Блеск чужих созвездий (СИ) - Доброхотова Мария. Страница 97

— Не знаю, о чем ты. Я впервые увидел Таню в твоем замке.

— Влад, давай обойдемся без лжи. Сейчас это лишнее.

Владимир внимательно посмотрел на Мангона, пытаясь предугадать, что он может сделать, когда узнает, что его старый знакомый — сам пришелец из оборотного мира. Бесполезно, по этой маске чопорного благородства что-либо прочесть было невозможно, а в свете недавних странных изменений с ним Влад вообще отказывался что-либо угадывать об этом человеке.

— Я не лгу, я правда не знал Таню до встречи в Сером Кардинале. Но оказалось, что мы пришли из одного мира, более того, из одной страны. Если бы ты знал, каким счастьем было снова говорить по-русски! Теперь ты понимаешь, что она для меня больше, чем просто одинокая девчонка, которую вы все обрекли на смерть? Я не могу отпустить ее с тобой.

Снова повисло молчание. Мангон поправил шарф, застегнул пальто, надел неведомо откуда взявшийся цилиндр.

— Позаботься о ней, — сказал он наконец. — Надеюсь, мы еще встретимся, Влад Странник.

— Надеюсь, это будет добрая встреча, — отозвался Влад, не задавая лишних вопросов. Он протянул Мангону руку, и тот сжал его локоть.

— До свиданья, — сказал Адриан по-русски, как его учила Таня, и приподнял цилиндр в знак прощания, оставив доктора одного в темной прихожей его дома.

Всего этого Влад девушкам не рассказал, ограничившись простым “он ушел”. Опытным взглядом он замечал, что между Мангоном и Таней непростые отношения, густо замешанные на страхах и влечении, нездоровые в корне своем, и боялся, что Таня, как любая молодая девушка, поддавшись бурным эмоциям, начнет расспрашивать его, допытываться, может, на ее глазах появятся слезы. Но ничего такого не произошло. Он просто кивнула, восприняв уход Адриана как данность, и Влад вздохнул с облегчением, приняв эмоциональную беспомощность за мудрость и силу.

Спустя неделю умиротворенной жизни произошло событие, принесшее смуту и радость в спокойствие лаборатории. Вечером раздался стук в дверь. Владимир никого не ждал: горничная принесла продукты еще с утра, ученики были или в отпуске, особо политически активные выполняли задания подальше от города, и поздние гости не означали ничего хорошего. Влад достал из шкафа пистолет, тот самый, который отдал ему Мангон, и кивком головы велел девушкам спрятаться в задней комнате. Таня бы пошла с ним, но предпочла побыть с Росси, которая сразу спала с лица и принялась дрожать.

Влад возвел курок и медленно прошел в прихожую. Стук повторился, более настойчиво. Держа пистолет у лица, Влад подошел к двери и громко спросил:

— Кто там?

— Ох, вы дома! — раздалось снаружи. — Слава Великой Матери! Это я, дэстор Влад, Жослен.

Владимир не опускал пистолета, пока не убедился, что за дверью действительно стоял Сен-Жан. Он стоял в одиночестве под моросящим осенним дождем, в промокшем пальто, с кудрями, прилипшими к голове, а в руках держал большой чемодан с разноцветными ярлыками.

— Дэстор, зачем пистолет? — несчастным голосом спросил он.

— Потому что мы никого не ждали, а на улицах сейчас опасно, — проворчал Влад. — Ну, что стоишь, бродяга, заходи.

Жослен вошел в прихожую, оглядываясь, пока доктор аккуратно запирал вход на все замки. Вода капала с его пальто на пол и собиралась в лужицы. В дверях гостиной появилась Таня с суровым видом, но увидев друга, расплылась в улыбке и бросилась ему на шею, не заботясь о том, что его не мешало бы сначала выжать.

— Жослен! Я так рада тебе! — она отошла на шаг назад, чтобы лучше рассмотреть его. — Ужасно выглядишь!

— Спасибо, — ухмыльнулся Жослен. — Стиль бездомного мятежника, популярен этой осенью.

Услышав голоса, вышла Росси. На ней было простое, но добротное платье из хорошего материала, одно из тех, что оставил ей Мангон, и она казалась в нем особенно хрупкой и красивой. Она замерла, распахнув глаза, а затем расплылась в улыбке.

— Жослен…

Росси не бросилась к нему, ничего не закричала, удивленная его появлением и оглушенная своими чувствами, и только когда Жослен распахнул объятия, со вздохом облегчения рухнула в них.

— Как же я рад вас всех видеть, — дрожащим голосом сказал Сен-Жан, и капли с его волос падали на макушку Росси.

