Блеск чужих созвездий (СИ) - Доброхотова Мария. Страница 79

— А Тень говорил, что у вы имеете сердце! — горько усмехнулась она.

— Тень? Я бы на твоем месте не доверял людям, о которых ты ничего не знаешь, — холодно ответил Адриан.

— Хорошо. Я могу доказать, — сказала Таня. — Что я занимаюсь для тела.

— Да ты даже из туннеля не выберешься! — горячо воскликнул Кору и тут же поправился под суровым взглядом Мангона: — Вы. Не выберетесь.

— Из какого туннеля? — тут же встрепенулась Таня.

— Я имел в виду, если бы вы занимались физическими нагрузками, вы бы с легкостью прошли нашу полосу препятствий, а вы даже туннель не осилите, — уже не так уверенно пояснил Кору. Мангон почувствовал, что произойдет дальше, и ничуть не удивился, когда Таня воскликнула:

— Я пройду… Я не очень поняла, что, но похоже соревнование?

— Да, полоса препятствий для солдат, — устало проговорил Адриан.

— Очень сложная! Девчонке даже не стоит пытаться, — Кору попытался исправить ситуацию, но было уже поздно.

— Я пройду это соревнование. Буду лучше него, и вы обещаете не закрывать меня. Никогда.

Мангон откинулся в кресле и снова потер лоб, словно у него болела голова. Он выглядел усталым, и впервые под драконьей внешностью, которая тянула от силы на тридцать-тридцать пять человеческих лет, проступили следы долгих прожитых лет и власти, которой он был обременен. Мангон все еще не был старым, только бесконечно измотанным. Вот только сочувствия Таня все равно не могла в себе отыскать.

— У меня нет времени этим заниматься, — он посмотрел на них, будто на детей, поссорившихся из-за игрушки. — И желания, если честно.

— Судить может капитан Габор, — предложил Кору. — И он доложит обо всем вам. А мы примем любое ваше решение.

“Подлиза”, — подумала Таня, с подозрением наблюдая за стражником.

— Ну, пусть будет так. Завтра Татана пройдет полосу препятствий, и если ей удастся обогнать Кору, то она получит и одежду, и свободу, а ты, Кору, отправишься обратно домой, — услышав эти слова, Кору побледнел. — Ты обещал принять любое мое решение. Но если ты победишь Татану, она вернет одежду, если она тебе еще нужна, и будет сидеть под замком до самого… Самого конца. И никакая болезнь тебя больше не вытащит. Поняла?

В первый момент Таня подумала, что на карту оказалось поставлено слишком много. А потом она вспомнила, что Мангон отмерил ей месяц, по истечение которого он намерен убить ее ради собственного величия. Даже если она проиграет стражнику, который наверняка регулярно участвует в подобных соревнованиях, потеряет она не так много. Вопрос о жизни даже не стоит.

— Поняла. Только я прошу неделю, чтобы подготовиться. Я должна знать место.

— Я не могу этого позволить. Тренировочное поле за границами замка, и я не могу позволить тебе ходить туда.

— Да что со мной случится? — возмутилась Таня, но тут же стушевалась: Мангон подался вперед, сложил руки на столе и посмотрел на нее. Весь его вид говорил: “С тобой может произойти ВСЁ, что угодно”. — Но это не правильно!

— Ты сама предложила этот вариант. Могу приказать сразу тебя запереть, чтобы ты не устраивала мне больше неприятностей.

— Ну уж нет! — горячо воскликнула Таня. — Я так просто не бросаю дела. Посмотрим, кто победит.

Раздался стук в дверь. Мангон разрешил войти, и в кабинете появилась Раду. С трудом открыв дверь и удерживая ее задом, чтобы она не закрылась, экономка протиснулась в комнату вместе со столиком на колесах. На нем под медной крышкой прятался обед, источавший густой аппетитный аромат.

— Чудесно, — процедил сквозь зубы Мангон. — Уже обед. Я ничего не успеваю.

— Значит, завтра… — начал было Кору, но Адриан вскинул голову и устало посмотрел на него.

— Идите уже из моего кабинета!

Таня и Кору, недружелюбно переглянувшись, поспешили убраться подальше от гнева Мангона. Уже из коридора они слышали, как тот выговаривает Раду, и каждый про себя порадовался, что теперь он в относительной безопасности. И только потом они спохватились, что остались наедине. Повисло неловкое молчание.

