Любовь, граничащая с безумием. Книга 1 (СИ) - Ильина Оксана Александровна "oksana.il". Страница 17

– Он велел его не тревожить, – отмахнулся незнакомец, собираясь уходить.

– Тогда будьте добры передать ему, что я не притронусь к еде, до тех пор пока его светлость не уделит мне несколько минут, – и, немного подумав, Кэт с насмешкой добавила: – Хотя это ему будет только на руку.

Ничего не ответив, молодой мужчина удалился, а Кэтрин обессиленно рухнула в кресло. Она понимала, что Мишель вряд ли соизволит почтить ее своим визитом. Да и с угрозой девушка сморозила глупость: какое ему дело до того, что она помрет от голода. Если только будет в угоду, избавится от ненужного балласта. И это неудивительно, ибо граф не скрывает своей неприязни к убийце брата. Пусть даже и косвенно, но он винит Кэт. И она совершенно не понимает, почему Мишель сохранил ей жизнь. Или же все впереди?

Дверной замок скрипнул, когда Кэтрин дремала, сидя в кресле, укутавшись в покрывало. Лампы в комнате давно догорели, а камин так никто и не удосужился разжечь. От этого вокруг царила темнота, и лишь тусклый свет луны усердно пытался пробиться сквозь заколоченные ставни.

Сначала из-за двери показался мерцающий свет лампы, а следом за ним девушка сонными глазами разглядела самого графа. Внутри все всколыхнулось, словно воскликнув: «Пришел», и страх вместе с холодом тут же мурашками пронесся по телу. Вскочив на ноги, Кэтрин испуганно уставилась на Мишеля, и, словно защищаясь, обняла руками покрывало.

– Ты требовала встречи? – спросил он ровным голосом, водрузив лампу на тумбу. – К чему такая срочность?

Теперь тень окутала мужчину, а Кэт, наоборот, осветил маячивший свет.

– Меня заперли, не удосужившись объяснить, где я нахожусь, – промямлила растерянно девушка, так как все заготовленные слова вмиг рассеялись.

– А отчего ты считаешь, что кто-то обязан тебе что-то объяснять? – из темноты донесся насмешливый голос графа. Кэтрин не могла видеть его лица, и это ее напрягало.

– Да, вы правы, – согласилась она, не раздумывая. – Но даже человек, приговоренный к виселице, знает о своем приговоре. А я понятия не имею, какая участь меня ждет.

– Участь? – переспросил Мишель, шагнув из тени, и теперь Кэт могла лицезреть часть его лица, но глаза так и оставались скрытыми. – Отправлять тебя на виселицу я не собираюсь, по крайней мере в ближайшее время. Надеюсь, это тебя успокоит.

– Не успокоит, – поспешно выдавила девушка. – Ваше решение может быстро измениться, и я должна знать, от чего это будет зависеть?

– Только от тебя, милочка, – насмешливо бросил граф.

– От меня? – изумленно вскинула брови Кэтрин. – По-моему, от меня здесь ничего не зависит! Вы узнали правду и все равно вините меня в смерти Габриэля. Изменить это мне не под силу. И всего лишь дело времени, когда вы исполните приговор, который уже давно мне вынесли.

– Тебе не кажется, что ты слишком много болтаешь? – отрезал Мишель, шагнув еще ближе. – Особенно о том, о чем не стоит.

– Прошу прощения, если моя правда вас задевает, – ответила она и шагнула назад, уперевшись ногами в кресло.

– Правда? – холодно усмехнулся граф. – Ты считаешь, что тебе дозволено рассуждать о правде? Нет, девочка, ошибаешься. Ты жива лишь по моей милости. И поверь, такой расклад не очень меня радует. Думаешь, твоя невиновность имеет какое-то значение? Тогда ты неисправима глупа. Ты способствовала смерти господина, в то время как обязана была всячески этому помешать. Но нет, ты посмела посчитать, что твоя жизнь ценится куда выше, чем его. Что ж, так тому и быть! Только помни: она не будет легкой. Жизнь рабыни никогда не будет ценнее жизни графа. И это ты, поверь, усвоишь.

– Вы ошибаетесь, – вскрикнула она в отчаянии, до глубины души напуганная его словами. – Я не считаю свою жизнь выше! Она не стоит даже ногтя вашей светлости! Но вы правы, никого не волнует моя невиновность, если б я только могла предотвратить случившееся, то сделала бы это, не раздумывая. Это была случайность, видит Бог, и изменить что-либо оказалось не в мой власти. И можете не тратить напрасно угрозы – моя жизнь и так никогда не была легкой!

