Стану смелой для тебя (СИ) - Акулова Мария. Страница 30
– Не думаю. На всякий случай просто…
Поэтому Санта съехала на что-то нейтральное, Данила снова глянул – чуть дольше. Хмыкнул. Вернулся к дороге.
Чуть-чуть молчал, Санта чуть-чуть смотрела. Чуть-чуть же жалея, что они уже близко к её дому. И чуть-чуть радуясь, что он не переспрашивает адрес. Запомнил.
– Альбина – крутой спец. Я очень давно уговаривал её присоединиться к моей команде. Но прежде, чем начать уговаривать, сам же долго сомневался. Потому что кроме того, что она спец, она ещё и огромная стерва.
Сказано было без особого эмоционального окраса, но Санта не сдержалась – с губ сорвался нервный смешок. Потому что… Так в точку. И так неожиданно.
Чернов реакцию уловил – хмыкнул в ответ… Недолго молчал.
– Я же говорил, что тебе недостает смелости. Подумал, что опыт с Алей будет полезным. Для многих, особенно девочек, она является примером. Они видят, как может быть, и решают, что хотят так же. Но тебе, похоже, она не очень понравилась…
Санта не сдержалась – скривилась, а уловив новую усмешку поняла: можно уже не отвечать. Не очень понравилась. Где-то так.
– А вам это нравится?
Санта понимала, что продолжает слегка наглеть, но не сдержалась. Не задай она этот вопрос – пожалела бы. Да и отсутствие ответа – это тоже был бы ответ.
– Что именно?
– Наглость. Стервозность. Вы говорили, что Игнат – не фанат фейр-плея, но я немного следила за Альбиной, она ведь тоже… Главное – победа…
С тем, как Санта делилась каждым из своих наблюдений, на лице Данилы всё очевидней расцветала загадочная улыбка. Так, будто ему приятно. Или нравится то, что Санта говорит.
– Ты права. У неё очень много общего с Игнатом. Но лучше при ней о нём не говори…
– Почему?
Данила ответил с улыбкой, Санта вновь не сдержалась, спросив. Наверное, ждала, что он ответит. Чернов же только плечами пожал.
– Просто поверь.
Явно не посчитав нужным посвящать её в некоторые подробности.
– А насчет наглости – нет. Альбина – хороший юрист, но ужасная стерва. Меня это бесит…
Слово «бесит» в исполнении Данилы получилось по-особенному эмоциональным. По душе Санты разлилось бальзамом, а губы растянуло… Ей было невыносимо приятно, что он не слеп, и что бесит их одно…
– Но этим она побеждает. Иногда это необходимо, Санта. Ты просто ещё не понимаешь, куда хочешь попасть. Нас учат, что право – это искусство добра и справедливости. Мы ищем веритас. Истину. Но почему-то до поры до времени все молчат о том, как часто поиски истины подменяются примитивной борьбой стратегий. Не всегда основывающихся на честности.
Говори что-то подобное Альбина, это звучало бы как: «таких, как ты, я ем на завтрак, подруга. Твое неумение выгрызать – недостаток, которым я воспользуюсь. И поэтому ты никогда не станешь…».
Данила же говорил иначе. То же, но так, что ему хочется верить. И ради него стараться. Учиться. Стремиться.
– Мне некомфортно работать с Альбиной. Если по вашему я должна учиться у неё – я лучше уйду…
Санте казалось, что сказать что-то подобное будет сложно.
Оказалось – элементарно.
Слова лились ровно и без надрыва. Она и сама не усомнилась ни в одном. И Данила тоже.
Просто стал чуть серьезней, просто не спешил хоть что-то говорить.
Нахмурился немного. Потянулся ко лбу, потер его…
Молчали, пока машина заворачивала во двор. Сердце Санты билось ровно, Данила вроде как продолжал думать…
Остановился, чуть повернулся…
– Решила, что я тебя выживаю?
Спросил, явно засчитывая за ответ реакцию.
Опущенный взгляд и порозовевшие щеки.
Вот сейчас Санте стало стыдно. Потому что она правда так думала. На это было похоже. Но теперь понятно – нет.
