Девушка индиго - Бойд Наташа. Страница 18

– Но это слишком жестоко, – выговорила я, совладав с собой.

Мэри и ее мать закивали, мистер Дево тоже кивнул.

– Кроме того, – не удержалась я, – кто из рабов не поддастся на посулы и откажется от обещанной ему свободы?

– Ваши отказались, – заметила Мэри.

– Да. Да, они отказались. При том что мятежники проплывали здесь, мимо нашей плантации, по Уаппу-Крик в направлении устья Стоно-Ривер. Я считаю, нам невероятно повезло. – Я не стала упоминать про Индейца Питера и не ответила на вопрос Чарльза Пинкни, пересчитаны ли наши рабы. Признаюсь, я не ведала, примкнул ли Питер к бунтовщикам, но я точно не хотела, чтобы на него охотились, как на зверя. Мои люди защитили меня прошлым днем, и теперь я обязана была встать на их защиту.

Нам действительно повезло вчера. В следующий раз удача может от нас отвернуться.

И снова я ощутила всю тяжесть бремени, которое взвалила на свои плечи ради отца.

– Что ж, час уже поздний, – встрепенулась миссис Вудворд. – Возможно, нынче, когда на дорогах столько отрядов ополчения, путешествовать будет безопасно и в ночи, но я очень устала за день, потому мы откланяемся.

– Да-да, – сказал, вставая, мистер Дево. – Я провожу вас до плантации и тоже поеду домой.

Чарльзу Пинкни до своей усадьбы добираться было куда дольше, чем Вудвордам и Дево.

– Вам не стоит ехать в Бельмонт так поздно, – сказала я ему. – Оставайтесь у нас. Я велю Эсси приготовить комнату для гостей.

– Премного вам благодарен, – склонил голову Чарльз Пинкни. – Кто знает, миновала ли опасность.

Я проводила гостей, уведомила Эсси с Мэри-Энн, что один из них заночует у нас, и вернулась к мистеру Пинкни, ожидавшему меня в отцовском кабинете. «Он папенькин ровесник», – напомнила я себе, когда меня охватило странное чувство наедине с ним.

– Могу я предложить вам португальского вина? – осведомилась я, поведя рукой в сторону подноса с графином и бокалами. – Мы откупорили бутылку мадейры прошлым вечером.

– Благодарю вас, с удовольствием. – Три широких шага – и он оказался возле серванта. Подровнял бокалы, взял бутылку и вопросительно посмотрел на меня.

– Нет, я не буду, спасибо.

Налив себе мадейры, мистер Пинкни покосился на армуар в углу кабинета.

– У вас здесь есть какое-нибудь оружие для защиты?

Я тоже взглянула на дверцу, которая была слегка приоткрыта – видимо, я недостаточно плотно затворила ее, после того как вчера в панике хотела достать мушкет. Я подошла к шкафу и закрыла дверцу.

– Да, есть. Будем надеяться, мне не придется им воспользоваться, хотя папенька позаботился о том, чтобы я научилась стрелять. Однако же я предпочла бы посвятить себя земледелию, а не огнестрельному оружию.

– И то верно. Я слышал, Дево расспрашивал вас о каких-то всходах.

– Да, он дал нам семена вайды на пробу. Но, увы, ничего получилось. – У меня невольно поникли плечи. – Теперь вот не знаю, что и делать…

Мистер Пинкни поднес к губам хрустальный бокал и сделал глоток янтарной жидкости.

– Можно попробовать посадить другие культуры. Не стоит унывать.

– Согласна. Однако… – начала я и замолчала. Вдруг подумалось: отчего мне так легко и приятно разговаривать с мистером Пинкни?

– Что-то подсказывает мне, на уме у вас не только выращивание индигоносных растений, мисс Лукас.

– Вам ведь, должно быть, и так известно, что папенька предоставил мне все полномочия.

– Да. – Он наконец поправил шейный платок, сбившийся во время бешеной скачки сюда и с тех пор пребывавший в небрежении. – И для меня в этом нет ничего удивительного. Вы и раньше распоряжались домашним хозяйством, то есть были фактически хозяйкой усадьбы. Ваша матушка чудесная женщина, однако для нее новые обязанности были бы весьма обременительны и даже неподъемны, тогда как вы отлично справляетесь. Я сказал бы, ваш отец сделал вполне обоснованный выбор.

