бы унести...

Из получившихся жердей соорудил волокушу, которую связал полосами кожи и поместил на неё раненого Никакашку.

— На этом удастся утащить его на приличное расстояние, — сообщил я всем присутствующим, которые пытались отдышаться от прошедших водных процедур. — Но за сегодня нам надо пройти неприличное расстояние, иначе это будет лишено смысла. Я бы на месте индейцев не остановился до тех пор, пока не содрал скальп с последней бледнолицей жопы.

— Скальпы вообще-то не с жопы... — начал Адам.

— Да знаю я! — отмахнулся я от него раздражённо. — Тебе вообще без разницы будет, с жопы тебе скальп сняли или с головы! Уходим, времени мало!

Первым Никакашку поволок я. Тот стенал и сопел, но терпел. Понимал ведь, что с простреленной ногой лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

С одной стороны я рад, что всё закончилось именно так, а не иначе. Как пришлось бы выбираться из концлагеря, а северяне в форте Ред-ривер устроили именно концлагерь, если верить Адаму, я даже представить не могу и не хочу.

Суо! Это уже не смешно! Впечатлений хватило! Я осознал, что с голой задницей я ничего из себя не представляю! Верни меня обратно на скучный корабль!

Тишина в голове. Я уже и отвык от этого отсутствия в своём разуме кого-то ещё. Это как шизофрения, которая внезапно и бесследно прекратилась, но при этом ты знаешь, что что-то всё-таки было и испытываешь от этого нехватку и неполноценность. Жуть.

Убрались на километров двадцать на север, после чего остановились в одном удобном овраге, который по брустверу весьма кстати оброс кустарником.

Я осмотрел рану Никакашки. Вроде ерундовая, но надо позаботиться о ней как следует.

— Адам, найди чистую воду, — дал я указание. — Нужно промыть рану и перебинтовать чем-нибудь чистым.

— Сейчас поищу, — Адам отправился на поиски воды.

Никакашку подколбашивало от тряски и боли, но сознания он пока не терял, что очень неплохо.

— Надо прижечь раны раскалённым железом и дело с концом, — дал медицинский совет Мрачный.

— Тебя как звать? — посмотрел я на него скептически.

— Дезмонд, — представился Мрачный.

— Прижигание — это самое тупое, что можно сделать с раной, Дезмонд, — сказал я. — Мало того, что нанесёшь ожог, с которым потом предстоит разбираться, так ещё и рану не очистишь. В итоге он будет страдать не только от ранения, но ещё и от ожога. Обоснованно прижигание может быть только в обильного кровотечения из раны, которое не удаётся остановить жгутом.

— Так ты типа доктор? — спросил Мрачный Дезмонд.

— Нет, — покачал я головой. — Но кое-что в этом смыслю.

— Ну так я в полковом лазарете своими глазами видел, как после отрезания ног и рук один из докторов прижигал обрубки раскалённым утюгом, — выдал контраргумент Дезмонд.

— Значит, это тупой доктор, — пожал я плечами. — Мало, наверное, выживало после такого?

— Да, мало, — согласился Мрачный.

— О чём я и говорю, — усмехнулся я. — Нет, мы не будем создавать столько проблем нашему приятелю, ведь так? Кстати, парень, как тебя зовут?

— Николас Броуди, сэр, — ответил запаниковавший от перспективы прижигания ран Никакашка.

— Не ссы, Броуди, — похлопал я его по плечу. — Промоем рану и будет с тобой всё нормально!

Вернулся Адам.

— Гектор, тут есть ручей в метрах сорока, только воду носить не в чем, — сообщил он мне.

— М-хм, — хмыкнул я задумчиво. — Тогда тащим Ника к ручью. Если гора не идёт к Магомеду...

Притащили Броуди к нужному месту и я тщательно отмыл руки в воде, обильно оттирая их от грязи. Херня метода, но лучших вариантов у нас всё равно нет.

Промывание раны сопровождалось воем и нытьём Никакашки, но обезболивающих у меня с собой нет, как и антибиотиков.

Пришлось порвать свою рубаху и перевязать ему ногу.

— Всё, надо двигаться.

Снова поместили раненого на волокушу и продолжили путь.

А тут неплохо! Особенно когда индейцы не стреляют тебе в спину.