РЕФЕРЕНС. Часть вторая: ’Дорога к цвету’ (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич. Страница 39

— И сейчас? — её голова скрылась внутри, и голос звучит задорно, но глухо.

— Действует, Зме, — рассмеялся я. — Правда, действует.

— Так какого чёрта ты до сих пор одетый? Докушка, я же соскучилась!

— Дедушка Док, ты как-то иначе выглядишь, — сказала сонная Нагма, и заразительно зевнула.

— Есть такое дело, — поддержал зевательную инициативу я. — А чего ты по ночам шастаешь, плюшка?

— Меня немая-странная разбудила и к тебе повела. Я думала, ты зовёшь.

Берана стоит так тихо, что я её не заметил. Она сделала шаг вперёд, войдя в круг света от лампы, и протянула мне большой скетчбук.

— А до утра это не терпит?

Женщина настойчиво сунула его мне в руки.

— Видимо, нет, — вздохнул я. — Знаешь, а ведь Креон прямо запретил мне это делать. И он не из тех ребят, которые махнут рукой и скажут: «Да и чёрт с ним».

Стоит, смотрит.

— Дедушка Док, — сказала Нагма, — мы должны ей помочь. Аллах хочет смотреть на неё нашими глазами.

— Ну, раз сам Аллах, — улыбнулся я. — Давай, букашка, заползай на коленки. Да подожди ты, штаны надену!

Что там Змеямба говорила? «Молодая дурь возвращается»? Ну, ладно. С возвращением её тогда.

Начав рисовать, я понял, что свежеобретённые очки мне уже не нужны. Даже обидно стало — так о них мечтал, а всего один вечер пользовался. Мироздание исполняет наши мечты ровно в тот момент, когда нам уже нафиг всё это не сдалось. Но уже через минуту я об этом забыл. Забыл про очки, про Креона, про вертлявую девчонку на коленях. Это больше не имеет значения — я, наконец, увидел свой референс!

Он теперь немного другой, не такой, как раньше. Наверное, потому, что часть его, и как бы ни основная, принадлежит Нагме. Поэтому, закончив набросок, я сразу перехожу к цвету. Так легко и непринуждённо, как будто всю жизнь рисовал.

— Дедушка Док, дай я! Я вижу, как надо! — мы рисуем в две руки, как пианисты играют в четыре — не мешая друг другу, а подхватывая мелодию. Чёрное платье, чёрные волосы, чёрные глаза — мой карандаш. Розовые губы, смуглая кожа, тени ключиц — её пастель. В четыре руки дорастушёвываем и смотрим друг на друга.

— Аллах смотрел нашими глазами! — уверенно заявила Нагма. — И ему понравилось!

Мне тоже нравится — отличный портрет. Может быть, лучший из всего, что мне до сих пор удавалось. Женщина на нём живая и красивая.

Женщина на стуле выглядит усталой, и я внезапно понимаю, что комнату подсвечивают лучи позднего зимнего рассвета.

— Ничего себе, егоза, мы, оказывается, всю ночь рисовали. У тебя физиономия в пятнах, грязнуля! Воу, как же ты отсидела мне ноги!

— Я сбегаю умоюсь!

Когда она умчалась, я снова посмотрел на портрет и сказал вслух: «Креон, наверное, меня убьёт. Но оно того стоило!»

— Я не скажу ему.

— Берана? — я чуть со стула не упал.

— Креон не узнает. Блокировка не снята, информация не утрачена, я просто получила доступ к управлению собой.

— Знаешь, — сказал я, — теперь ты куда меньше похожа на ходячий манекен.

— Он не заметит. Я для него просто носитель информации. Самоходный справочник по работе с оболочками.

— И что в этом справочнике написано?

— Что ты напрасно согласился помогать Креону.

— Можно подумать, у меня был выбор. А так, по крайней мере, я не умер от старости.

— Знаешь, — сказала твёрдо Берана. — Лучше тебе было всё-таки умереть.

Конец второй части.