Блеск чужих созвездий (СИ) - Доброхотова Мария. Страница 92

Таня не обернулась. Мангон положил локти на колени, сцепил длинные пальцы и продолжил:

— Я просто был заинтригован. Хотел поговорить с тобой, узнать, какая ты, ведь до сих пор мне не приходилось встречаться с людьми из обратных миров. Просто так ты бы со мной разговаривать не стала, ты боялась меня и ненавидела по вполне понятным причинам. Но когда тебе, несмотря на это, хватило сил в открытую выступить против меня, мне стало немного интересно. Тогда и пригодился Тень.

— Ты придумал его для меня? — Таня наконец повернулась и посмотрела в знакомые янтарные глаза.

— О нет, — улыбнулся он. — Ты особенная, но не настолько, извини. Тень существует очень давно. Он — глоток свежего воздуха в моей жизни, способ не быть Мангоном.

— Не быть Мангоном?

— Это сейчас не важно, — с нажимом проговорил Адриан. Он сидел на расстоянии вытянутой руки, ближе, чем когда-либо в своем истинном облике, и Таня понимала, что все еще боится его. — Я не думал, что разговоры с тобой станут такой же отдушиной, как и брождение по крышам или выпивка в компании простых мужиков.

— О, крыши, выпивка и я. Отлично.

— Речь не об этом, — раздраженно проговорил Мангон. — Я хочу сказать, что мне самому не нравится, во что это все превратилось. План был не такой! Я хотел просто узнать, кого не пожалел для меня Амин, а потом найти с Айронгу способ вернуть человечность, а тебя отпустить домой. Великая Матерь мне свидетель. Я не собирался болтать с тобой ночами, учить твой язык и покупать для тебя безумно дорогие платья, чтобы доказать, что ты в них можешь быть прекрасна! — в конце он стал говорить громче, и Таня отпрянула, удивленная бурными эмоциями.

— Я и не просила ничего… — начала было она, но Мангон снова ее прервал:

— Ты хоть слово поняла из того, что я хотел сказать?

Таня набрала в грудь воздуха, чтобы достойно ответить, но ее прервали. Сзади раздалось вежливое покашливание: в дверях стоял Влад.

— Друзья мои, предлагаю сделать перерыв в криках друг на друга и немного отдохнуть. Спальни готовы.

Таня и Мангон выразительно посмотрели друг на друга. Оба были в смятении, и короткий разговор ничего не расставил по местам, но они слишком устали, чтобы выяснять отношения, а Таня вообще не была готова слушать какие-либо доводы. Влад прав, отдых был лучшим выходом.

Адриан поднялся, отряхнул с брюк невидимые крошки. Таня встала вслед за ним.

— Дэстор Мангон, — тихо позвала она. Он быстро обернулся. — Скажите Тени, что я буду скучать. Очень-очень сильно.

— Татана…

Но Таня уже обогнула старенький диван и шла прочь из гостиной. Видеть полное раскаяния лицо Мангона было выше ее сил.

Наверх вела простая, но крепкая деревянная лестница. Наверху обнаружился такой же тесный коридорчик, в котором с трудом расходились три человека. Влад показал Мангону свою комнату, и тот исчез за дверью, не сказав ни слова. Таня бросила ему вслед встревоженный взгляд, но ее окликнула Росси:

—Татана, все в порядке? Мангон так кричал, — тихо спросила она.

— Да говорил немного громче, чем обычно, — отмахнулась Таня. — Помнишь, как он злился, когда Виталина сделала ужин?

Они улыбнулись воспоминаниям, ставшим вдруг далекими и неожиданно теплыми, но потом в памяти всплыла Виталина, примотанная к стулу, воображение услужливо дорисовало языки пламени, и улыбка исчезла без следа.

— Давай отдыхать, — предложила Таня.

— Да, Татана. Я хотела попросить, — Росси немного помялась. — Можно я посплю с тобой? Мне будет очень страшно одной. Я знаю, что это дом Влада, он наш друг, но в этом городе, когда по улицам бродят мятежники… Я все жду, что они вломятся в окна.

— Конечно, Росси, — кивнула Таня. — Отдадим кровать для Влада.

