Тайный мир шопоголика - Кинселла Софи. Страница 11

К счастью, в этот момент возвращается Мартин, размахивая листом бумаги.

– Бекки, взгляни-ка на это, – просит он. – Мы уже пятнадцать лет держим свои средства во «Флагстафф Лайф». А сейчас подумываем, не перевести ли деньги в их новый дочерний фонд. Что скажешь?

Понятия не имею, что сказать. О чем он вообще? Это что, какой-то сберегательный счет? Пробегаю взглядом по бумажке, как мне кажется, с видом знатока, несколько раз важно киваю и уклончиво произношу:

– Да… Пожалуй, неплохая мысль.

– Компания прислала нам письмо, предложив более высокие проценты на пенсионном вкладе, – говорит Мартин. – И гарантированные выплаты тоже предусмотрены.

– И еще они вышлют нам швейцарские настольные часы, – вставляет Дженис.

– Хм. – Сдвигаю брови и с умным видом внимательно изучаю заголовок письма.

«Флагстафф Лайф». Что-то знакомое. Недавно о них слышала… Кто такие «Флагстафф Лайф»? Ах да, ну как же – они устраивали вечеринку с шампанским в клубе «Сохо Сохо». Элли там напилась и призналась в любви Дэвиду Салисбери из «Таймс». Отличная была вечеринка, помнится.

– Ты хорошего о них мнения? – спрашивает Мартин.

– Конечно. В профессиональных кругах они пользуются уважением.

– Тогда, – довольно заключает Мартин, – мы примем их предложение перейти на счет с более высокими процентами.

– Думаю, чем выше процент, тем лучше. – Вряд ли с этим поспоришь. – Но это лишь одна из возможных точек зрения.

– Что ж, – Мартин мельком взглядывает на жену, – если Бекки считает, что это стоящее предложение…

– Я бы не стала придавать своим словам такое значение! – быстро открещиваюсь я.

– Посмотри на нее! – довольно хихикает Мартин. – Какая скромность для финансового эксперта.

– Знаешь, Том иногда покупает твой журнал, – уведомляет меня Дженис. – Не потому, что у него сейчас появилось много денег, – с ссудой на дом и прочими расходами… Но он считает, что ты пишешь очень хорошие статьи! И еще он считает, что…

– Очень приятно, – перебиваю я. – Знаете, мне пора. Рада была с вами повидаться. Передавайте привет Тому!

Я так быстро кидаюсь к дому, что ударяюсь коленкой об косяк. Мне немного стыдно, что не попрощалась толком. Но честное слово! Еще одно слово о Томе и его новой кухне – и мне бы стало плохо.

Однако, усевшись перед телевизором в ожидании розыгрыша лотереи, я начисто забываю о наших соседях. Мы славно поужинали – курица по-провансальски из магазина «Маркс и Спенсер» и бутылка «Пино», которую я привезла с собой. Почему я точно знаю, где куплена курица по-провансальски? Потому что сама не раз покупала точно такую в этом магазине и узнала ее в лицо – те же ножки, те же сушеные помидоры и оливки. Мама, конечно, клянется, что готовила ее собственными руками по своему собственному фирменному рецепту. Ну-ну.

Вообще не понимаю, чего ради она врет? Кому какое дело? Ведь кроме меня и папы никто не узнает. И потом, на кухне перед приготовлением ужина нет сырых продуктов, зато полно картонных коробок, пластиковых упаковок и в результате – готовой еды. А в промежутке между этим – ничего. Казалось бы, все совершенно очевидно. Но мама никогда не признается, что купила готовый продукт, даже если мы едим пирог в форме из фольги. Папа съедает очередной кусок пирога с пластмассово-безвкусными грибами и крахмальным соусом и с совершенно серьезным лицом говорит: «Спасибо, дорогая, все было очень вкусно». А мама улыбается, ужасно довольная собой.

Но сегодня у нас не пирог в фольге – сегодня курица по-провансальски. (Честно говоря, она и вправду похожа на курицу домашнего приготовления. Вот только вряд ли кто-то стал бы сам резать болгарский перец на такие мелкие кусочки – нашлись бы дела поважнее.) В общем, поели мы курицы, выпили винца, в духовке доходит яблочный полуфабрикатный пирог, и тут я предлагаю всем пойти посмотреть телевизор. Как бы между делом. Потому что по часам вижу – розыгрыш уже начался. Несколько минут, и оно случится! Не могу дождаться!

