Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1 - Фонвизин Денис Иванович. Страница 64
130. «Шаль может быть и весьма умный человек, но, по многокровному и пылкому сложению своему, трогаясь мелочью, выступает из границ благопристойности».
Шаль, конечно, не дурак, но не могу без добрых порук поверить критику, чтоб шаль мог быть весьма умный человек; напротив того, мне кажется, что весьма умный человек никогда не унизит себя быть шалью. Я также думаю, что кто, по многокровному и пылкому сложению своему, трогаясь мелочью, как напр, маленькими грамматическими ошибками, выступает из границ благопристойности, критикуя то, чего не понимает, тот отнюдь не может назваться шалью: надлежит приискать для него в синонимах другое имя.
«Глупец тот, который не соображает действий с последствиями, а не тот, которого ум ограничен».
Издатель Опыта российского сословника никогда не сказывал, чтоб глупец был тот, которого ум ограничен. Он сказал, что глупец тот, которого ум весьма ограничен. Слово весьма критик или не прочитал, или с намерением пропустил. В первом случае дурно критиковать, не выучась читать; в другом же умышленное пропущение такого слова, которое содержит в себе всю важность и смысл периода, не доказывало бы доброй его совести. От пропущения слова весьма вышло не только великое дурачество, но еще выведено критиком глупейшее заключение. «Потому и все мы, — говорит он, — должны назваться глупцами, имея от природы ограниченные умы».
Всего смешнее, что сие нелепое заключение выходит необходимо из объяснения, которое сам критик дает слову глупец. Он говорит, что глупец тот, который не соображает действий с последствиями, но как от сего точно несоображения все люди делают ошибки, то из мнения г. критика выходит необходимо, что и все люди должны назваться глупцами.
«Для исследования ж таких речений нужно знать философию».
Сие напоминание весьма забавно в устах такого критика, который не умел и прочитать того, что критикует.
Желательно, чтоб из сих примечаний почерпнул критик внутреннее себе убеждение, что для истинной критики не довольно поучиться в гимназии логике школьной, но надлежит иметь природную, без которой первая не стоит ничего.
НАЧЕРТАНИЕ ДЛЯ СОСТАВЛЕНИЯ ТОЛКОВОГО СЛОВАРЯ СЛАВЯНО-РОССИЙСКОГО ЯЗЫКА{*}
Толковый словарь славяно-российского языка должен содержать в себе по алфавиту, порядком этимологическим, все известные славяно-российского языка слова и речении, с истолкованием оных употребления и знаменования.
Из сего явствует, что в составлении Толкового словаря надлежит принять во уважение: 1-е, выбор слов и речений; 2-е, грамматическое оных употребление; 3-е, объяснение их знаменования; 4-е, порядок алфавитный. Здесь на каждую из сих четырех статей представляется особенное положение.
СТАТЬЯ 1-я
О ВЫБОРЕ СЛОВ И РЕЧЕНИЙ, ДОЛЖЕНСТВУЮЩИХ ВОЙТИ В ТОЛКОВЫЙ СЛОВАРЬ СЛАВЯНО-РОССИЙСКОГО ЯЗЫКА
Судя по существу слов и речений, составляющих собственно язык славяно-российский, не должны иметь в словаре места:
1-е) Собственные имена людей, городов, морей и проч.
2-е) Все те названия технические наук, художеств и ремесл, кои, не находясь в собственном употреблении, мало известны и одним только ученым, художникам и ремесленникам сведомы.
3-е) Все неблагопристойные слова и речения.
4-е) Все те иностранные слова, кои не пошли еще в такое употребление, чтоб объяснение их в российском словаре необходимо было нужно.
5-е) Как московское наречие, не токмо для важности столичного города, но и для своей отменной красоты, прочим справедливо предпочитается,[1] то провинциальные неизвестные в столицах слова и речения не должны иметь в словаре места, ибо величина книги была бы безмерная и для большей части россиян бесплодна. Из сего правила исключаются те провинциальные слова и речения, кои силою и красотою могут служить к обогащению российского языка.