– Не знаю, – произнес граф, оказавшись напротив нее. – Откуда в тебе столько дерзости? То ли оттого, что не боишься смерти, то ли оттого, что глупая? Только не стоит пустыми словами сотрясать воздух; твое мнение не значит ничего.

– Не сомневаюсь, – выдавила Кэтрин, вздернув голову, и их лица оказались в сантиметре друг от друга. – Ваше слово – закон. Так велите: смерть мне или милость?

– Одно бродит недалеко от другого, – ответил загадкой Мишель. – Поэтому остерегайся, прежде чем выдать из своего маленького рта очередную глупость.

Его взгляд упал на ее губы, и Кэт непроизвольно отшатнулась, почувствовав, как сердце пропустило удар. Она хотела было отступить, но позади находилось кресло, а спереди массивная фигура графа. Страх пульсировал в висках и с диким шумом гудел в ушах. Девушка почти осела в кресло, но крепкая рука, удержавшая ее за локоть, не позволила отдалиться.

– Надеюсь, ты усвоила услышанное? – уточнил Мишель, обжигая ее кожу своим дыханием.

– Усвоила, – только и выдавила Кэтрин вздрогнув.

– Прекрасно! – кривая улыбка коснулась его губ. – Впредь опасайся, прежде чем что-либо сделать или сказать.

– Нет! – мотнула она головой, сдерживая подступающие слезы. –Страшнее вашей ненависти нет ничего.

– Не могу не согласиться, – усмехнулся мужчина ей в лицо. – Ненависть губительна во всех смыслах этого слова.

В следующую секунду ее губы накрыл властный рот графа, сминая их жестким поцелуем. В ужасе Кэтрин попыталась вырваться, но сильные руки, сжавшие плечи, не позволили даже шевельнуться. Ноги девушки онемели от страха, а сердце пробивало сквозь ребра путь к свободе. Губы графа становились жёстче, язык нагло раздвинул зубы Кэт, проникая внутрь. Всхлипнув, она втянула ноздрями воздух, ощущая, что начинает задыхаться, и слезы обожгли побелевшие щеки.

Ее целовали впервые. Да, раньше были попытки, но она обрезала их на корню. И поцелуй графа не был похож на то, о чем мечтают несмышленые девушки. В нем напрочь отсутствовали нежность и страсть. Скорее он был пропитан жестокостью и ненавистью и предназначался лишь для того, чтобы проучить.

Когда его руки освободили плечи Кэтрин, она, вскрикнув, полетела в кресло, ударившись головой о спинку. И, вжавшись в обивку, девушка не смела ни дышать, ни смотреть на графа. Ее губы пылали и саднили, а душа, словно в ужасе, замерла внутри.

– Здесь слишком холодно, я велю разжечь камин, – бросил Мишель как ни в чем не бывало и, даже не взглянув на перепуганную до смерти девушку, направился прочь.

20 глава

Ранним утром в комнату к Кэтрин явилась все та же служанка. Она аккуратно разложила на постели платье и фартук прислуги, а на стол поставила поднос с едой. Кэт смотрела на нее исподлобья, всё ещё пребывая в угнетенном состоянии после вчерашней стычки с графом. И не сразу опомнилась, чтобы спросить, для чего ей принесли этот наряд. Окликнула ту лишь у двери:

– Простите, мне позволено выйти?

– Велено отнести вам одежду и проводить в холл для получения указаний, – торопливо ответила служанка, добавив: – Я подожду за дверью.

– Хорошо, – махнула головой Кэтрин и, не притронувшись к еде, поспешила одеться.

Видимо, ее решили привлечь к работе по дому, раз велели облачиться в платье служанки. Эта новость успокаивала Кэт; все лучше, чем сидеть взаперти, ожидая своей участи. Возможно, у слуг она сможет выведать информацию о том, где сейчас находится. И, может быть, однажды удача улыбнется ей, дав шанс сбежать подальше от этой ненормальной семейки.

Собрав волосы в тугой пучок, девушка направилась к выходу, на ходу разглаживая руками складки платья. Внутри колыхалось волнение; мысль о том, что снова придется встретиться с графом, неимоверно пугала. Закрывая глаза, Кэтрин все еще чувствовала его ненавистный поцелуй, и это вызывало лишь отвращение. Ей хотелось стереть с кожи след жестких губ, выдворить из памяти все воспоминания. Но, похоже, человеческий мозг устроен так, что надолго запоминает самые неприятные моменты. Да еще постоянно стремится напомнить о них, воспроизводя жуткие картины в снах.