Цена измены (СИ) - Шолохова Елена. Страница 41
– Ты на кого рот свой разинул? – цедил в ярости Дементьев, скрутив в три погибели Стаса. – Это, сука, моя жена, мать моих детей…
После этого они не общались. Стас несколько раз звонил Дементьеву, оставлял голосовые, извинялся, но тот игнорировал. Злость на него прошла, но осадок остался. А вчера, а точнее – уже сегодня, Климов заявился к нему под утро, пьяный настолько, что на ногах еле стоял. Кое-как сообщил, что опять разругался со своей, в каком-то кабаке это событие отметил, только ночевать теперь негде.
– Если прогонишь – пойму. Без обид. Я тогда был конкретно не прав. Каюсь, – скроив виноватое лицо, пробубнил Стас. Не дождавшись от Дементьева ответа, тяжко вздохнул, развернулся и поплелся к лестнице. Но и шагу не сделал, как оступился и завалился прямо на пол.
Никита заволок его в квартиру, постелил ему на полу в кухне и еле растолкал уже после обеда.
За это время сам успел съездить в барбершоп, навел лоск. Потом завернул в салон цветов, где улыбчивая девушка собрала ему роскошный букет. Ну а подарок он купил заранее. Еще пару недель назад. Серьги и кольцо из белого золота с голубыми топазами. Под цвет ее глаз. И теперь округлая бархатная коробочка слегка оттопыривала ему карман брюк.
Этот день он ждал с волнением, хотя, в общем-то, ни на что не рассчитывал. И не надеялся уже. В последний их разговор Инна дала четко понять, что она быть с ним больше не сможет.
Нет, они виделись почти ежедневно, и она даже бывала с ним вполне мила, только от этого становилось еще хуже. Общаться вот так запросто, словно они какие-то соседи или приятели, Дементьев не мог. Во всяком случае – пока. Слишком сильно еще болело внутри от их разрыва. Так что встречи с ней скорее были для него пыткой. Все равно что видеть воду, подыхать от жажды, но не иметь возможности напиться.
Однако не поздравить Инну с днем рождения он не мог. Да, она поставила окончательную точку в их истории. И даже как-то заикнулась о разводе. Дементьев кивнул молча: как скажешь. А внутри все оборвалось. Он тогда даже не смог с детьми никуда пойти, хотя собирался, для того и приехал. Но тут его как подкосило. Он быстро распрощался, наврал про какие-то дела и сразу ушел. По пути купил бутылку. Правда, вылил потом в раковину. Спасибо Стасу. Тот как раз позвонил, и Дементьева как отвратило.
Про развод Инна больше не заговаривала, но он каждый раз ждал этого в напряжении. Продумывал иногда, что сказать, если снова зайдет речь, как отговорить. Но сам же понимал: если для нее всё кончено, то эта агония – только лишние муки для обоих. Не тот Инна человек, кого можно уломать, уж он-то знает. Да и в этой ситуации нет у него такого права. Не ему решать, а ей – прощать его или нет, быть им вместе или не быть. Впрочем, она уже решила...
К себе на день рождения она, естественно, его не позвала, потому он сейчас и нервничал. Как она отнесется к его приходу? Захочет ли его видеть? К тому же там кто-то будет. Гости какие-то.
Когда он гулял с детьми позавчера, Митька сказал, что отмечать будут дома. Что придут их родственники и, само собой, Алла Арнольдовна. Куда ж без нее.
«Я просто поздравлю и сразу же уйду, чтобы ей не было неловко», – решил он для себя.
– Ладно, высади меня у Политеха. К корешу пойду. А ты что, к своей намылился? Цветочки вон гляжу, – Климов кивнул на заднее сиденье, где лежал букет. – И сам весь начепурился, как жених прямо. Мириться едешь?
– У Инны сегодня день рождения, – хмуро бросил Дементьев и остановился в кармане.
– Ну ладно, удачи тебе, Дёма. Пусть все получится, – пожелал Климов и выбрался из машины.
Минут пять Дементьев еще стоял во дворе. Сердце бухало в груди тяжело и гулко. И несмотря на кондиционерную прохладу в машине, взмокли вдруг ладони. Черт разберет, что это такое. Будто он не к жене, которую знает уже столько лет, приехал, а на первое свидание. Впрочем, он и на их первом свидании меньше волновался.
В конце концов, подхватив букет, Никита вышел из машины и направился к подъезду. Из-за двери квартиры доносились разговоры и смех. Ему даже показалось, что он различил в этом многоголосье Аллу Арнольдовну.
