Стану смелой для тебя (СИ) - Акулова Мария. Страница 28
И это уже не кажется таким противным, как последние глотки из бокала, хотя бутылка ей досталась с той же этикеткой.
Сделав несколько глотков, Санта снова опустила её на колени.
Посмотрела мельком на Данилу, тут же покраснела, потому что он тоже смотрел, внимательно…
– Вы не будете, я так понимаю…
И вроде бы хотела предложить, а как-то постеснялась. И правильно. Потому что Чернов усмехнулся, не спеша отрывать взгляд от её лица.
– Я за рулем.
Сказал, дождался, пока Санта снова повернет голову. Что в её взгляде новый приступ обиды, Санта понимала, но сдержаться не успела.
Позавидовала немного. Немного разозлилась.
Он приехал просто соблюсти «церемонию» и уедет, как только наскучит. А она должна продолжать страдать, потому что он её об этом попросил.
– Спасибо за вино. Хотела взять, но постеснялась…
Санта призналась, раздумывая о том, что ещё один глоток не помешал бы, но на сей раз пить было бы сложнее. Он снова будет смотреть, она будет это знать.
Поэтому не рискнула.
А Чернов снова легко улыбнулся, отвечая негромкое:
– Я заметил…
На сей раз он тоже скорее всего ничего такого не подразумевает, а глупое сердце ищет подтекст.
Санте настолько хочется в него поверить, что она поворачивает голову, смотрит на мужчину, просит будто… А он просто еле-уловимо улыбается, отвечая взглядом на взгляд.
И попробуй пойми, что это значит. Снисхождение. Издевка. Отеческая вроде как забота. Интерес…
Но как бы там ни было, рушится всё очень быстро.
Вместе со взрывом знакомого смеха ближе, чем хотелось бы.
Вероятно, Примерова вышла покурить.
А Санте достаточно просто вспомнить о стерве, чтобы настроение тут же упало. Она непроизвольно кривится, отрываясь взглядом от лица Данилы. Всё же рискует показаться в его глазах не с лучшей стороны, пьет из горла. И ей снова горько.
На сей раз уже не оставляет бутылку на коленях, опускает на землю. И на Данилу не смотрит – перед собой.
Ждет…
Что из-за поворота покажется Альбина. Или что Чернов пойдет к ней.
Это же закономерно.
Но смех не повторяется. И мужчина не рвется уходить.
Они по-прежнему сидят вдвоем. Вдалеке по-прежнему гремит музыка, а вокруг трещат цикады.
– Бесит тебя?
Данила спросил, Санта не поверила, что не ослышалась.
Пришлось снова поворачиваться и смотреть, чтобы убедиться.
Судя по ожиданию в мужском взгляде – всё верно. Вопрос задал он. Теперь же ждет…
А Санта понятия не имеет, как ответить. И что. И надо ли.
Но ей и не приходится. Потому что Чернов хмыкает, на мгновение опускает голову, смотрит на собственные руки, а потом будто снизу-вверх – ей в глаза. Так, что сердце Санты ухает…
– Что, умирающий лебедь? Не разговаривай со мной глазами, Санта. Я же не железный…
И ещё раз, когда растянутые в улыбке губы произносят.
– Все веселятся, а ты тут сидишь. Грустная. Смех слышишь – кривишься. В кабинет ко мне приходишь – чуть не плачешь. Я же не в пыточную с тобой играю, Сант. Мы же вроде бы изначально договорились, что ты можешь со мной начистоту.
Чернов продолжал говорить, но звучало так, будто с ребенком. Спугнуть боится. Расстроить сверх меры.
Это было одновременно трогательно и будто унизительно для Санты. Потому что она – взрослая девка. За ней не должны таскаться с расспросами. Она сама должна свои проблемы решать.
Должна, а не может.
Погрязла в сомнениях. В грусти. В неуверенности.
– Я думаю, что ошиблась.
Данила говорил тихо, Санта – ещё тише. И куда-то в пространство.
– В чём?
– Когда пришла к вам. У меня плохо получается. Я слишком тревожная. Долго переживаю косяки. Они меня убивают. А их много…
Признаваться в своей слабости Даниле было не сложно. Примеровой Санта не смогла бы, хоть и понимала: та давит её, чтобы получить именно такое признание. Но от Чернова вот сейчас подлости не ждала.
