Собрание сочинений в 2-х томах. Том 2 - Фонвизин Денис Иванович. Страница 114

17. Поутру лекарь нашел меня в состоянии выехать из Лихвина, что я и сделал пополудни в шестом часу. Подъезжая к Белеву, сделался мне прелютейший обморок. Бедная жена, Теодора и люди, видя меня без всякого чувства, боялись, не умер ли я; но, богу благодарение, я опамятовался, и все, окружающие меня, утешились. Приехав в Белев, по счастию, попалась нам хорошая квартира у Ильи Семеновича Азарова, где я 18-го весь день отдыхал, принимал Генишев порошок, а

19-го поутру в десять часов выехали из Белева; обедали на поле. На все способная Теодора сделала похлебку и жаркое. Ночевать приехали в Болхов и стали у мещанина Гаврилы Кличина.

20. Из Болхова выехали в семь часов поутру; обедали в селе Глотове, что могла приготовить Теодора. Ночевать приехали в Карачев и стали у купца Масленикова. Он имеет на глазу шишку с кулак. Увидя меня без руки, без ноги и почти без языка, сожалел он, что я имею болезнь, которая делает меня столь безобразным. «Правда, — отвечал я, — однако я моим состоянием не променяюсь на ваше. Мне кажется, что на глазу болона, которую вы носите, гораздо безобразнее хромоты и прочих моих несчастий». Не описываю далее моей с ним беседы, но из нее заключаю, что он болону свою носит весьма великодушно и что всякий человек хочет, как можно, извинить свои недостатки.

21. Отправил в Москву почту. Брился у пьяного солдата, который содрал было с меня кожу. Великая беда, кто сам в дороге бриться не умеет! Обедали в Карачеве; выехали из него в семь часов вечера и всю ночь ехали.

22. В селе Чаянке остановились пить кофе. Обедали в селе Радощах сарачинское пшено с молоком. Тут сделали мне в карете постель; я лег, и всю ночь ехали очень беспокойно.

23. Поутру приехали в город Севск и стали у Петра Васильевича Волкова. Теодора изготовила нам изрядный обед. В четвертом часу мы оттуда выехали и ввечеру остановились у первого малороссийского постоялого двора, где и ночевали.

24. Около обеда приехали в Глухов и стали было у попа; но как квартира была плоха, то перевезли нас к Ивану Феодоровичу Гум... Он с женою своею, Марфою Григорьевною, суть подлинные Простаковы из комедии моей «Недоросль». Накормили нас изрядно, да и во всей Малороссии едят хорошо. Весь день пробыли мы у них в превеликой скуке.

25. Хозяева дали нам обед преизрядный. Целый день принуждены мы были остаться в Глухове за мытьем белья.

26. Поутру белье сохло, а между тем, отправил я в Москву почту. Обедали очень хорошо.

27. Подарив Гум... пять червонных да людям его два червонных, кои госпожа Простакова тотчас вымучила у бедных людей своих, поутру выехали мы из Глухова; обедали в карете, в деревне Тулиголова, а ввечеру приехали в местечко Алтыновку и стали у купца Седельникова. Тут познакомился я с офицером Глуховского полка, Кноррингом, и его женою. Ужинали и ночевали здерь же.

28. Поутру в семь часов выехали. К обеду приехали в город Батурин и стали у жидовки. Она женщина пожилая и знаменита своим гостеприимством; накормила нас малороссийским кушаньем весьма хорошо. После обеда мы выехали благополучно и к ночи приехали в город Борзну, где стали в доме дьякона; ужинали тут и ночевали.

29. Поутру был у меня с визитом полковник Перет, который сожалением своим, видя меня в таком жестоком состоянии, растрогал меня до крайности. После обеда в два часа мы выехали и к ночи приехали в Нежин. Больше часа шатались мы по улицам, не находя квартиры. В рассуждении сего русские города не имеют никакого еще устройства: ибо весьма в редких находятся трактиры, и то негодные. Наконец пустил нас к себе грек Антон Архитекторов, у которого мы и ночевали.

30. Обедали в Нежине изрядно. Тут встретили мы цесарцев, едущих в Петербург с посудою. После обеда выехали из Нежина; ночевали в местечке Лазаре. За неимением квартиры спали в карете, хотя ночью была немалая гроза.

1 июля. Поутру рано выехав, обедали в городе Козельце у одного грека в трактире весьма скверно.

2. В Семиполках встретили мы графиню Катерину Васильевну. [1] Свидание наше было весьма жалостное. Она плакала, видя меня в столь жестоком состоянии, а я от слез слова промолвить не мог. Ночевать приехали в Бровары; спали в карете. Бровары есть последняя деревня до Киева и принадлежала Лавре. Здесь прежде от монахов оказываемо было всевозможное гостеприимство приезжающим в Киев богомольцам; но мы приехали после отнятия деревень от Лавры и, следственно, были свидетелями одного токмо негодования.