К счастью, мои родители не из тех, кто после ужина любит посудачить о политике или литературе. Мы уже обсудили все семейные новости, я рассказала им о своей работе, они мне – о своем отпуске на Корсике, так что говорить уже и не о чем. Пора прибегнуть к помощи говорящего ящика.

Поэтому мы все перемещаемся в гостиную, папа зажигает газ в камине и включает телевизор. Вот он – розыгрыш лотереи. В студии все сияет, а Дэйл Уинтон перешучивается с Тиффани из «Жителей Ист-Энда» [8], на их перепалку аудитория реагирует радостными возгласами. Мое напряжение растет, сердце стучит все чаще. Через несколько минут выпадут шары и я – миллионерша.

Откидываюсь на спинку дивана и обдумываю, что бы такое сделать, когда выиграю. В тот самый миг, когда выпадет моя выигрышная комбинация. Завизжать? Промолчать? Может, стоит сохранить все в тайне первые сутки? Или вообще никому не говорить?

Эта мысль мне нравится! Стать победителем и получить деньги без всей этой суеты и шумихи. А если люди будут спрашивать, как я могу себе позволить столько вещей от модных дизайнеров, стану отвечать, что подрабатываю как внештатный журналист. Да! И изменить жизнь своих друзей лучше инкогнито, как добрый ангел-хранитель. Никто никогда не узнает правды. Отлично!

Я мысленно рисовала себе дом, который смогу себе позволить, не навлекая ничьих подозрений, но тут в мечты ворвался голос из телевизора:

– Вопрос третьему номеру. Что?

– Мое любимое животное – фламинго, потому что оно розовое, пушистое и у него длинные ноги. – Девушка, сидящая на высоком стуле, расплетает свои длинные гладкие ноги, и публика взрывается от восторга.

Таращусь на нее в полном недоумении. Что происходит? Мы смотрим «Любовь с первого взгляда»?

– Раньше эта передача была довольно интересной, а теперь скучища, – говорит мама.

– Эта дребедень? Интересной? – удивленно восклицает папа.

– Папа, а можно переключить обратно на…

– Я же сказала, что сейчас тоска смертная…

– Папа! – взываю я, пытаясь не выдать паники. – Можно переключить обратно на Би-би-си-1?

С экрана исчезает девушка-фламинго, и я облегченно вздыхаю. Но в следующую секунду пространство голубого экрана заполняет собой солидный мужчина в костюме.

– Полиция упустила из внимания, – говорит он в нос, – что свидетели были недостаточно…

– Пап!

– Где телепрограмма? – раздраженно спрашивает он. – Неужели ничего получше нет?

– Есть лотерея! – почти кричу я. – Я хочу смотреть лотерею!

– Почему тебя интересует лотерея? Ты купила билет?

Я замолкаю. Если я решила стать анонимным победителем, то никому не могу сказать, что купила билет. Даже родителям.

– Нет! – смеюсь я. – Просто там будет Мартина Маккатчен [9].

К моему великому облегчению, мы переключились на лотерею, и вот в студии поет Тиффани. Я расслабляюсь и украдкой кошусь на часы.

Конечно, я понимаю, что мои шансы на выигрыш не зависят от того, буду ли я следить за розыгрышем, но кто же пропустит момент своего триумфа! Это смешно, но мне кажется, что если я буду смотреть, то силой ума смогу повлиять на то, как выпадут шары. Я стану изо всех сил сверлить их взглядом, пока они крутятся в барабане, подталкивать мои номера к дырочке. Это все равно что болеть за свою команду. Команду 1 6 9 16 23 44.

Правда, номера никогда не выпадают по порядку.

Команда 44 1 23 6 9 16. Или команда 23 6 1…

Вдруг раздаются аплодисменты, и песня смолкает. О боже. Сейчас это произойдет. Сейчас изменится вся моя жизнь.

– Лотерея превратилась в сплошное стремление к наживе, правда? – говорит мама. – Просто безобразие.

– Как это превратилась в стремление к наживе? – пререкается папа.

– Раньше люди играли в лотерею, потому что хотели поддержать благотворительные организации.

– Вздор! Никому никогда до благотворительности не было дела. Все думают только о себе! – Папа тычет пультом в направлении телевизора, и экран гаснет.