6-е) Все длинные пословицы и присловицы, ибо оные особливый словарь составить могут.
СТАТЬЯ 2-я
О ГРАММАТИЧЕСКОМ СЛОВОУПОТРЕБЛЕНИИ
По учинении выбора слову надлежит поставить оное в словарь тем правописанием, каковым пишется в церковных книгах и у лучших наших писателей. Сохранение правописания весьма нужно для того, чтоб не закрылись совсем следы произведения и сложения слов; в прочем полезно и потому, что некоторые слова весьма различного знаменования произносятся одинаково и только по правописанию распознаются, например: слово мир, когда пишется чрез ми, значит тишину, когда пишется чрез мі, значит вселенную, когда пишется чрез мѵ, значит масть благоуханную.
По написании слова правильным образом надлежит поставить ударение над долгим его слогом. Сие служит к правильному произношению, тем наипаче, что ударения часто составляют разность в самом знаменовании слова: например: образа́, обра́за; по́лон, поло́н; му́ка, мука́. При й кратком надлежит ставить обыкновенную скобку, дабы мой не произносить, как мои.
Потом, при каждом слове надлежит означить, какую часть речи оно составляет.
При имени отметить существительное или прилагательное, также падеж родительный; при первых означить род и число, при вторых, равно как и при наречиях, буде сравнение неправильное, надлежит представить оное во всех степенях.
При местоимениях означать, какое то есть: личное или возносительное и проч.
Глаголы ставить во всех неопределенных наклонениях и означить залог, первое и второе лицо настоящего, изъявительного, прошедшее простое того же наклонения; например: бросать, бросить, брасыватъ; действительное: бросаю, ешь; прошедшее: бросил. Равным образом замечать и все роды глаголов, как-то: возвратительный, безличный и проч.; или каким глагол падежом управляет.
При наречии, предлоге или междометии надлежит означить, какой падеж принимают.
При союзе примечать, буде он после положительныя, увеличительным и уменьшительныя, яко производным, имеет место после своих коренных, и препровождается грамматическими примечаниями.
После сих частных наблюдений остается при каждом слове различить:
1-е) Славянское ли оно, например: вещати; или российское, например: говорить.
2-е) Буде слово чужестранное, то какое, например: аминь еврейское, филозофия греческое, карандаш татарское и проч.
3-е) Буде оно сложное и упущением одной или нескольких букв первообразное его так скрытно, что не всякий добраться может, то надлежит сказать, из чего оно сложено; например: полтора сложено из пол и вторый; надлежало б выговаривать полвтора, но буква в опущена для удобности выговора.
4-е) Все грамматические примечания должны препровождаемы быть примерами, нарочно сочиненными или взятыми из церковных и лучших наших писателей.
СТАТЬЯ 3-я
О ЗНАМЕНОВАНИИ СЛОВ И РЕЧЕНИЙ
По совершении над словом всех грамматических примечаний, предписанных второю статьею, надлежит приступить к объяснению его знаменования.
Удобнейший к сему способ составляют сослова (sinonim). Надлежит к каждому слову приписать столько сослов, сколько найти можно; но при сем примечается, что сослова не заключают в себе с точностию одинакого смысла и что не всегда одно за другое употребляться может. После сослов следует объяснение (definito); но как сии объяснения состоят в истолковании одного слова чрез другое, то и следует, что [объяснение] должно быть необходимо таким словом, которого никогда объяснять не надлежит, ибо иначе объяснения составили бы круг, в котором одно слово было бы толкуемо другим, коему оно само равным же образом служило бы толкованием. Но какие же те слова, кои не могут и не должны быть объясняемы? На сие правило делать невозможно, ибо от иных те слова почитаются могущими быть объясняемы, но таковыми от других не почитаются; например: душа, расстояние и проч. Со всем тем, много слов есть таких, коим, по общему всех согласию, не надлежит делать объяснения. Такие слова по большей части бывают те, кои означают всеобщие существ собственности, например: бытие, пространство, время и проч.