Притворись, прошу! (СИ) - "MMDL". Страница 46

— Ты чуть с Сарой не переспал, напоминаю…

— Я тогда был пьян!..

— Это не оправдывает тебя!

— Согласен! Но если ты вдруг не заметил, я больше не пью — не в таких количествах.

— С каких пор?

— С недавних — слабое достижение, да, но чем дольше не пью, тем круче! — Замявшись, я сунул руки в карманы, словно там могло прятаться достойное продолжение речи, однако нашел лишь кольцо, про которое успел позабыть, и подал его Отису. — Чем ближе к тебе становлюсь, тем меньше мне хочется пить… — Он протянул руку к кольцу, но сжал мои пальцы… — …Мне дышится легче, когда ты поблизости… и не только из-за ведра духов, что вылила на себя Сара сегодня!..

Наверное, зря я упомянул ее. Хватка Отиса ослабла: он забрал кольцо и безвольно опустил руку на колено.

— Все еще хочешь побыть один?.. — понимающе уточнил я. Ответом мне стала тишина, и я кивнул, разглядев в ней согласие. — Хорошо. Только возвращайся: иначе мне придется платить за тебя… И не сиди на ледяном полу долго…

Гуляючи я направился из коридора в холл. Первый же глубокий вдох явил острую глыбу меж легких, давящую пиком на горло. Отвратное чувство…

Плечо стиснули чужие пальцы. Я не успел оглянуться: из-за врезавшейся в мое тело силы попятился к стене холла, налетел плечом на высокое зеркало (к счастью, оно выдержало удар). Быстрее скорости мысли я признал аромат одеколона; Отис развернул меня к себе лицом еще одним импульсивным рывком — зеркало подо мной глухо ударилось подпрыгнувшей рамой о стенку!.. Мы прижались друг к другу слишком тесно — только так и умели. Сердца перестукивались, дополняя чужой ритм и превращая тиканье живых часов в сплошную барабанную дробь, нагнетающую атмосферу, стимулирующую ощущения, разжигающую эмоции. Бедро Отиса уперлось мне между ног — я чуть отстранился, чтобы вновь двинуться вперед, почувствовать фрикцию еще раз…

— Все еще ведешь?.. — хрипло просмаковал я. Кажется, я знаю этот танец…

Отис не предпринимал больше никаких действий, глубоко и часто дыша, совсем как я. Всего один шаг — любой, малюсенький — отдалял нас от возбуждения, заметного для окружающих. Не то место, не то время… Как жаль… Нужно было вернуться в зал и хотя бы расплатиться, вот только срываться и ехать куда-то вместе бессмысленно: адреналин погаснет, и мы опять окажемся в зоне бездействия, где руки за спинами нам будут связывать наши же комплексы.

…Вот только это хищное нападение — разве оно не значит, что все мои признания достигли-таки Отиса? Его руки теперь свободны?

========== Глава 29 ==========

Я чувствовал, что должен поставить точку. Разобраться во всем раз и навсегда, иначе груз вины меня никогда не отпустит. Именно это привело меня на крыльцо бывшего дома Отиса солнечным утром выходного дня. Вокруг зеленело море травы, секунду назад включились спринклеры у каждого ухоженного дома, будто с обложки журнала, и за струей одной из автоматических поливалок с развеселым лаем стала охотиться вертлявая собачонка.

Чем дольше ты будешь здесь стоять, тем тяжелее будет. Ну же, возьми себя в руки, будь мужиком…

Я со второго раза вдавил кнопку звонка — в первый немного промазал: решительность подменила точность. С десяток секунд ничего не происходило; солнце жгло плечи через темную ткань кофты с длинными рукавами и v-образным вырезом под ключицами; привыкшие к электрическому офисному освещению глаза ныли, пощипывали; под сердцем перекатывались неподъемные металлические шары — из-за исходящей от них вибрации по всему телу распространялась незаметная, но ощутимая дрожь.

Наконец, дверь открылась, и меня встретила улыбкой предупрежденная о визите Сара. Пропустив в дом, она внезапно прижалась щекой к моей щеке в странноватом приветственном поцелуе и предложила кофе.

— Эм… Нет, спасибо. — Машинально я вытер щеку, словно на ней могла остаться помада, несмотря на техническое отсутствие поцелуя. — Я бы хотел сразу со всем разобраться…

— Хорошо, — улыбнулась она и позволительно махнула рукой в сторону лестницы. — Но потом загляни на кухню: хочу поговорить.

— Конечно.