Наверное, с отцом говорила бы так же. Честно.
– И ты хочешь…
Чернов начал, очевидно ожидая, что продолжит Санта. Она же вздохнула.
В принципе, какая разница, говорить в понедельник или вот сейчас.
Раз уж так случилось – он пришел – какой смысл тянуть. Но почему-то в голове мысль, что озвучивать не надо…
Данила смотрит на неё, ожидая. Она – в ответ, сомневаясь.
И не может.
Закрывает глаза, мотает головой, снова смотрит – снова перед собой, не на Чернова.
Который снова же улыбается. Немного снисходительно. Наверное, у себя в голове по-доброму потешается над несмышлёным ребенком. Обидно только, что этот ребенок – она.
– Я еду в город, Сант. Если хочешь – отвезу тебя домой. Смысл здесь скучать?
Данила встал со скамейки, вытянул руку, очевидно проявляя галантность. Не ожидавшая этого Санта несколько секунд просто смотрела в раскрытую ладонь, дальше – подняла взгляд на мужчину. Он повторил снисходительную улыбку, в её щеки ударила краска. Виной тому немного вино, но в основном – перспектива. А ещё необходимость признаться.
– Я ногу подвернула. Собиралась найти Блаблакар… Если вы правда в город и я вам не помешаю…
Сказала честно. Отметила, что Чернов сначала хмурится, потом вздыхает, потом тянется всё той же рукой к лицу, закрывает ненадолго, протягивая уставшее: «Санта»… Так, что той самой Санте становится чуточку стыдно.
– Идти можешь?
Следующий вопрос Чернов задал, уже оглядывая девичьи ноги. Хорошо, что в джинсах и кроссовках. Хорошо, что не ринулся играть в травматолога, ощупывать и осматривать.
– Могу.
Санта произнесла уверенно, а в ответ на слова всё равно получила скептический взгляд и перевод головы из стороны в сторону.
Так, будто он не одобряет.
Вообще ничего из её поведения.
Будто злится, но пытается… По-хорошему.
Подход найти. Разобраться.
И это всё странно, потому что… А зачем?
– Давай тогда…
Мужская рука снова была вытянута, как бы Санте ни хотелось отказаться, но она вложила в неё свою. Током не ударило. Небо не упало. Но стало тепло-тепло. И приятно-приятно.
Он, наверное, действовал без любого подтекста, но Санта всё равно почувствовала что пробирает до косточек, когда пальцы одной руки сжались вокруг её, а второй скользнули по пояснице до талии.
Чернов просто страховал на случай, если идти будет сложно. Но это приходилось повторять себе на каждом шаге, потому что его касания слишком волновали.
– Важные вещи какие-то остались где-то?
Нога побаливала, но передвигаться у Санты получалось, почти не хромая. Она только губу закусила, сама толком не зная, чтобы скрыть реакцию на его близость или отдающие болью шаги.
Услышав вопрос, мотнула головой. Почувствовала новый приступ стыда, когда Данила в очередной раз вздохнул.
Открыл дверь в уже знакомую для Санты машину, помог забраться, потому что высокая. Когда дело было сделано – снова посмотрел в лицо. Серьезно, чуть укоризненно.
– Данила Андреевич, вы едете уже?
И если изначально Санта собиралась извиниться, что вот так… Услышав оклик из-за спины Чернова – снова не сдержалась. Скривилась.
Даже на голос Примеровой реагировать спокойно не могла.
Тем более на вид.
А она, как назло…
Недалеко от немногочисленных машин стояла компания. Альбина – скорее всего в ней. Курила. Увидела Чернова – подошла.
И в машину заглянула…
Санта успела отметить, что тонкие брови чуть поднимаются, взгляд на мгновение становится привычно-снисходительным…
– Еду, ты что-то хотела?
Данила оглянулся сначала, потом развернулся полноценно. Судя по всему, отходить от машины не собирался. И Санта внезапно была ему за это благодарной. Ведь пусть не считала себя слабачкой, но получить между собой и Примеровой стену в виде Чернова – было неожиданно и приятно.
Вероятно, этот опыт больше не повторится. Вероятно, это очень обманчивое впечатление. Вероятно, стерва-Альбина ей в жизни не простит, что прокатилась в город с её мужчиной, ещё и под таким беспонтовым предлогом, но Санте сейчас – пофиг.