Спецпохороны в полночь: Записки «печальных дел мастера» - Беляева Лилия Ивановна. Страница 6

Ну и это бы ладно… Так ведь вдохновители проекта "курятник" позабыли напрочь о таком сущем "пустяке", как смерть, о том, что люди не только живут, но и умирают… Выбросили этот момент из своих многомудрых голов как несущественный? Непристойно окрашивающий "величие дел и планов" в несколько мрачноватые тона?

Так или иначе, но нет, на мой взгляд, картины горше, чем та, когда с высокого этажа люди пытаются, не причинив усопшему лишних неудобств, спустить гроб… А перед этим, испробовав уже все способы протаскивания гроба из комнатенки в коридоришко и, наконец, сообразив, что сделать это можно, если только вытащить "домовину" сначала на лестничную площадку, а уж потом, на одеялах, отдельно, покойника…

Вы знаете, что есть многоэтажные дома такой обуженности лестничных клеток и лестничных пролетов, через которые нести гроб с телом безобразно трудно и равно унизительно, что для живых, что для мертвого? И чтобы развернуть печальный груз, каждый раз надо позвонить в очередную квартиру на очередной лестничной площадке и попросить открыть дверь, чтобы затем один конец гроба протиснуть в нее — иначе спуск не получается… Вообразите состояние неподготовленных к такой ситуации людей, "нечаянный" гроб в их квартире!.. И опять, и давно, и без перерыва печать "квохчет": "Ах, ну отчего мы такие бессердечные стали? Смеемся там, где надо плакать…" Да один вынос гроба с усопшим тружеником из "курятника" уже гиньоль, уже смесь ужаса и комедийных отклонений, уже плевок в душу и старых, и малых, наблюдающих происходящее. "Ах, ах, — возмущаемся, — как безобразно поступают те, кто оскверняет могилы!" Но безобразное отношение к памяти, к усопшему было, по сути, запрограммировано самой безобразной планировкой, уже самой тяжкой необходимостью изобретать на ходу способы спуска гроба на землю с высоких этажей "курятника", где в лифте можно только стоймя стоять и дышать пореже, чтобы не напирала грудная клетка на стоящего тут же соседа…

Я знаю несколько способов, как можно "обхитрить" проектантов, исключивших из сметы понятие "смерть", чтобы доставить гроб с покойником на землю, даже если стоял он, окруженный родственниками, положим, на десятом этаже. Да и все профессионалы, кто, подобно мне, давно трудится в этой печальной сфере, приспособились и не ломают больше голову, а перенимают чужой, толковый опыт. Например, можно сначала вынести гроб, а покойника "донести"… На простынях или одеялах, о чем я уже говорил… А можно и через окно спустить гроб с усопшим… А можно… прости нас, Господь! Поставить гроб с телом в лифт… Как? А вот так, как сделал один знакомый мне "похоронщик". Стоймя поставил гроб с покойником, а чтоб усопший ненароком не вывалился из него — привязал его полотенцем. А сам встал за гробом, чтобы удерживать тяжесть было проще… И вот представьте себе картину — внизу, у лифта, столпились родственники, друзья. Им обещано, что все будет "в норме"… Подъезжает лифт, открываются двери и все они, как один, падают в обморок… Потому что, едва лифт остановился, покойник отвесил им глубокий поклон. Потому что, как потом догадались, покойника перевязали полотенцем через грудь, а про то, что голова его способна от толчка нагнуться — позабыли… Пока пришли в себя…

Где, в какой стране, называющей себя цивилизованной, возможно подобное? Где еще люди с детской доверчивостью десятилетиями способны были выслушивать аргумент для идиотов, если речь шла об Америке — "А у них зато негров линчуют!" Или же — "А у них зато хлеб невкусный и все овощи морожеными продаются!" Но подлинные-то чудеса с чертовщиной и запредельностью происходят у нас!

Но, может быть, нынче проектанты и их хозяева-аппаратчики заторопились строить жилье не для рабочей скотинки, а для человека? Насколько мне известно, сов- и парт- и профзнать по-прежнему "отстегивает" у государства жилые аппартаменты с двумя туалетами и холлами, где можно заниматься утренней пробежкой… Ну, а те, кто "внизу", для кого, вроде, и перестройка затеяна?