— Тебе никогда не победить, — заявил Кору, скорее чтобы хоть что-то сказать, нежели из желания уязвить эту странную чужеземку.

— Слушай, что я тебе сделала? — спросила Таня. — Почему ты так злишься?

— Ты обокрала меня! Я чуть не потерял хорошую службу.

“А еще, если я выйду победителем, меня ждет благодарность Виталины Амин. И это больше всего, о чем я мог мечтать”. Вслух он этого, конечно, не сказал, просто повернулся на каблуках и нарочито громко зашагал прочь из замка.

***

— Это называется полоса препятствий, — рассказывал Сен-Жан, поедая коврижки прямо на кровати Татаны. Он никогда не дерзал представить, что будет сидеть в спальне симпатичной девушки, которая не являлась бы его женой и не собиралась таковой становиться, на огромной кровати так, будто в этом нет ничего зазорного. Ему потребовалось время, чтобы принять тот факт, что он не оскорбляет своим вторжением в святая святых Таню, но Жослен был достаточно экстравагантным, как любой молодой творческий человек, поэтому быстро подстроился под новые условия.

— Северянка, ты уверена, что справишься? — голос Росси был полон сочувствия, звучал мягко и нежно. Ей было сложнее смириться с правилами, которые устанавливала Таня, и она иногда бросала встревоженные взгляды на удобно расположившегося на кровати Жослена. В ее представлении это означало его желание оказаться с Таней под одеялом, на что та закономерно возмущалась: “Я? С Жосленом? Ты что, с ума ушла?”

— Нет, не уверена, — покачала головой Таня. Она ломала коврижку, крошки сыпались на тарелку, но проглотить хоть кусочек казалось невозможным. — Но я не имею другого выбора: Мангон запрет меня.

— А я восхищаюсь Северянкой, — с набитым ртом проговорил Жослен. — Она украла эту форму втайне ото всех, и даже мы не знали, что она бегает. Кстати, зачем ты это делаешь?

— Чтобы быть сильной, — закатила глаза Таня. — Как иначе девушке делать живот и ноги маленькими?

— Ничего не есть? — предположила Росси и внимательно посмотрела на кусок коврижки, который держала в руках. Таня только фыркнула:

— Так ты делаешь плохое здоровье.

— Северянка права. И хоть эти богатые дамочки легкие и полупрозрачные, истинные музы художника, нет ничего лучше крепкого бедра простой румяной девчонки!

— Жослен! — воскликнула Росси. Впрочем, Сен-Жан тоже устыдился своей откровенности и добровольно изгнал себя в кабинет в одиночестве расправляться с перекусом.

— Он милый, — улыбнулась Таня. Чудачества Жослена отвлекали ее от тяжелых мыслей.

— Он грубый и бесстыдный! — сердито возразила Росси.

— И милый, — добавила Таня.

У нее никогда не было подруг и сердечных разговоров. Она внезапно обнаружила новую сторону отношений, очень эмоциональную, трепетную, ту, которую было невозможно получить в грубоватой дружбе с мальчишками. Таня всегда отвергала женскую дружбу, считая ее глупой и непостоянной, но оказалось, что подобные отношения только раскрывают и дополняют ее личность, но никак не портят жизнь. Благодарная за свои открытия, она погладила подругу по руке, и Росси, переживавшая в тот момент целый вихрь эмоций от любви к своей Северянке до гнева на своенравного Жослена, улыбнулась криво и немного нервно. Славная, милая Росси.

Однако она ничем не могла помочь Тане в сложившейся ситуации, кроме добрых слов. В отличие от Тени. И он явился, едва стрелка переползла за десять часов. В последние несколько дней Тень просил много заниматься русским языком, и Таня догадалась, что он знает, как недолго ей осталось сидеть в мангоновском замке, поэтому вечера они проводили голова к голове, исписывая бесчисленные страницы кириллицей. Но в тот день у Тани были свои вопросы.

— Добрый вечер, — Тень театрально поклонился. — Наслышан о твоих подвигах, и не смог удержаться, чтобы не узнать все из первых уст. Ты планируешь разрушить замок до основания или остановишься на паре башен?

Таня подозрительно обернулась на дверь, ведущую в спальню Росси. Увидев в спальне Северянки незнакомца, она могла и не спать, надеясь услышать что-нибудь интересное.