– Я хотел, как лучше, Санта. Совесть мучает, что не нахожу для тебя времени. У нас штат почти укомплектован, задачи под силу тебе временами приходится именно придумывать. Это немного сложно, когда шеи в мыле, а они у нас всегда такие. Альбина только пришла – ей нужны кадры. Я подумал, что это будет полезно вам обеим… Что вы обе за это ухватитесь… Сработаетесь, потом ты останешься в её команде. Я ошибся. Прости.
Санта ожидала чего угодно, но точно не извинений. Точно не от Чернова. Точно не за то, что он просто чуть дальше смотрел, а она оказалась слепой.
– Я этого не поняла.
Щетинская призналась, Данила ответил уставшей вроде как улыбкой, кивком головы.
– В понедельник придешь ко мне, подумаем, как организовать твою работу иначе. Рано сдаваться. Я тебя не отпускаю…
Он ничего такого не имел ввиду, умом Санта понимала прекрасно, а чувствуя, как воздух заполняют последние слова, будто растаяла. Горло чуть сжалось. Настолько, что ответить сходу не смогла бы. Поэтому кивнула просто, делая то, чего он хотел избежать – говоря глазами.
О своей благодарности и абсолютно безграничной любви. Больше – только к отцу.
– Что там нога?
Санта ещё долго не вспомнила бы о том, что пора бы и честь знать. Встрепенулась, потому что Чернов выразительно глянул вниз, задавая закономерный вопрос.
Щекам девушки стало ещё жарче. Она шевельнула щиколоткой, почувствовала, что острой боли нет.
– Намажу сейчас чем-то. Эластичный бинт наложу. Думаю, всё будет хорошо.
Произнесла уверенно, получила в ответ кивок.
Дальше Чернов снова, как в прошлый раз, посмотрел на высотку, в которой Санта живет, на дверь в подъезд, на неё…
– Уже не тревожит, правда… Я почти не чувствую…
Санта сказала, посчитав, что его взгляд – проявление волнения, но щекам стало ещё немного жарче, потому что Чернов ответил усмешкой, но на сей раз ироничной.
– Хорошо. Тогда иди. Доброй ночи, Санта.
Откуда появилось чувство, что он ожидал чего-то другого, Щетинская не знала. Но испытала резкое разочарование в себе. И резкий же всплеск желания, которое она до этого умудрялась контролировать. Всегда умудрялась, боясь отказа. А сейчас…
– Вам ехать ещё, а я правда кофе могу сварить. Подниметесь?
– У тебя красиво. – Санте, которая даже в порядке бреда не могла предположить, что Данила Чернов когда-то окажется на пороге её квартиры, что зайдет внутрь, что остановится сзади и будет следить за тем, как она вешает на крючок джинсовку, было сложно подобрать слова, чтобы ответить даже на такую элементарную пустую похвалу.
Её просто бесконечно мурашило. Всё время с момента, когда его губы растянулись в ухмылке, а она услышала: «я думал, больше не позовешь…». Если и с укором – то исключительно показушным. Потому что Санта его не чувствует, зато чувствует волнение, ответственность и звенящую радость.
Просто потому, что он зайдет. Она ещё немного на него посмотрит. Он прижмется губами хотя бы к её чашке.
Потом эта чашка скорее всего обретет особый смысл и особое место, но Чернов об этом не узнает.
Не узнает, что кумир.
Разувшись, Санта из-под ресниц следила, как в полумраке просторного коридора то же делает Данила. В голове мелькнула мысль, что он – первый приглашенный внутрь мужчина. Здесь бывал папа конечно же, ещё когда занимался ремонтом. Здесь косяками ходили разнорабочие, здесь бывали немногочисленные девичники с подружками – школьными и университетскими, сюда не любила заезжать мама – лучше домой, к ней – но тоже бывала. А посторонний мужчина – ни разу.
Он первый.
Двигает обувь аккуратно, вырастает, снова смотрит чуть у Санты над головой – потому что высокий. Потом опускает свой взгляд на неё…
Ловит как бы, ей снова чуть неловко, но не то, чтобы особо…
– Папа занимался… Если бы делала я – всё получилось бы по-детски неуместным.
Санта сказала правду, получив в ответ взгляд с легкой укоризной. И даже знала, что он значит. «Много на себя берешь».
– Руки можно там помыть.
Санта кивнула в сторону ванной, уверилась, что Чернов проследил за направлением, сама же пошла в кухню.
Зажгла встроенный, чуть тускловатый, свет под верхними полками кухонного гарнитура, сполоснула руки здесь.