Искушение Эльминстера - Гринвуд Эд. Страница 38

— Стая стервятников, — пробормотал король, наблюдая, как лакеи в ливреях вплывают в тронный зал. — Никого из этих людей я бы не выбрал присутствовать при моем последнем вздохе.

Придворный маг Илгрист тонко улыбнулся и ответил:

— Ваше величество, безусловно, имеет на это право. Он сделал небольшой знак рукой одному из стражников трона, которые в этот день охраняли балконы, чтобы убедиться, что ни один баронский арбалетчик просто случайно не поднялся по задней лестнице, чтобы лучше видеть происходящее. Офицер кивнул и послал трех охранников вниз по лестнице, один из которых нес рог, а двое других шли медленной, размеренной поступью. Между ними во всем великолепии развевалось знамя Кровавого Единорога. На нем был изображен скачущий малиновый “рогатый конь”, запечатленный силуэтом на фоне полной луны, на сверкающем золотом поле. Когда знамя было положено у ног короля, стражник с рогом протрубил одну высокую, звонкую ноту, чтобы показать, что сейчас проходит открытый суд — и король будет принимать общественные делегации и просьбы от всех подданных, независимо от происхождения. В этот день в зале было несколько простолюдинов — людей, которые всегда присматривали за королем, или которые не пропустили бы сегодняшнюю ожидаемую опасность и волнение, независимо от того, какая судьба может им грозить. Однако никто из них не осмелился пробиться сквозь толпу баронских людей. Трон стоял перед полукольцом вояк, которые сурово смотрели во все стороны, все время поглаживая рукояти наполовину обнаженных кинжалов. Если бы у него хватило сил, король Баримгрим встал бы и насмешливо прошелся, представляя их всех друг другу. Как бы то ни было, он просто сидел и ждал, кто из пяти кружащих стервятников был самым смелым. Война начнется независимо от того, что будет решено здесь сегодня... но он мог оказать Галадорне последнюю услугу и оставить ее трон настолько прочным, насколько это возможно, чтобы кровопролитие, если боги улыбнутся, было ничтожным. Медведь встанет рядом с ним, если понадобится. Е подарок, но лучший из плохой партии. Он верил в законы и поступал правильно... Но насколько это было основано на его твердой вере в то, что, будучи старшим бароном среди пяти и главой старейшего и крупнейшего благородного дома, правильным было видеть Белундрара на троне? Трудно сказать, что было самой опасной угрозой: бесконтрольные маги Толона, шпионы и яды Маэтора или грубые клинки Хотала, которых хватит, чтобы срезать все. И на какую неожиданную выходку потратил золото Фельдрин... или он поддерживал кого-то другого? Или с ним имели дело лорды Лаоткунда или другие алчные иностранные державы?

А вот и началось. Из толпы напряженно ожидающих воинов к Баримгриму вышел молодой чернобородый мужчина в зелено-серебряной одежде Хотала — один из немногих, кто в этот день не явился ко двору в полном боевом облачении. Посланник низко склонился перед троном и сказал:

— Ваше милостивейшее величество, вся Галадорна скорбит о вашем состоянии. Милорд Хотал глубоко опечален судьбой царственного Баримгрима, но также скорбит о будущем прекрасной Галадорны, если Трон Единорога опустеет, и за него придется сражаться в это время. Или, что еще хуже, на него сядет тот, чья злоба или грубое невежество приведут королевство к гибели.

— Вы достаточно ясно выражаете свои опасения, сэр, —  сказал тогда король, и его сухой тон вызвал смешки по всей комнате. — Я надеюсь, вы также принесли решения?

Покрасневший посланник резко ответил:

— Ваше величество, это так. Я говорю от имени Хотала, барона Галадорны, который просит разрешения принять корону в это время, мирно, — его голос повысился, чтобы перекрыть насмешки и споры многих в зале, — и с справедливым уважением к правам и желаниям других. Мой господин просит об этой чести не просто так. Он был очень усердно трудился на благо Галадорны и попросил меня рассказать следующее: в обмен на обещания, что нерушимый мир и справедливое правосудие будут и впредь процветать в королевстве, он пользуется полной поддержкой самого могущественного лорда Фельдрина, барона Галадорны, что этот благородный господин сам подтвердит.

