Девушка индиго - Бойд Наташа. Страница 20

Я только усмехнулась, представив себе такую перспективу.

– Думаю, все сложилось бы иначе – я докучала бы ему своим любопытством к тому, что творится на всей плантации. Одно дело – интересоваться цветочками, и совсем другое – зерновыми культурами или производством, которое приносит деньги.

– Ох, Элиза… – с отчаянием вздохнула маменька.

– Если не ошибаюсь… – продолжила я, опустив вышивку на колени и задумавшись, – Уильям Миддлтон сказал мне тогда: «Зачем вам забивать свою очаровательную головку мужскими заботами?» И посоветовал нанять управляющего, чтобы у меня было побольше времени на светские развлечения в городе и окрестностях.

Не скрою, меня сильно задело то, что Уильям Миддлтон ни в грош не ставит мои деловые качества. В любом случае, я его, похоже, не заинтересовала – он явно положил глаз на мисс Уильямс, богатую наследницу из города.

– И он совершенно прав, – кивнула маменька. – Вот видишь, Элиза, не только я тебе об этом говорю. Боюсь, ты уже начала приобретать недобрую репутацию. И какой же джентльмен захочет взять тебя в жены, если ты продолжишь так себя вести?

«А зачем мне джентльмен, который не уважает мои интересы?» – хотелось мне спросить ее, но я лишь крепче стиснула зубы. При этом, разумеется, глаза у меня уже щипало от слез. Маменька как никто умела выбрать момент, чтобы побольнее ранить меня словами, и теперь я сгорала от стыда из-за того, что она так разговаривает со мной в присутствии моих дорогих друзей.

Миссис Пинкни была слишком хорошо воспитана, чтобы позволить себе прокомментировать маменькино высказывание в мой адрес. Вместо этого она осведомилась:

– Быть может, мне послать еще за чаем?

Я откашлялась и кое-как выговорила в ответ:

– Это было бы чудесно, благодарю вас, миссис Пинкни

Моему дражайшему отцу

Касательно мистера Уолша… Видите ли, сэр, мои сведения об этом человеке столь скудны, что я не могу составить суждение на его счет. Дело же столь великой важности, как бракосочетание, требует более тонкого проникновения в настроения и чувства.

Кроме того, позвольте заверить Вас, сэр, что одиночество – мой сознательный выбор. Посему надеюсь, Вы откажетесь от мыслей выдать меня замуж, по крайней мере в ближайшие два-три года.

Ваша покорная и преданная дочь

Элиза Лукас

– Идите смотреть, миз Лукас! – восторженно заорал Того, едва я ступила за порог нашего дома в Уаппу стылым мартовским утром. Того, сгибаясь под грузом двух ведер с водой, висевших с двух сторон на коромысле, которое он водрузил на плечи, шагал к огородам, но остановился, увидев меня, поставил свою ношу на землю и махнул рукой в сторону засеянной полосы земли.

Индигофера!

Я подхватила юбки, кинулась вниз по ступенькам веранды и через пару мгновений уже стояла у кромки нового поля, с недоверием поглядывая на Того. Он направился вперед вдоль грядок, на которых, как мне казалось в рассеянном свете раннего утра, не было видно ничего, кроме земли. Через несколько шагов Того сел на корточки. Я догнала его, подобрав юбки, и сделала то же самое. А затем проследила направление, которое он указал пальцем.

– Ах! – вырвалось у меня, когда я наконец разглядела в земле маленькое зеленое пятнышко, и в душе шевельнулась надежда. Я окинула взглядом всю грядку – там определенно были еще пятнышки. Я перевела взор дальше, пристально всматриваясь, и теперь уже различила не только пятнышки – крошечные росточки. И вдруг оказалось, что они повсюду.

«Да!» – сердце мое чуть не разорвалось от радости, и я приложила руку к груди, словно так можно было унять безмерное ликование. Взглянула вверх – и увидела Того, улыбавшегося от уха до уха; его лицо отражало мои собственные чувства. А в конце засеянной полосы стояли Сони с Квошем и тоже улыбались.

У нас получилось!