Сара скрылась за углом, я же шагнул на первую ступень, опустил ладонь на перила. Входная дверь позади была не заперта, и, если честно, легкий приступ трусости тянул меня к ней, однако я сумел его перебороть, сглотнув ком в горле и поднявшись-таки на второй этаж. В дверь я постучал громко, чтобы отрезать себе любые пути к отступлению, и осторожно вошел.

Горящий строчками электронной книги, планшет из детских рук переместился на подушку, и с кровати на меня посмотрела одетая в пижаму с медведями Рина. Она выглядела как всегда: бледной, хрупкой, но все же здоровой, однако, несмотря на это, я продолжал слышать ее плач после падения с качелей… Остановившись прямо перед кроватью, я вместе с воздухом набрал побольше смелости в грудь:

— Прости меня, — произнес я под тяжестью ее чистого удивленного взгляда. — За все: я… должен был что-то сделать, чтобы ты не пострадала! — и навещать тебя должен был — хотел! — но боялся увидеть, что тебе плохо, и в итоге, получается, бросил!..

Рина вскочила босыми ногами на помятую постель, по ней подбежала ко мне; зная, что она — во всех смыслах дочка Отиса, я приготовился к заслуженному душевному пинку, но тонкие детские руки обвили мою шею, а мягкие кукольные волосы, закрыв половину лица, окружили ароматом цветочного шампуня. Стоя на одеяле, Рина крепко обнимала меня, ошарашенного происходящим…

— Я скучала… — со счастливой улыбкой сказала она.

Моя ладонь потянулась к голове Рины, чтобы погладить по затылку, но я вовремя опомнился и сомкнул бережные объятия на ее худощавой спине.

— Я тоже скучал… очень-очень…

…В результате я провел в комнате Рины, наверное, час: я разместился на полу, прижавшись спиной к кровати; Рина сидела на краю постели прямо за мной, свесив ноги с моих плеч, и заставляла меня под звонкий искренний смех пробовать играть во все установленные ею на планшет приложения, в которых я без притворства лажал. Мы распрощались, когда у меня заныла шея, а у Рины разрядился девайс, и, спустившись на кухню, как и обещал, я обнаружил Сару в окружении естественного золотистого света, заполняющего комнату через оконные стекла. Как эксперт в области потребления алкоголя, я видел две разновидности людей с бокалом вина, и Сара, к моему облегчению, побалтывая в стекле белое полусладкое, выглядела счастливой, а не упорно запивающей проблемные чувства.

— Будешь? — оживилась она и потянулась за приготовленным бокалом.

— Не стоит, спасибо. Что за повод?

— Не сказала бы, что это именно повод, — лучезарно улыбнулась она, — но захотелось отпраздновать свидание. Кэмерон, спасибо тебе и Отису; оно прошло, по-моему, просто замечательно! Мы с Робертом так много разговаривали, танцевали, а после он проводил меня до дома — такой джентльмен! — постеснялся поцеловать, но ты говорил, что женщины в наши дни тоже должны быть решительными, так что я поцеловала его сама! — Она рассмеялась в бокал, довольная, но еще чуть ошеломленная собственной смелостью. — Ты бы видел его: стоял на крыльце такой тихий, смущенный, не знающий, что сделать или сказать, — это было очень мило! Он — милый!.. Может, хочешь курочки?

— Что? — Как-то я, утонув во влюбленных восторгах Сары, пропустил тот момент, когда от темы свидания мы перешли на курятину… — В любом случае нет: мне уже пора — планировал навести дома порядок, избавиться от лишнего, расставить все на свои места. — Я уже почти покинул кухню, как вдруг обернулся в дверном проеме: — Сара.

— Да? — откликнулась она, пряча бутылку в шкаф.

— Ты прекрасно выглядишь. Влюбленность тебе очень идет.

Обворожительный румянец на ее щеках стал ярче, красивые губы немного сжались, тщетно пытаясь скрыть улыбку.

— Спасибо, — ответила Сара, заслуженно обласканная комплиментом.

***

Согретый внутренним сиянием Рины и Сары, я чувствовал себя значительно лучше. Разведя широкие плечи, я дышал полной грудью и точно знал, куда должен наведаться в следующую очередь! Без осмотра раны не узнаешь, затянулась ли она. Так что неспешная прогулка в конечном итоге привела меня в парк, куда, как я полагал, никогда больше не захочу возвращаться — не смогу, оглушенный плачем доверенного мне ребенка. Но после разговора с Риной в ушах стоял ее легкий смех, а от пронзительных всхлипов не осталось даже эха.