Дементьев позвонил раз, другой. Но, видимо, из-за шума его звонок не услышали. У него еще имелся ключ, но сейчас почему-то открывать самому было неловко. Сегодня он как никогда чувствовал себя здесь чужим.
Наконец дверь распахнулась. На пороге стояла тёща, уже подвыпившая, в чем-то блестящем, с высокой прической и массивными, чуть не до плеч, серьгами. Несколько секунд она смотрела на Никиту молча, словно не понимая, как он тут оказался.
– Здравствуйте, – первым нарушил он молчание, хотя говорить с ней вообще не хотелось. – Позовите Инну, пожалуйста.
И тут она словно очнулась. Лицо ее исказило уже знакомое выражение.
– Это ж надо, хватило наглости припереться сюда! Инна тебя звала? Нет! Потому что не хочет тебя видеть. Не порти ей хотя бы праздник, не позорь перед гостями.
– Я и не собирался, – выдавил он. От напряжения у него проступили желваки. – Я просто хочу ее поздравить и всё.
– Нужно ей больно твое поздравление.
– Это уже ей решать. Вы просто ее позовите…
– Не буду я ее звать. Оставь мою дочь в покое! Она и так настрадалась из-за тебя. Я не позволю, чтобы ты и дальше ее срамил и мучил.
Алла Арнольдовна полностью загораживала собой дверной проем. Впрочем, не драться же с ней.
– Тогда вот, передайте Инне… – Дементьев протянул тёще букет.
– Ещё чего! Шлюхам своим букеты дари! – начала заводиться Алла Арнольдовна. – Пошел вон, кобелина поганая!
И тут из-за ее спины показалась Инна. Она несла блюдо из кухни в гостиную и с кем-то при этом разговаривала, улыбаясь. Бросила случайный взгляд, увидела Никиту и остановилась в растерянности. Улыбка ее замерла. Потом Инна сглотнула, передала кому-то блюдо, намереваясь выйти из квартиры, к нему. Дементьев тоже вытянул шею, ловя ее жадным взглядом, забыв вдруг про орущую тёщу. Вообще про всё забыв.
Но в этот самый миг Алла Арнольдовна выхватила букет из рук и хлестанула цветами ему по лицу.
– Убирайся вон, мерзавец! И веник свой забирай!
Она снова взмахнула, но Никита поймал ее за запястье. Тогда она ударила его второй рукой.
– Мама, прекрати! – окрикнула Инна. – Перестань сейчас же. Иди к гостям.
– Это же надо! Ни стыда ни совести! Приперся тут!
– Мама, пожалуйста!
Раскрасневшаяся, запыхавшаяся Алла Арнольдовна метнула в него гневный взгляд. Но все же ушла, швырнув цветы на пол.
Инна подняла растрепанный букет, прижала к себе.
– Никита, – промолвила сконфуженно. – Ты извини… что она так…
– Да ничего нового. С днем рождения, Инна.
– Спасибо, Никита. Мне очень приятно, что ты вспомнил, что поздравил, только… – Она посмотрела на Дементьева виновато и тут же отвела взгляд. – Только тебе сейчас лучше уйти.
Он мчал бесцельно и даже не думал, куда едет, зачем.
Уговаривал себя успокоиться. Сам ведь так и собирался: поздравить и сразу уйти. Но в груди все равно пекло и клокотало. И вдруг раздался хлопок. Дементьев и сообразить не успел, как машина резко просела на левый бок, а затем ее стремительно понесло вправо…
Дорогие читатели!
Это не глава, а небольшое авторское пояснение или, может, лирическое отступление. Ну или мой личный взгляд на ситуацию. Так что читать в общем-то необязательно. Просто я просмотрела ваши комментарии и захотелось дать некоторые пояснения, чтобы не писать каждому.
Прежде всего я не могу согласиться с теми, кто пишет, что она стояла, смотрела и молча позволяла оскорблять мужа. Обратите, пожалуйста, внимание, что большую часть слов своей матери она не слышала. И как только услышала - сразу вмешалась, попросила мать прекратить и уйти. Осадить грубее - это как? Ведь по ней ясно, что она не хамка. В ее понимании сказать человеку: прекрати - это и есть осадить. Да, можно жестче, грубее. Но у нее такой характер, такое воспитание. Потому и мужа после измены она не оскорбляла, не била, истерик ему не закатывала, по миру не грозилась пустить.