Мне не терпелось рассказать об этом мистеру Дево. И Чарльз Пинкни непременно обрадуется и будет впечатлен моими успехами. И отец. Теперь-то отец точно согласится, что это не пустая трата времени, и пришлет мне консультанта – необязательно Бена, а кого-нибудь, кого угодно, кто уже имел дело с производством индиго и сумеет оградить нас от всех ошибок и неверных действий. Это будет разумно.

Я счастливо вздохнула и встала.

– Спасибо, Того.

Он тоже выпрямился во весь свой шестифутовый рост, по-прежнему улыбаясь щербатым ртом – у него не хватало двух передних зубов.

– Да, миз Лукас.

Мне хотелось петь, плясать и визжать от счастья. Я подумала, с кем бы поделиться радостной вестью – и оказалось, не с кем. Ни маменьку, ни Полли, несмотря на проявленный сестренкой ранее мимолетный интерес, не заботили мои успехи в земледелии.

Я дала себе обещание: когда росточки немного вытянутся к концу марта и переживут последние заморозки, еще раз попрошу отца прислать мне мастера индиго. Ведь если он так никого и не пришлет, мы не будем знать даже подходящее время для сбора урожая. Я помнила, что листья индигоферы срывают до начала цветения, но когда именно? Если мы не сумеем правильно собрать сырье, все усилия по выращиванию этих растений пойдут насмарку. И нужно ведь еще успеть купить, построить, оборудовать все, что нужно для получения красителя…

На протяжении следующих дней крепла моя уверенность в победе. Должна со стыдом признаться в грехах – тщеславии, гордыни и немалой доли алчности, – одолевших меня в тот самый миг, когда я допустила, что труды мои, скорее всего, не были напрасными. Но в ту пору я была слишком уж взбудоражена. И хотя вечерами перед сном я молила Господа ниспослать мне смирение, сердце мое переполняла гордость за успехи.

Я собиралась съездить в город с визитом к нашему банкиру, мистеру Габриэлю Маниго, у которого хранились закладные на плантацию Уаппу. Мне нужно было выяснить, сколько у нас просроченных платежей и какую сумму еще необходимо покрыть. С расходами я была весьма осторожна и ожидала новых денежных поступлений от продажи риса.

Отец обмолвился в письме, что, хоть он и получил чин полковника, возможно, ему удастся обменяться должностями с майором Героном, служившим в полку Оглторпа под Саванной. Это было бы понижение, конечно, а майор Герон, без сомнения, затребовал бы немалую мзду, но после ее уплаты отец, во-первых, находился бы неподалеку от нас и, что еще важнее, с наших плантаций перестали бы регулярно утекать деньги в таких масштабах. По крайней мере, я на это надеялась.

Мне казалось, что обстоятельства складываются одно к одному, самым благоприятным образом, и в конце концов, доверившись своему чутью по поводу преуспеяния в производстве индиго, я все-таки обратилась к отцу с просьбой найти консультанта – любого человека, который обладает знаниями и опытом в области получения красителя. «Время настало», – написала я ему и поделилась нашими достижениями, а также своими опасениями, что мы можем упустить блестящую возможность. Не упоминая имени Бена, я перечислила, однако, все присущие ему качества, каковыми должен обладать искомый консультант.

Едва отложив перо, я предалась воспоминаниям о друге детства. Представила его себе мысленно таким, каким видела в последний раз – молчаливым и задумчивым мальчиком на пороге возмужалости, юношей, у которого больше нет времени на глупые игры с дочерью владельца плантации. Меня бросило в жар. Глупые игры, блажь – вот что это было. Дружба двоих детей, разделенных культурой и обстоятельствами. Разумеется, нам суждена разлука. Но я не могла отрешиться от странного ощущения, возникавшего где-то глубоко в чреве при мысли о том, что мне может выпасть случай снова увидеть Бена. Что рядом со мной на плантации будет человек, с которым я смогу поделиться своей победой. Человек, который разделяет мою любовь к земле. Тот, кто мне так дорог. Запечатывая письмо, я вознесла безмолвную молитву.