Когда Черт в твоем Омуте — Дешевка (СИ) - "Grafonorojdennuy". Страница 71

— Туше! — шикнул Томми. — Все у нас будет отлично. Но эт ладно, потом. Сначала — этот мудак. Итак, что же нам с ним делать? А главное зачем? Эт тебя волнует, верно? Он же вроде бы во всем сознался. Он же вроде бы давно должен сидеть. Его мотивы понятны, а состав преступления ясен… — Томми выдержал паузу — и не больно дернул Аллега за бороду, выдав: — А вот ни хера. Этот черт не так прост. Не удивлен? Ха! А что если я скажу, что ты, вполне возможно, далеко — слышишь? — далеко-о-о-о не единственная его жертва? Что если я скажу, что у него до тебя их было, как минимум, пять? Что если я скажу, что его личность весьма загадочна — хоть и примитивна донельзя — прошлое на редкость богатое, а почерк достаточно узнаваемый?

Томми навис над ним, закрыв густыми темными локонами от всего мира. Прожигая взглядом глубоких зеленовато-серых глаз.

— Что если я скажу, — вкрадчиво произнес он, — что ты единственный, кто может вывести его на чистую воду? М? Что ты скажешь?

— Нет, — панически выпалил Аллег, моментально поняв, к чему клонит его мальчик. — Нет, нет, нет… Томми, ты… Как ты можешь просить меня?..

— Я не прошу, — перебил Томми, накрыв пальцами его губы. — Я предлагаю. Предлагаю прикончить тварь, убившую, по меньшей мере, пять человек. Предлагаю отомстить сволочи, что заставила нас с тобой страдать. Предлагаю, — он склонился ещё ниже, почти касаясь его кончиком носа, — избавиться от кошмаров. Раз и навсегда.

Тонкие темные губы были приоткрыты, и теплый воздух вырывался из них толчками, как из расселины в огненной горе. Длинные пальцы ерошили его волосы на затылке, сильные бедра сжимали его бока. Глаза держали за душу стальной хваткой — ни отвернуться, ни отвести взор, ни запретить думать.

— Ты, — Аллег тяжело сглотнул, — ты будешь со мной? Не дашь ему?..

— Не дам, ни за что не дам, Аллег, — пообещал Томми тоном твердым, как камень. — Не бойся, я все продумал. Тебе эту мерзкую смазливую харю даже видеть не придется. Я все возьму на себя. — Его губы чуть мазнули по губам Аллегу. — Я тебя не оставлю. Я всегда буду рядом. Я ведь твой. — Дыхание опаляло кожу, ерошило бороду, пускало мурашки по телу. — Твой защитник, твой чертенок. Твой Томми. — Его глаза странно замерцали. — Твой?

Что на такое можно было ответить?

— Мой, — выдохнул Аллег. — Как я твой. — И через паузу прошептал: — Я согласен. Я сделаю, как ты хочешь.

Таким поцелуем Томми его ещё не награждал. Парень словно вознамерился выпить из него душу — у Аллега закружилась голова от нехватки воздуха.

— Мой Аллег, — шептал его мальчик, покрывая жадными поцелуями его лицо, шею, грудь. — Мой Ал. Мой родной, мой любимый Ал! Ты не пожалеешь, клянусь! Ты ни секунды не пожалеешь о том, что сделал!

Теплые руки сомкнулись на его горле. Ворох густых черных лохм окутал терпким мускусом — запахом молодого мужчины, смелого и сильного.

— Мы справимся, — прошептал Томми ему на ухо и лизнул нежную кожу за ним. — Мы все пройдем. До конца. Вдвоем. Вместе.

========== 23 глава. Правда — догнать и поймать ==========

Комментарий к 23 глава. Правда — догнать и поймать

Глава получилась огроменной, пришлось пилить.

Томми редко бросал слова на ветер. Уже на следующее утро он сделал «важный звонок» — и понеслось.

Лейтенант Клайптон не без заметного недовольства, но все же весьма обстоятельно ввел Аллега в курс дела. «Мы искали его без малого три года, — поведал он вкрадчиво и тихо в полумраке собственной гостиной за чашкой крепкого чая с виноградом и клюквой. — Три чертовых года гонялись за тенью. Я чувствовал, что настигаю его, что ещё чуть-чуть, — он со стремительной ловкостью сжал ладонь в кулак, будто желая схватить что-то, — и он у меня в руках. Но всякий раз, когда мне так казалось, он исчезал. Просто испарялся, и я оставался с носом».

Аллег невольно наблюдал за лицом старшего Клайптона, пока тот говорил. Наблюдал и поражался тому, насколько они с Томми похожи, несмотря на очевидные различия во внешности. В том, как трепетали крылья носа, натягивались жилы на шее, отвердевала челюсть, сверкали глаза, было столько знакомого, узнаваемого, близкого, что брала невольная оторопь. Вкупе с небрежной, подчас развязной, но уверенной и вдумчивой манерой поведения это поневоле пробуждало доверие к Джеку, веру в то, что Аллег в безопасности, под защитой.

Возможно, на это Томми и рассчитывал. Возможно, он не был уверен, что сможет подать информацию правильно. Как бы там ни было, именно Джеки рассказал Аллегу всю известную следователям историю. Причем, сделал это так, что мужчина под конец испытал лишь укол жуткого страха, а не прилив животного ужаса. Сильный грудной голос и неумолимый, вселяющий надежду тон сделали свое дело.

Дальше было сложнее. Точнее, в принципе-то все было весьма легко. Сложности возникли из-за того, что Джек настоял на поддержке — профессиональной поддержке. «Ты знаешь, как его организм отреагирует на продолжительное нахождение в условиях стресса? — пытливо спросил старший Клайптон младшего. И не дождавшись ничего, кроме недовольного шмыганья и опущенного в пол взгляда, заявил: — Вот и я не знаю. А потому нам, несомненно, необходим дополнительный взгляд со стороны, опытный, знающий и надежный».

Особо долго искать не пришлось. Эмиль не был в восторге от их идеи — более того, он был по-настоящему шокирован. «Вы всерьез готовы пойти на это? — с откровенным негодованием вопрошал он, глядя на Томми. — Вы всерьез готовы подвергнуть такому близкого человека?» Ответ ему был дан на удивление резкий, почти злой: «Я знаю, что делаю. Уже проходил через такое. И если вы думаете, что мне это нравится, вы — редкостный дурак». На этом переговоры грозили окончиться, если бы вовремя не вмешался сам Аллег. Он уговорил Годфруа, через силу и страх заверил, что готов пойти до конца, заявил, слукавив, что понимает, на что подписывается.

«Помнится, вы обещали мне как-то, что все будет хорошо, — холодно напомнил Аллег, не спуская с Эмиля пристального взгляда. — Уверяли, что все закончилось. Ну? И где, где это «хорошо»? Где обещанное «закончилось»? Нет его — и не будет, если мы оставим это дело так просто. Вы обвиняете Томми в безжалостности и легкомыслии, а сами на полном серьезе готовы проглядеть потенциального серийного убийцу?!..»

Это была откровенная манипуляция — даже сам Аллег не до конца верил в свои слова. Однако Эмиля это проняло. Он согласился участвовать в их авантюре… правда, не без определенных «но». «Я буду находиться рядом с мистером Тэрренсем на протяжении всего разговора, — безапелляционно заявил доктор. — Помимо этого, я настаиваю также на привлечении как минимум ещё одного специалиста. Моего специалиста». Это, очевидно, был камень в огород Джека, который тот, впрочем, принял вполне спокойно. «Как вам угодно», — сказал лейтенант, и даже Томми покорно склонил голову.

Следующие несколько встреч были чисто организационного характера. Кипы бумаг под подпись, отладка техники и связи, знакомство всех со всеми. Это сержант Дормер, Ал, наш связной. Это мистер Роллан, будет все записывать. Ну, Данко ты знаешь, а это…

Специалист, подобранный Эмилем, оказался невысоким молодым человеком весьма забавного вида: худенький, хиленький, в бежевом деловом костюме, который был как будто с чужого плеча, с круглыми очками в тонкой оправе (почти как у Тедди) и кожаным портфелем едва ли не раза в два больше его самого. Впрочем, вел он себя весьма деловито и с толком: его голос был ровным, манеры — безупречно учтивыми, а рука при рукопожатии — твердой и уверенной. «Джереми Рангуоррен, практикующий психотерапевт, сэр», — представился парень, а Эмиль присовокупил к этому: «Джери чуткий и крайне профессиональный юноша. С ним вы можете быть максимально откровенны — ни одно ваше слово не выйдет за пределы его рабочего кабинета. В этом я ручаюсь лично, как его наставник и бывший пациент». Последнее слегка укололо любопытство Аллега, но допытываться он не стал — счел беспардонным.

«Рабочий кабинет» юного психотерапевта оказался весьма уютным. Представлял он собой нечто среднее между квартирой Томми и домом Аллега — определенная доля захламленности и тени присутствует, но в большей мере господствует свет и чистота. А ещё мягкость — все предметы мебели, кроме шкафа и стола, были на редкость удобными. Аллегу, как центральному персонажу всей драмы, выделили широкий кожаный диван с подушками и пледом. Эмилю достался обтянутый тканью стул около стола, а Джери — кушетка напротив дивана, самое твердое седалище из всех.