Младший сын мэра (СИ) - Рузанова Ольга. Страница 30

— Чего?

— Кирилл… в какое ты ставишь меня положение?.. Представь себя на моем месте! Я вся на нервах, Кир! Я постоянно думаю, где ты, с кем. Я постоянно тебя жду! Зачем ты туда вообще ходишь?

— Он мой ребенок!

— Зачем ты привязываешься к нему? Я не понимаю… — ревет она, — Кирилл, плати алименты и все! Так все делают!

Беру ее за плечи и заставляю смотреть в глаза. Она как пьяная, взгляд плывет, губы мелко трясутся.

— Я не буду так делать, Карина. Я хочу, чтобы ты это поняла сразу.

Он будет называть отцом меня, а не… Артура…

— Ки-и-ир… Зачем?.. Я рожу тебе ребенка, хочешь? Нашего с тобой… Самого лучшего, самого любимого…

— Хоть десять, Карина. Ромка навсегда останется моим первенцем.

Выдернувшись, она толкает меня в грудь и убегает в комнату. А я иду на кухню, потому что, в самом деле зверски голоден.

В одиночестве съедаю ресторанную еду, потом наливаю себе вискаря. Пью, пока не начинает развязываться узел в груди. Открываю зачем-то последнее сообщение Насти. Перечитываю несколько раз. Порываюсь написать что-нибудь еще, но ничего не придумав, закрываю приложение.

Прихожу в спальню, а Карины там нет. Демонстративно ушла спать в другую комнату. Заваливаюсь на кровать и просто пытаюсь уснуть, почти получается, но тут с грохотом открывается дверь.

— Тебе меня совсем не жаль, да? Ты хоть понимаешь, насколько мне плохо?!

— А ты, Карина? Ты-то сама понимаешь, каково сейчас мне? Ты, бл*дь, можешь думать о ком-то, кроме себя?..

— Могу… — всхлипывает тихо.

— Мне поддержка сейчас от тебя нужна, а ты каждый раз пытаешься меня добить.

— Потому что я волнуюсь!

— Я дома отдохнуть хочу! Понимания хочу, заботы, а ты меня истериками встречаешь.

— Кирилл… прости…

Мелкими шажками бежит ко мне и укладывается под бок. Начинает целовать, лезть с объятиями.

— Ты только не верь ей, ладно?.. Я хорошо знаю, на что она способна… Что бы она тебе не рассказывала, просто не верь!

— Она ничего мне не рассказывает, — проговариваю я, вообще них*я, — и тебе я тоже запрещаю о ней говорить, Карина. Не надо делать из нее монстра.

Не знаю, подействовали ли на нее мои слова или меня пожалела, но утром я проснулся от ох*енного минета, после которого она разрешила поиметь себя в задницу.

Ни про Настю, ни про Ромку я от нее два дня не слышал ни слова. Все вроде как устаканилось, хоть я и понимаю, что подозрения и ревность Карины исчезнуть как по волшебству не могли.

Значит, решила действовать умнее, осторожнее.

Сама Денежка тоже о себе знать не дает. Не звонит, не пишет, никак о себе не поминает. И самое х*евое, что исчезни я завтра из их с Ромкой жизни, она с облегчением перекрестится и три раза сплюнет через плечо.

Признаю, что это сильно задевает. Не ожидал такого от Насти… только не от нее. Воспринимается как предательство.

К вечеру третьего дня забегаю к Сане для консультации по рабочему вопросу, а после этого планирую к Насте наведаться. Вернее, к Ромке. Купил ему подарок еще вчера, надеюсь, оценит.

— Привет, Кир, — касается плеча Даша, — не узнавал, как дела у Ромки? Лучше ему стало?

— В каком смысле? — внутренне весь подобравшись, сощуриваю глаза, — что с ним?

— Ты не знал? Настя не сказала?

— Не сказала, забыла, наверное, — цежу сквозь зубы.

— Он заболел. Вирусное что-то… Вчера даже врача на дом вызывали.

— Твою мать…

Развернувшись, быстро одеваюсь и вылетаю из их квартиры. Меня снова рвет на части. От страха за Ромку и злости на его мать.

Сука, как ей вдолбить в голову, что я теперь такой же родитель, как и она сама. Что я имею права знать, что происходит с моим сыном.

Мне! Мне первому она должна была позвонить, когда он только заболел.

Бл*дь, Дашка знает, Саня в курсе, а я ни сном, ни духом.

Сажусь в машину, завожу и сразу набираю Настю.

— Да?.. — голос усталый, и мне остается только догадываться, от меня она устала или с Ромкой действительно все плохо.