Они объявили Владимиру, что он не должен больше ютиться с котом на диване, и вошли в очередную комнату, которая ненадолго стала принадлежать им. Здесь было простенько и уютно. Основательную кровать на толстых деревянных ножках Росси застелила свежим бельем, на невысоком комоде стояла пузатая ваза в компании статуэтки дракона и стеклянной лампы для свечи. Скромную обстановку дополняли платяной шкаф в углу и ковер на полу. Окно выходило на залитый солнцем дворик, но в комнату солнце пока не проникало. Несмотря на это, Росси дернула рычажок рядом с рамой, и на стекло опустились медные пластинки, напоминавшие жалюзи.

— К вечеру солнце будет здесь. Я хочу, чтобы ты отдохнула, — пояснила она. — Ночную одежду я не взяла, извини, слишком была напугана. Вот, Влад дал нам мужские рубахи, говорит, что они чистые. Ты уж потерпи, — Росси скривилась, будто предлагала Тане какую-то непристойность. А Таня смотрела на подругу, несчастную, с этими глупыми рубахами в руках, и любовь затопила ее сердце.

— Все равно на одежду, — сказала она. — Я так рада, что ты жива, Росси.

— И я тоже, — ответила Росалинда, и дрожащий голос предвещал обильные слезы. — О, Татана, как я рада, что ты со мной!

Росси бросилась Тане на шею, уже не сдерживая слез, и некоторое время они стояли так, обнимаясь, давая себе время перевести дух и осознать все, что с ними произошло. Потом они переоделись и улеглись под холодные одеяла: комнаты все еще не успели прогреться, хотя в черных батареях, проходивших внизу стен, журчала горячая вода. Росси, измученная слезами, уснула почти сразу, прижавшись лбом к плечу подруги. Таня же еще долго лежала, глядя в крашеный потолок, и пыталась пережить события этого утра. Но перед глазами то и дело возникало лицо Мангона, а в ушах звучал его голос: “Ты хоть слово поняла из того, что я хотел сказать?” Как страшно было понять, это меняло все, и как дальше жить с этим пониманием, было совершенно не ясно. Но через некоторое время к Тане пришел сон, тяжелый и беспокойный, и избавил ее от размышлений.

***

Когда Таня проснулась, был уже вечер. Она обнаружила это, дернув за рычажок у окна и впустив в комнату фиолетово-красный свет умирающего дня. На душе было тяжело, но дышалось куда проще, чем несколько часов назад. Поистине сон решает многие дилеммы. В животе заурчало — голод брал свое, как бы не сотрясался мир вокруг, и молодой организм требовал еды. Таня тихо переоделась, стараясь не будить Росси, и спустилась в гостиную.

Квартира Влада прогрелась за целый день. Почти все двери в ней оказались открыты, а сам хозяин обнаружился в лаборатории. Она была не такой большой, как зал, выделенный Владу в Сером Кардинале, зато это была настоящая лаборатория, больше напоминавшая кабинет алхимика. Таня удивленно присвистнула, войдя, и принялась осматриваться.

— Добрый вечер, Танюша, — поприветствовал Владимир по-русски. Мангона рядом не было, и он мог не опасаться, что он догадается об их связи. — Как ты себя чувствуешь?

— Жить можно, — пожала плечами Таня, рассматривая свое кривое отражение в большой пузатой колбе. Влад некоторое время следил за ней, будто желая удостовериться, а не врет ли, а потом, довольный увиденным, спросил:

— Ну, как тебе моя берлога?

— Она потрясающая, — улыбнулась Таня. — Особенно серванты в гостиной.

— О да, — улыбнулся в ответ Влад. — Известно, что можно увезти человека из деревни, а вот вывести деревню из человека не получится. С родиной так же. Посмотри, какой перегонный куб. Я заказывал его выдувку на стекольном заводе, по моим собственным чертежам, — гордо сказал он. — Красивый, правда?

— Я в этом ничего не понимаю, — призналась Таня, — но выглядит внушительно.

— О, у меня есть кое-что для тебя, — Влад открыл люк в полу, нырнул в помещение внизу на минуту и вернулся с коробочкой. — Там мои холодильники. Я голосую за развитие электричества, но пока это привилегия для богатых, поэтому приходится ставить твераневые баллоны, чтобы сохранить медикаменты. Это для тебя. Надеюсь, не поздно.

Таня с любопытством смотрела, как Владимир открывает деревянную шкатулку. В ней, пересыпанные опилками, лежали ампулы.

— Это вакцины от местных болезней. Я выбрал самые опасные и сделал когда-то эти препараты для себя. Как видишь, я жив-здоров, поэтому могу предложить их тебе. Навряд ли тебе захочется закончить жизнь с гноящимися глазами или от разлагающегося кишечника.