– Маменька непременно справилась бы лучше меня, если бы не ее недомогание. – Это была откровенная ложь, но я почувствовала необходимость встать на ее защиту. – Она себя плохо чувствует, особенно в жару. Последние несколько недель зной стоял невыносимый.

– Да, верно. И при всем при том вы хотите меня убедить, что все ваши помыслы заняты только индиго?

– Я… Я знаю, что на папенькино продвижение по службе, на его стремление стать полковником, а теперь уж, возможно, и губернатором Антигуа, ушли все наши свободные средства. Я изучила его счета… – Тут я замолчала, ожидая, что мистер Пинкни выразит удивление моей деловой хваткой или тем, что я позволяю себе обсуждать с ним столь приватные вопросы, однако, к чести этого джентльмена, обнаружила, что на лице его отражается лишь интерес к моим речам, поэтому продолжила: – Не думаю, что наше текущее финансовое положение поможет папеньке в осуществлении его замыслов. Возможно, остатков средств хватит, но едва-едва. А это значит, что…

– Что у вас не будет приданого, если только вы не найдете способ извлекать из своих земель больше доходов, чем нынче, – докончил он за меня.

Приданое меня заботило менее всего, но я не стала его разубеждать, а вместо этого нервно хихикнула:

– Вот именно. Я подумала, можно заняться производством индиго. Но отец еще должен прислать семена индигоферы.

– Поэтому пока вы засеяли вайду. Смею заметить, ее уже пробовали тут выращивать, и никто не преуспел. Говорят, почвы неподходящие. Однако меня восхищает ваша решимость, – качнул головой мистер Пинкни. – Таких, как вы, нельзя недооценивать. Вы упорны в своих устремлениях и весьма изобретательны. Уверен, в скором времени вас ждет успех.

Индеец Питер вернулся через несколько дней после того, как был подавлен мятеж. Появился он так же внезапно, как исчез. Я не заявляла о его бегстве и не требовала у него отчета о том, где он пропадал. Квош доверял ему, а стало быть, и я. Все было просто.

Мы условились с миссис Вудворд и Мэри о еженедельных визитах друг к другу в гости. Такой установленный распорядок помогал вытаскивать маменьку из дома и разнообразил монотонное течение зимних дней, а вскоре я обнаружила, что ожидаю каждого визита с нетерпением – оказывается, изголодалась по общению с кем-нибудь, кроме маменьки и Полли.

По вторникам в гостиной Вудвордов три пары проворных рук отдавали должное всем видам шитья и вышивания, создавая изысканные, преизящные вещицы. Четвертая пара рук все делала вкривь да вкось, ибо взор мой большую часть времени был обращен за окно – я наблюдала за рабами Вудвордов, трудившимися на плантации, и прикидывала, что бы еще посадить на наших землях.

С каждым днем, неделей и месяцем становилось всё прохладнее. Прибрежная трава побурела, ночи сделались длиннее, зато днем теперь погоды стояли сносные.

По мере приближения к зиме слабел страх перед очередным бунтом. Недавние мятежники были пойманы и казнены. Ходили слухи, будто их отрубленные головы, насаженные на пики, выставили вдоль главных дорог в окрестностях Чарльз-Тауна. Мистер Пинкни однажды подтвердил, что так оно и было – он своими глазами видел эту тошнотворную макабрическую картину, и я почувствовала облегчение от того, что не донесла на Индейца Питера ни во время, ни после мятежа.

Каждый день между рассветом и закатом я старалась проводить под открытым небом побольше времени, насколько позволяла работа с письмами и счетами. Я изучала окрестности, наблюдала за погодными условиями, чтобы знать, к чему готовиться следующей осенью; радовалась дождям, потому что они увлажняли и питали мои земли; зачарованно любовалась, как у вьющихся кустарников, облепивших заскорузлые ветви вечнозеленых дубов, после хорошего ливня меняется цвет листьев – от рыжеватого оттенка обожженной глины до сочного зеленого. Мистер Дево называл такие растения «фениксами». За моим окном гнездились пересмешники.