Я — дверной проем - Кинг Стивен. Страница 7

Когда в тот вечер мальчик, как обычно, возвращался мимо моего дома с пляжа, он приветливо помахал мне рукой и улыбнулся. Судя по его виду, своим сегодняшним уловом он был вполне доволен. Я сидел, как всегда, на веранде и, мрачно размышляя о своих проблемах, решил, наконец, связаться по телефону с мистером Крессуэллом из департамента ВМС США. Я пришел, все-таки, к выводу, что то, что случилось со мной, началось именно во время нашей экспедиции на Венеру пять лет назад. «Пускай, — думал я, — они изолируют меня на всю оставшуюся жизнь от людей, пусть обследуют меня сколько и как угодно, пусть вообще делают со мной все, что захотят — лишь бы положить конец этим безумным ночам, когда я просыпаюсь в совершенно неожиданных для меня местах, а руки мои живут как бы сами по себе и наблюдают, наблюдают, наблюдают…

Однажды я пытался, дойдя до отчаяния, выколоть эти ужасные глаза первым же попавшимся под руку острым предметом. Подвернулся остро заточенный карандаш, но как только он приблизился к первому глазу, руки мои пронзила резкая мучительная боль, разом охватившая и все мое тело. Я думал, что умру от нее через пару секунд. Карандаш упал на пол и боль, не сравнимая совершенно ни с чем, утихала очень долго. Таких адских страданий я не испытывал раньше никогда в жизни и подобных экспериментов больше не устраивал.

Вместо того, чтобы тоже ответить мальчику приветливым взмахом, обе мои руки, помимо моей воли, вдруг разом судорожно потянулись к нему и я с ужасом вспомнил, что они у меня не забинтован ы… Все десять глаз, светясь в сумерках, разом уставились на бедного перепуганного мальчугана. Он остановился как вкопанный и смотрел на меня широко раскрытыми от ужаса глазами. Я почувствовал, как мое сознание быстро заволакивается густой непроницаемой пеленой и уже в следующее мгновение я полностью утратил контроль над собой. Дверь открылась… и я стал дверным проемом. Слепым исполнителем чужой неведомой воли. Не помня себя, я оказался на улице и кинулся по песку за удирающим что было силы насмерть перепуганным парнишкой. Ноги были как деревянные и слушались очень плохо, но, все же, бежал я довольно быстро. Мои собственные глаза были закрыты и все, что я видел, я видел глазами моих пальцев. Картина эта была совершенно фантасмагорической. Впереди мелькала худенькая фигурка убегающего от меня в сторону общественного пляжа мальчонки. Все цвета и даже формы были каким-то фантастическим образом искажены, что придавало всему происходящему особенный оттенок, присущий монстрам. Мыс, например, выглядел как гигантская гипсовая декорация, а небо над ним было неестественного сочного пурпурного цвета. Глаза на пальцах просвечивали мальчишку как мощный рентгеновский аппарат — я видел перед собой бегущий скелет с ярко светящимися костями, скелет, цепко держащий левой рукой свою металлическую сетку для просеивания песка. Плоти не было видно почти совсем.

О чем, интересно думал этот бедный безымянный мальчонка в последние минуты перед смертью? О чем он думал, рассыпая на бегу набранную за несколько часов кропотливого труда мелочь и даже, наверное, не замечая этого, цепко держа в руке свою сетку и почти ежесекундно оборачиваясь на настигающего его страшного человека, который, спотыкаясь и ковыляя, упорно преследовал его, зажмурив глаза и вытянув вперед руки как слепой? Что он думал, видя на тянущихся к нему руках ужасные желто-золотые глаза? И что он подумал за секунду до смерти, когда эти страшные руки с глазами взметнулись вверх и сделали так, что в следующее мгновение его голова разлетелась мелкими брызгами на десятки метров вокруг?..

Я не знаю…

Зато я знаю, о чем думал я.

Я думал, насколько это позволяли мои мозги о том, что только что побывал у ворот в ад и что скоро я отправлюсь туда насовсем.

Ветер с силой трепал повязки, когда я разматывал их. Как будто пытался помочь мне.

На жуткие черные грозовые тучи, которые были уже почти над нами, падали последние багровые отблески заходящего солнца. Буря надвигалась стремительно и вот-вот должна была обрушить на нас страшные массы воды и ураганный ветер. Но мы как будто даже не замечали этого.

— Ты должен пообещать мне, Ричард, — наклонился я к его уху, перекрикивая ветер. — Ты должен пообещать мне, что как только ты почувствуешь что-то неладное, ты убежишь… Как только тебе покажется, что я могу… причинить тебе какой-нибудь вред… Ты понимаешь меня?

Ветер с силой трепал ему волосы и ворот рубашки. Все лицо было напряжено, а глаза превратились в маленькие щелочки от хлеставшего в них песка.

Я решительным движением сдернул последние повязки с глаз на пальцах и внимательно посмотрел на Ричарда. Все десять глаз вытаращились, конечно же, тоже на него.

— Теперь ты видишь их сам, собственными глазами! — хрипло крикнул я.

Лицо Ричарда, лицо, которое я так хорошо знал, лицо несомненно смелого, бесстрашного человека мгновенно вытянулось, а нижняя челюсть отвисла. Он инстинктивно отпрянул от меня и выскочил из машины. Вспыхнула ослепительная молния и гром ахнул прямо над нашими головами. В следующее мгновение на нас обрушился адский поток воды.

— Артур… — прочитал я по беззвучно двигавшимся на искаженном ужасом лице губам Ричарда.

Как он был напуган!.. Как мог я подвергнуть его такому жестокому испытанию, такому страшному шоку?!

— Беги! Беги, Ричард!

И он побежал. Длинными стремительными скачками. Он был очень похож на человека, приговоренного к смертной казни, который уже возведен на эшафот и хорошо понимает, что через несколько секунд он умрет, но прощаться с жизнью он, тем не менее, очень не хочет и все еще на что-то надеется.

Я вышел из машины и мои руки резко взлетели вверх над головой, а пальцы судорожно вытянулись к единственному, что было им хорошо знакомо в этом мире — тучам.

И тучи ответили им.

Они ответили им огромной, чудовищно сильной, ослепительной бело-голубой молнией, увидев которую, я подумал, что наступил конец света. Эта невероятная молния ударила прямо в Ричарда… В одно мгновение от него не осталось даже пара.

Последнее, что я запомнил перед тем, как мое сознание отключилось окончательно, был сильный запах озона…