Раскрываю "Аргументы и факты". Читаю письмо О. Куркиной из города Фролово, Волгоградской области, под названием "Жизнь в конуре".

«Существуют ли у нас в стране нормы ограничения и вообще контроль при выборе проекта для строительства жилых многоквартирных домов? Ведь дома, которые сдаются в нашем городе, — насмешка над людьми.

В ванной комнате не разместишь стиральную машину, на кухне — холодильник, не предусмотрено хранение пылесоса и других бытовых приборов. Для кого промышленность выпускает кухонные гарнитуры? Для редких счастливчиков, которые добились квартиры в доме с улучшенной планировкой? Но такие дома строят очень редко, и то богатые организации, предприятия — для избранных, в наших же квартирах нет ни кладовок, ни подвалов.

Рождение детей в таких домах противопоказано. С детской коляской на 3 — 5-й этажи подняться — пытка. Слышимость же превосходит все ожидания. Я несколько лет жила в квартире такого дома. В таких домах живут все мои знакомые. В этом году мне пообещали квартиру в строящемся доме. Я не утерпела, пошла смотреть. Каково же было мое разочарование! Проект этого дома ничуть не лучше тех домов, которые строились 20–25 лет назад. В прихожей — двое не разойдутся. Кухня — один стол поместится, и все. Ни антресолей, ни встроенного шкафа — ничего. Я не знаю, радоваться мне такой квартире с двумя смежными комнатами или нет. Мы скоро войдем в третье тысячелетие. Новую квартиру мне больше не дадут, значит, мне всю жизнь с семьей ютиться в этой конуре. Кому же мне “спасибо“ сказать?»

Что еще можно добавить? Разве мало слов лилось и льется на тему, что в будущем-де все у нас будет хорошо, отлично, просто великолепно? Да только жизнь человеческая имеет обыкновение обрываться раньше, чем зацветут на земле райские кущи. Сколько же нынче пылится по подвалам ведомств и контор всякого рода атрибутики, а среди прочего "сора” истории и знаменитые призывы "Сдадим досрочно!", "Верной дорогой идете, товарищи!", "Пятилетку в четыре года!".

Кстати, вы, может быть, думаете, что эти призывы и их последствия миновали хотя бы морг? Да ни в коем случае!

Лет пятнадцать назад умерла довольно популярная писательница. Родные попросили меня, чтобы похороны прошли в воскресенье.

Я отправился в морг при больнице и договорился с санитарами. Они обещали мне, что называется, "приготовить" покойницу к нужному часу. Родные усопшей вручили мне сверток с одеждой, я передал его служителям…

Наконец, в воскресенье утром, в точно назначенный час наш автобус-катафалк подъехал к моргу. В полной уверенности, что все сделано, как надо, я не стал заходить первым. Вообще, признаюсь, стараюсь в лица покойных не глядеть — трудно, такая угнетающая душу череда…

Первым направился в морг кто-то из близких покойной, спустя минуту вышел и поторопил нас. Мы вошли в это, как обычно, крайне убогое, невзрачное, обшарпанное, тускло освещенное помещение… Родные и близкие покойной прижимали к груди букеты цветов… скорбные, заплаканные лица… тихая, осторожная поступь… Но едва все они приблизились к гробу, где лежала покойная, — началось что-то невероятное. Первой, рассыпав цветы, упала в обморок дочь писательницы, а следом — рухнул сын и все остальные…

Еще даже не представляя себе, в чем причина случившегося, я закричал: "Нашатырь!" В моем мозгу пронеслось скорбновосхищенное: "Вот ведь какая бывает любовь!"

Но одна из родственниц, пожилая дама, пришла в себя раньше других и, указывая на гроб трясущейся рукой, пролепетала:

— Это не она!

Очнулись дочь и сын бедной покойной писательницы и схватили меня за рукав:

— Где наша мама?! Это не она! Она не могла так измениться! Разве вы не видите?

Теперь-то уж я сообразил, в чем дело, и принялся успокаивать несчастных, перепуганных людей: