Н 4 (СИ) - Ратманов Денис. Страница 35

— Спасибо за доверие.

Она при мне развернула конверт, достала билет и удивленно на него уставилась, а я не выдержал, сказал:

— Вы правильно сделали, что уволились. Числа — это очень сложно.

Алена перевела взгляд на меня.

— Еще раз спасибо.

— Приходите. Может… может, это судьба? Видите, как все сложилось.

Моя Алена была немного фаталисткой, надеюсь, эта тоже верит в судьбу.

Черт побери, я знаю ее сто лет, знаю все родинки на ее теле, но вынужден отвернуться и уйти. Хлопнула дверь — как опустившееся лезвие гильотины, отсекая меня от Алены и от прошлого. Пуповина перерезана.

А кто говорил, что будет легко и безболезненно?

На улице я открыл на телефоне фотографию Лизы. Как не вовремя мы поссорились… или не поссорились, хрен знает, что произошло между нами. В общем, она бы удерживала меня в этой реальности. Ладно, буду надеяться, все между нами наладится.

Теперь я люблю Лизу, к Алене у меня остались теплые чувства, как к младшей сестре, я не могу ее бросить, нужно помочь ей встретить свое счастье.

Постояв немного, подставляя лицо солнечным лучам, я вызвал такси, чтобы поехать в свою старую квартиру, и всю дорогу таращился по сторонам, мне казалось, что это совсем не тот город, он много, очень много потерял.

А вот и родной двор, расположившийся между тремя пятиэтажками. В центре — окруженная зарослями сирени спортивная площадка, отделенная от детской невысоким забором. В моей реальности там была только детская площадка.

Вот абрикосовое дерево, по которому мы с пацанами лазали за плодами, и вредная бабка со второго этажа обливала нас водой. В той реальности бабка умерла, и новые жильцы спилили дерево, а тут — вот оно. Как в детство окунулся. И семейство деревянных гномов на детской площадке живо, да и сама площадка более добротная, с тарзанками и веревочными лестницами, оплетающими дощатый парусник. Вокруг нее — беговые дорожки, а чуть дальше — турники.

Реальности накладывались одна на другую, и картинка сбоила. Старушки возле подъезда были незнакомые. Друг за другом носились мелкие рыжие дворняги, а в той реальности вместо них был всеми любимый лохматый здоровяк Пылесос, который за кусок колбасы танцевал на задних лапах. Незнакомый бело-рыжий кот пригрелся на скамейке напротив старушек.

Осталось придумать предлог, чтобы прийти в гости к бабушке. Накупить вкусного и сказать, что меня прислал Звягинцев? Как-то слишком навязчиво. Кажется, придумал: я — новый участковый медбрат, который сверяет данные. Это больше будет похоже на правду. Осталось купить журнал, куда я типа записываю жильцов.

Не успел я додумать, как на ловца побежал зверь: распахнулась дверь моего подъезда, и сперва вышла мама — кое-как, подволакивая ногу и опираясь на ходунки, но своим ходом, а следом — моя бабуля с палками для скандинавской ходьбы, бодрая и подтянутая. Кивнула товаркам на лавке — и прочь бодрым шагом.

Хотелось подойти к родным и заговорить, но что это даст? Я для них чужой человек, держаться со мной они будут настороженно. Главное — живы обе, и все у них относительно хорошо, в отличие от моего двойника.

Бабушка направилась к турникам и принялась наворачивать круги по беговой дорожке, опираясь на палки, а потом встала на эллипсоид. Видимо, за матерью в этой реальности ухаживает она, чувствует ответственность и востребованность, это дает ей силы, чтобы бороться за жизнь.

Надеюсь, встреча с Аленой повлияет на Звягинцева, и он изменится в лучшую сторону, ведь потенциал у него тот же, что и у меня прежнего. Если верить новомодным теориям, люди выбирают друг друга по запаху. И если они понравились друг другу в той реальности, с большой вероятностью то же случится и в этой.

Вот я и закончил. Только полдень, а гештальт уже закрыт. Все, что было в моих силах, я сделал. Постояв немного в стороне и понаблюдав за мамой, которая тоже добралась до спортплощадки, я в очередной раз вызвал такси и поехал бродить по центру.

Больше всего меня волновала судьба арт-пространства «Двор» — культурного центра Саратова, приютившегося под открытым небом между домами. Туда меня постоянно водила Алена — послушать поэтов и музыкантов, посмотреть на творческую интеллигенцию, слетающуюся в буфет «Чехов». Расписной рояль, деревянные столики, кованая лестница, под которой — навес, если вдруг хлынет дождь. Настоящий андеграунд.

Таксист остановился как раз напротив арки, сквозь которую можно попасть в этот волшебный мир. Я вышел, сделал несколько шагов и разглядел черные железные ворота. Естественно, запертые. Нет никакого кафе. И «Театра в кубе» нет. Просто старинные дома, стоящие близко друг к другу, обычный двор, где хранятся велосипеды, гнилые ведра и всякое барахло.

Пискнул телефон, заставив меня вздрогнуть. Неужели Лиза?.. Нет. Микроб интересуется, все ли у меня в порядке, отвечаю, что да, иду вдоль знакомых домов.

Дом Эрта неизменен, только возле него не три молодые елки, а высокие липы. Дальше я двинулся в сторону Волжской улицы, все такой же просторной, праздничной благодаря церкви «Утоли мои печали», которая в детстве ассоциировалась с зефирным тортом — наверное, из-за воздушности конструкции и многочисленных разноцветных маковок. Церковь была такой же.

Занималась зелень на деревьях, окружавших стадион «Динамо». Еще немного, и сирень зацветет.

Красно-оранжевый одноглазый трамвай Семен тоже был на своем месте. Я не удержался, сфотографировался с ним и зашагал дальше, мимо особняка Бореля к набережной. В отличие от нашей реальности, здесь было очень много зелени и высоких деревьев, зато отсутствовали на улицах столики, из-за чего город казался более строгим, и советские дома, не вписывающиеся в архитектуру, смотрелись более гармонично.

Конечно же, никакого кафе «Loft 108», любимого молодежью, здесь не было, а жаль. Казалось, утратив эти важные для меня места, а также многочисленные бронзовые статуэтки, появившиеся в двухтысячных, город обеднел.

Зато ничего не изменилось на набережной. А вот высоток возле моста нет. Конечно же, я не отказал себе в удовольствии прогуляться по мосту Саратов-Энгельс, куда мы с пацанами срывались ночью на великах на рыбалку, и однажды я поймал здоровенного судака, а мужиков, которые джиговали неподалеку, чуть от зависти не разорвало. Тогда еле вытащил эту рыбину. Два дня того судака ели, без малого четыре килограмма весил.

Да, говорят, Саратов — глухомань, и ловить тут нечего. Но как же он в меня пророс! Вот сейчас кажется — я дома, на своем месте. Где каждая улочка отзывается в душе теплом.

Первая драка. Первый поцелуй. Первая пьянка. Именно в таком порядке, да. И рыба моей мечты.

Оставшиеся два часа я бродил по закоулкам, вспоминал и… прощался. Теперь у меня новая жизнь, и нужно обживаться на новом месте. Я чувствовал себя как никогда свободным и немного потерянным.

Лишь когда я сел в поезд и он тронулся, я задумался о том, что будет дальше. Объяснится ли со мной Лиза? Научимся ли мы вскрывать «автобус», и понадобится ли это умение в игре с «Соколом», командой довольно сильной и опасной?

Глава 17. Ну что, все цело?

6 мая, Саратов, стадион «Локомотив»

В родной город Звягинцева мы прибыли на поезде день в день. Ехали тем же рейсом, что и я — несколько дней назад, и, поскольку немного не выспались, отправились в спортивную гостиницу отдыхать.

Только мне не спалось, я ворочался, думая о том, придет ли Алена на матч. Что Звягинцев не удержится и явится — не сомневался. Эти мысли окончательно вытеснили из головы Лизу и вопрос, что между нами произошло.

Скорее бы вечер, посмотреть, сработал ли мой план.

Четырех часов сна хватило, чтобы восстановить силы, и мы собрались в холле гостиницы в сотый раз слушать наставления Димидко, что «Сокол» нацелен на вышку, и так может играть, и эдак, и будет рваться в атаку, так что попрактиковать вскрытие «автобуса» вряд ли получится, как бы самим не пришлось играть от обороны.