Поэты 1790–1810-х годов - Воейков Александр Федорович. Страница 65
Записки, мнения и переписка адмирала Шишкова, тт. 1–2, Берлин-Прага, 1870.
137. ПЕСНЯ
СТАРОЕ И НОВОЕ ВРЕМЯ
(Перевод с французского)
Бывало, в прежни веки
Любили правду человеки,
Никто из них не лгал,
Всяк добродетель знал;
Любил любовник верно,
Не клялся лицемерно;
А ныне уж не так:
Обманывает всяк.
Неправда, вероломство,
Злость, ненависть, притворство,
Лукавство, зависть, лесть,
Прогнавши бедну честь,
Ворочают всем светом,
Все думают об этом;
А совесть уж пошла —
Каха́, кахи́, каха́!
Бывало, в прежне время
Судейское всё племя
Защитою в беде
Служило сирым на суде,
Судьи́ и адвокаты
Не требовали платы;
А ныне за пять слов
Со всех сирот и вдов
Последнее сдирают,
Кругом их обирают
И гонят от дверей
И мать и дочерей,
Коль денег больше нету,
Суму таскать по свету;
А истина пошла —
Каха́, кахи́, каха́!
Бывало, в прежни годы
Лишенные свободы
Любовничьи сердца
От брачного венца
До самой двери гроба
Любовью тлели оба;
А ныне уж не так:
Где впутается брак,
Там всё пойдет неладно,
Всё скучно и досадно;
Любовь начнет дремать,
Топорщиться, зевать,
Потупит в землю взоры,
Распустит крылья хворы;
Без ней пошла жена —
Каха́, кахи́, каха́!
Бывало, в прежни веки
Текли сладчайши реки
И прозы и стихов
Из авторских голов,
Писатель восхищался,
Читатель им прельщался;
А ныне уж не так:
Кастальский ключ иссяк,
Не слышно больше звона
От лиры Аполлона;
Измученный Пегас
Насилу на Парнас,
Лишася прежней силы,
Таскает ноги хилы,
И муза уж пошла —
Каха́, кахи́, каха́!
Бывало, мамы, тяти
Вкруг нежной их дитяти
Умели ставить щит
От страстных волокит,
Их ков предупреждали,
Невинность ограждали;
А ныне уж не так:
Имеет доступ всяк;
Любовник стал проворен,
Отец легкосгово́рен,
Мать верит похвалам,
А дочка всем словам,
Что щеголь ей болтает;
Она слабеет, тает,
И честь ее пошла —
Каха́, кахи́, каха́!
Бывало, в прежни веки
Умели человеки
Воздержно в свете жить,
Умеренность хранить,
Чрез то имели радость
Вкушать по доле младость;
А ныне уж не так:
В сластях нашедши смак,
Воздержность презирает,
Повеса утопает
Средь неги и забав;
В пятнадцать лет начав,
Он в двадцать лет пустился,
А в тридцать притупился,
И бодрость вся пошла —
Каха́, кахи́, каха́!
Бывало, не дивились,
Что девушки стыдились
В семнадцать лет уметь
Любовию гореть;
Домашняя работа
Была их вся охота;
А ныне уж не так:
Их бабки пялят зрак
На видного мужчину,
Лощат свою морщину
И помощью румян
Мнят ввесть его в обман,
Чтоб, вспомня стару веру,
Еще сбродить в Цитеру;
Пускай бредут туда —
Каха́, кахи́, каха́!
Бывало, в прежни по́ры
Девичьи скромны взоры
Ни пышностью пиров,
Ни множеством даров,
На честность обращенны,
Не смели быть прельщенны;
А ныне уж не так:
Пред златом честь пустяк.
В богатом екипаже,
Хотя б был черта гаже
И всех глупее Клит,
Однако убедит
Младую Меликрету,
Забывшись, сесть в карету
И ехать с ним… куда?
Каха́, кахи́, каха́!
138–139. НАДПИСИ К МОНУМЕНТУ КНЯЗЯ ИТАЛИЙСКОГО ГРАФА СУВОРОВА-РЫМНИКСКОГО
1. «Для обращения всея Европы взоров…»
Для обращения всея Европы взоров
На образ сей, в меди блистающий у нас,
Не нужен стихотворства глас,
Довольно молвить: се Суворов!
2. «Суворов здесь в меди стоит изображен…»
Суворов здесь в меди стоит изображен;
Но если хочешь знать сего героя славу,
Спроси Италию, Стамбул, Париж, Варшаву,
Царей, вельмож, гражда́н, солдат, детей и жен.
140. СТИХИ ДЛЯ НАЧЕРТАНИЯ НА ГРОБНИЦЕ СУВОРОВА
Остановись, прохожий!
Здесь человек лежит на смертных не похожий:
На крылосе в глуши с дьячком он басом пел [132]
И славою, как Петр иль Александр, гремел.
Ушатом на себя холодную лил воду [133]
И пламень храбрости вливал в сердца народу.
Не в латах, на конях, как греческий герой [134],
Не со щитом златым, украшенным всех паче [135],
С нагайкою в руках и на козацкой кляче
В едино лето взял полдюжины он Трой [136].
Не в броню облечен, не на холму высоком —
Он брань кровавую спокойным мерил оком
В рубахе, в шишаке, пред войсками верхом [137],
Как молния сверкал и поражал как гром.
С полками там ходил, где чуть летают птицы [138].
Жил в хижинах простых, и покорял столицы [139].
Вставал по петухам [140], сражался на штыках [141];
Чужой народ его носил на головах [142].
Одною пищею с солдатами питался [143].
Цари к нему в родство, не он к ним причитался [144].
Был двух империй вождь [145]; Европу удивлял;
Сажал царей на трон, и на соломе спал [146].