— Я хочу приехать.

— Не надо, Кирилл. Ромаш болеет, он может тебя заразить.

— Буду через пятнадцать минут, — говорю я и отключаюсь.

Заразить. Испугала.

Заезжаю в аптеку. Витамины детские, сироп от кашля, средство от температуры. Не знаю, зачем, наверняка, у них там все есть.

Когда останавливаюсь у дома, ловлю себя на мысли, что внутри зарождается предвкушение. Взрыв, всплеск эмоций, стоит мне только ее увидеть. Я еще в подъезд не вошел, а меня уже колбасит. Потряхивает от адреналина, как перед архиважным событием.

Звоню коротко в дверь и послушно жду. Слышу тихие шаги, скрежет замка, и дверь открывается.

— Привет.

— Зря ты пришел, Кир. Ромка только что уснул, я ему лекарство дала.

Выглядит спокойной, хоть и немного бледной. Лицо чистое, ни грамма косметики, волосы собраны в гульку. Домашний костюм из клетчатых штанов и серой майки.

Видно, что не прихорашивалась в ожидании меня. Кто я такой.

Двигаюсь вперед, вынуждая ее отойти в сторону. Настя пропускает и закрывает дверь.

Смотрю на нее сверху вниз. Ноздри чуют запах, и легкие машинально разворачиваются. Мышцы спины и живота напрягаются.

Глава 33

— Почему не сообщила? — спрашивает Кирилл шепотом.

Без агрессии, но смотрит при этом с обидой и претензией. Я, инстинктивно от него закрываясь, складываю руки на груди. Он снова давит на меня и выжигает в помещении весь кислород одним только своим присутствием.

— Надо было? Я не подумала. Ты не звонил.

Греховцев глубоко вздыхает и, задрав голову к потолку, впивается зубами в нижнюю губу. Словно сам с собой борется.

— Я руки помою?

— Зачем?

— На Ромку хочу взглянуть… и вот… — кладу на комод прямоугольную коробку, — подарок ему передай, как проснется. А это… вот… из аптеки.

Бросив взгляд на белую коробку, округляю глаза.

— Айпад? Ты в своем уме? Ему еще двух нет.

— Ромашу должно понравиться. На нем мультики смотреть можно и рисовать.

— Эмм… не жалко денег? Он сломает через два дня.

Хмыкнув, Кирилл тянет один уголок губ вверх. Я резко отвожу взгляд.

— Никитос у Сани уже два таких разбил. Это нормально.

Еще раз посмотрев на лежащую на комоде коробку, пожимаю плечами.

— Вас богатых не понять…

Он скрывается в ванной, а я поднимаю взгляд к зеркалу. Ужасно выгляжу, щеки красные, словно у меня лихорадка. Прислоняю ладонь ко лбу. Может, от Ромки заразилась?

Иду в кухню выпить холодной воды и вижу, как Кир проходит в комнату. Сегодня на нем, кажется, та же черная водолазка, что и в тот раз, когда мы встречались в клинике. Выглядит… сексуально.

Представляю, как восхищалась бы я, будь той самой Настей — дурочкой, что и три года назад.

Влив в себя пол стакана воды, направляюсь в комнату, но невольно застываю на пороге. Присев на корточки, Кир склонился над спящим на диване Ромашом и осторожно гладит пальцем сжатую в кулачок ручку.

— Он весь мокрый, Насть…

Я неслышно приближаюсь и присаживаюсь на угол. Сынок действительно вспотел. Волнистые, как у отца, пряди прилипли к влажному лбу.

— Температура падает. Я ему жаропонижающее дала.

Кивнув, Кирилл продолжает смотреть на сына. Такая красивая душещипательная картинка получается, что у меня внутри начинает зреть протест. Я борюсь с желанием оттолкнуть его от Ромки, бросить в лицо его же слова об аборте и навсегда вытолкать из нашей жизни.

Но нельзя. Не по закону. Прикрыв глаза, сдержанно выдыхаю. Греховцев, к сожалению, имеет полное право находиться здесь и смотреть на сына вот так с нежностью.

— Что врач сказал?

— Тебе Даша сказала?

— Она думала, я в курсе, — проговаривает с легким укором в голосе.

— Банальная ОРВИ. Хрипов нет. Легкие чистые, — отчитываюсь я.

— Вирус? Где он мог его подцепить?

— Наверное, в воскресенье, когда мы в гости ездили.

Он никак не реагирует, ни единого движения, ни одной эмоции на лице, но клянусь, я чувствую, как вспыхнула исходящая от него энергетика. Холодом повеяло, а потом обожгло огнем.