— Ну давай, раздевайся, — махнул рукой Влад. Выглядел он не очень довольным. — Нечего заливать мой коридор.

Позже они все сидели в гостиной, а на столике стоял горячий чайник. Жослен переоделся, вещи в чемодане стали чуть волглыми от дождя, но по сравнению с тем, в чем он пришел, это было совсем не страшно. Его волосы быстро высохли в теплом доме и снова закрутились в тугие кудри.

— Кажется, пришло время рассказать, как ты тут оказался, — сказала Таня, когда гость по всем правилам был обогрет и накормлен. Жослен, до этого привычно шутивший, вмиг поник и принялся крутить чашку в длинный ладонях.

— Я поссорился с мастером. И думаю, больше не вернусь к нему.

Он замолчал, и Таня сочувственно потрепала его по плечу.

— Он сделал тебе плохо?

— Не то, чтобы это было в первый раз, — криво усмехнулся Жослен, — он всегда меня задевал.

— О, поверь, это было видно.

— Правда? — скривился Сен-Жан, а Влад шикнул на нее за бестактность. — Но мы вернулись в его студию, и это все стало таким огромным. Я имею в виду, его самомнение, презрение ко всем, желчь. Он обнаружил в сарае с садовыми инструментами какого-то парня, наверное, из тех, что бродят по улице. Сломал ветку и отстегал его ею. Он бил по рукам и лицу и гнался за ним до самых ворот. Я сразу вспомнил твою историю, Северянка, как ты пыталась просто немного отдохнуть в саду, представил, что на месте этого бродяги могла оказаться ты. Я больше не мог уважать своего мастера, а для меня это все равно, что небо упало на голову. С ним стало невозможно разговаривать. Как бы я не тянулся к нему, я получал, как тот парень. Не буквально, конечно, но от этого не легче.

Он снова замолчал, думая о чем-то своем. В тишине было слышно, как далеко, в центре города, а может, на другой его окраине что-то бахнуло, будто салют, но все подумали, что шансов на праздничные взрывы маловато.

— И что ты планируешь делать? — спросил Влад, единственный, кто подходил к ситуации с сознательной, взрослой стороны.

— Вернусь в Лориш. Сам я не оттуда, из городка в пятидесяти милях. У меня там родители и три сестры. Но я хочу попробовать найти себе другого учителя. Проблема в том, что мастер Вашон тоже собирается возвращаться в Лориш, и он может здорово подпортить мою репутацию, — он вздохнул. — Но это не беда, поеду в другую страну, например, на юг, в Талию. В тальских художественных школах не любят Лориш, и им будет все равно, что там обо мне думают. Осталось только накопить деньги и выбраться из Илирии.

Росси все это время вертелась рядом с Жосленом, взволнованная, раскрасневшаяся.

— Да что ты переживаешь! — воскликнула она. — Дэстор Влад возьмет тебя к себе ассистентом, будешь ему помогать хоть за небольшие деньги и скоро накопишь на билет.

Жослен тут же посмотрел на Влада, как странник в пустыне, которому сказали, что доктор прячет в рукаве бутылку воды. Владимир откашлялся.

— Это вы здорово придумали, конечно, но напомню, что я всего лишь врач, причем с довольно сомнительной репутацией. Конечно, у меня есть пациенты и гранты от медицинской коллегии, но я не так состоятелен, как вы думаете. Особенно в такое время. Ну-ну, чего нос повесил? — он заметил, что Жослен сник, услышав его слова. — Придумаем и с тобой что-нибудь. Не на улицу же тебя выгонять в таких пальто модных.

Так Сен-Жан стал четвертым человеком, поселившимся в лаборатории Влада Странника. Он с особым рвением помогал доктору в его исследованиях, пытаясь доказать, что может быть полезен и заслуживает свою миску супа. Модные свитеры оказались сложенными в шкафу, Жослен повязал кожаный фартук подмастерья, туго стянул волосы в пучок и работал, не покладая рук. Росси, которая добровольно взяла на себя хозяйственные дела, все чаще забегала в лабораторию просто поболтать или принести домашний лимонад, или угостить Влада и Жослена бутербродами. Она расцвела и была почти счастлива, взяв на себя почти все дела по дому, получая искреннее удовольствие от возможности ухаживать за Сен-Жаном и всеми остальными, конечно, но по остаточному принципу, и для Тани почти не осталось дел. Она все чаще бесцельно слонялась по дому, помогала в каких-то мелочах Владу или Росси, пыталась читать книги или просто смотрела в окно, и ленность впервые не смущала ее. Она нуждалась в передышке, отдыхе от безумных приключений и душевных потрясений, и в маленьком обиталище Владимира наконец обрела их.