Все взгляды обратились к Фельдрину, который улыбнулся в своей обычной хитрой, косой манере, его глаза ни на кого не смотрели — и кивнул, медленно и обдуманно.

— Более того, — продолжил посланник, — мой лорд говорил с врагами Галадорны с целью держать их подальше от наших границ и от наших кошельков, чтобы земля оставалась свободной и процветающей, без тени страха войны на наших порогах. В обмен на самые выгодные цены на серебро и железо из наших глубоких лесных шахт, лорды Лаоткунда согласились заключить договор о взаимном мире и уважении границ.

Крики гнева, проклятия и вздохи преувеличенного ужаса подняли такой шум в зале, что посланник сделал паузу на некоторое время, прежде чем добавить: — Милорд Хотал утверждает, что, поскольку он возглавляет силы, которые лучше всего могут обеспечить безопасность и процветание королевства, корона должна перейти к нему, и, для блага Галадорны, его правление должно быть провозглашено вами законным, пока вы в состоянии, ваше величество.

Раздался еще один шум, мгновенно заглушенный глубоким рокотом барона Белундрара, когда он в развалку подошел к трону. С явной неохотой в голосе и гневом в глазах он сказал:

— Я разделяю негодование многих здесь присутствующих, что какой-то галадорнец может тайно иметь дело с волками Лаоткунда. Однако... — Его зеленые глаза яростно сверкали под кустистыми черными бровями, а разбитый нос выступал, как обнаженный клинок. Барон сделал паузу, чтобы окинуть комнату свирепым взглядом, прежде чем продолжил. — Однако я поддержу эту претензию на корону, какой бы интригой это ни казалось, до тех пор, пока будет соблюдаться верховенство закона и права. Галадорной должны править сильнейшие — и она не должна стать страной поножовщины, ежемесячных интриг или казней.

Когда Медведь отступил, чтобы еще раз получше осмотреть все двери, при его словах поднялся ропот согласия, но снова разговоры на мгновение стихли, когда другой барон вышел вперед и промурлыкал:

— Минутку, храбрый Белундрар! Вы говорите так, как будто не видите приемлемой альтернативы этому явному заговору, которая обеспечила бы безопасность прекрасной Галадорны в предстоящие годы. Что ж, тогда послушайте меня, и я сделаю предложение, не запятнанное тайной сделкой с врагами.

Лорд Толон проигнорировал инстинктивное рычание Белундрара и продолжил, медленно поворачиваясь по кругу с протянутой рукой, чтобы осмотреть всех в комнате.

— Вы слышали вполне реальные и искренние опасения за безопасность нашего любимого королевства. Я разделяю любовь к Галадорне и беспокоюсь за безопасность всех нас. Однако, в отличие от других, я занимался не темными тайными сделками, а сбором лучшей компании магов по эту сторону моря!

Раздавалось фырканье и плевки, многие воины выражали свое отвращение к любой зависимости от волшебников и присутствию здесь наемных магов-чужеземцев.

Толон с холодными глазами немного повысил свой мурлыкающий голос и твердо продолжил:

— Только мои маги могут гарантировать мир и процветание, к которым мы все стремимся. Тем, кто не доверяет магии, я задаю следующий вопрос: если вы действительно хотите мира, почему нанимаете и общаетесь с жаждущими битвы воинами? Галадорне вряд ли нужны такие кровожадные лорды.

Затем он немного помолчал, ожидая услышать согласный шепот, но вместо этого услышал в зале, полной испуганных придворных и разгневанных воинов, только каменное молчание. Тогда он быстро добавил:

— Я обладаю достаточной магией, чтобы сделать Галадорну не только безопасной, но и великой — и разобраться с любыми предателями в этом зале, которые планируют поставить другие интересы выше безопасности и восстановления королевства Кровавого Единорога.

—  Ба! У нас не будет извращенных колдунов, правящих королевством! —   крикнул кто-то из толпы вооруженных людей вокруг барона Хотала, и несколько голосов отозвалось озлобленным эхом: —  Извращенные колдуны!