3. Целое утро ехали песками, насилу к обеду дотащились до Киева. Стали против монастыря Николаевского, в доме перевозчицы Ульяны Ефремовны Турчаниновой. Старуха предобрая, но личико измятое. Весь день были дома.

4. Поутру был у меня с визитом киевский почтмейстер Андриян Павлович Волховской. После обеда, наняв карету и лошадей, ездил я суженою в Печорский монастырь. Соборная церковь прекрасна, но весьма далеко отстала от римской церкви святого Петра; оттуда ездили мы в монастырь Софийский, где нашел я несколько мозаичной работы.

5. Поутру жена с хозяйкою ездила в пещеры, а я отправлял назад провожавшего меня из Москвы почталиона.

6. Поутру жена ездила с хозяйкой в дальние пещеры, а потом со мною в ближние. Взятая со мною кибитка совсем развалилась; я принужден был купить вместо ее маленькую фуру. Не описываю пещер, ибо есть печатное оным описание, но могу сказать, что они вселяют в душу благоговение. После обеда ездили мы в Михайловский монастырь великомученицы Варвары, где служили молебен. Оттуда ездили в монастырь Флоровский, где обитают благородные монахини. Ввечеру посетил меня старый мой знакомец, Иван Григорьевич Туманский.

7. Поутру ездили жена к обедне в Печорский монастырь; после обеда был у нас Туманский, и мы ездили прогуливаться по городу. Ввечеру почталион отправился в Москву.

8. Сен день назначили было мы к выезду из Киева, но сильный дождь воспрепятствовал. После обеда в первый раз ели вишни.

9. Поутру жена ездила с хозяйкою к обедне в Печерский монастырь; потом оба мы были в Богословском монастыре. Сей монастырь женский, для монахинь низкого состояния. После обеда ездили мы в последний раз в монастырь Богословский и положили завтра из Киева выехать.

10. Поутру пожаловала к нам Анна Николаевна Энгельгардт, родная сестра Ивана Николаевича Корсакова. Она прошлого года ездила с мужем в Карлсбад. Обошедшись с нами весьма дружески, дала наставление во всем, что нам знать было надобно в рассуждении Карлсбада. Перед обедом в 11 часов выехали мы из Киева и до Василькова, то есть тридцать три версты, тащились ровно четыре часа. В Василькове, быв осмотрены таможнею без всякой обидной строгости, выехали за границу, и я возблагодарил внутренне бога, что он вынес меня из той земли, где я страдал столько душевно и телесно.

Переехав за границу, мы очутились вдруг в стране Иудейской. Кроме жидов, до самой Варшавы мы почти никого не видали. Все селения набиты сими плутами, и я в первый раз вознегодовал внутренне на то, что такие бездельники, быв вытащены из Египта от работы, пустились в праздности шататься по свету и обманывать добрых людей...

25 марта (5 апреля 1787 г.). Выехав поутру рано, сделали с лишком две почты и остановились обедать, в Шёнграбене. Обед был довольно плох, но для страстной недели изряден; по крайней мере рыбу везде находим сносною. Здесь хозяин в утешение сказывал мне о многих возвращающихся из Карлсбада совершенно исцеленными от параличной болезни... Ночевать приехали в город Знаим, в трактире Роза; тут увидели мы русского дворянина Бартенева, который весьма желает в Россию возвратиться, но не имеет 80 гульденов на выкуп. Я подарил ему червонной, ибо больше денег не было.

28 марта (8 апреля) ...я начал примечать, что извозчик мой заодно с хозяевами и что все свои издержки меня платить заставляет. Пособить сему нечем, кроме того, что я вперед на фурманах никогда ездить не буду и, если можно, — никогда и в Богемию не поеду, ибо народ весьма дурной, и притом столь же в нем мало правды, сколько между польскими жидами. Здесь договор словесный никакой силы не имеет; смотрят на нужды и по тому размеряют свои претензии. Обед был сносный. После обеда, сделав 2 почты, приехали в Тейгброд, где все местечко нашли занято солдатами, так что мы едва могли сыскать для ночевания комнату, и то без окошек, за которую и за самый голодный ужин договорился я 5 гульденов... Приходила к нам девушка 18 лет, имеющая со мною одинаковое несчастие — паралич отнял у нее руку и ногу. Бедность не допустила ее лечиться, а как сия болезнь пришла к ней на 2-м году ее возраста, то в 14 лет так она застарела, что рука и нога, можно сказать, высохли. Мы подали ей сколько могли милостину, и я был бы рад везти со с собою в Карлсбад, если бы имел надежду к ее излечению.