Девочка Давида (СИ) - Асхадова Амина. Страница 64

К черту!

К черту все, что связано с отношениями и с Давидом Басмановым. Что он хотел сказать мне этим сообщением?

Может, так и спросить у него?

Или никак не реагировать?

А если он вернется и потребует ответ? Тогда мне не поздоровится. Давид каждое мое действие запоминает и с особой любовью за него наказывает.

За невзаимность — тоже.

Резко торможу при выезде с парковки, потому что сердце клокочет так, что только дай ему волю.

Хочется высказать Давиду многое.

За отсутствие.

За молчание.

За тихий, молчаливый отъезд.

Внутри многое затаилось, что так долго ждало выхода. Почти год. Одиннадцать месяцев. Одиноких, бездумных.

Остановив автомобиль прямо на проезжей части, я быстро отстегиваю ремень безопасности и встаю коленями на сидение — отсюда тянусь до телефона, который разрывается от вибрации. В рабочее время приходится ставить режим на беззвучный.

На экране — незнакомый номер.

Палец нажимает сам, не реагируя на другие сигналы. Только инстинкт. Голый, сумасшедший.

Я отвечаю без раздумий.

— …

Молчу. Тяжело дышу. Вслушиваюсь в то, что происходит на далеком острове, который забрал у меня мужа.

А у детей — отца.

Я знаю: Давид бы сказал что-нибудь. Спросил, как я. Как живу и чем дышу.

Наверное, ему сообщили, что я стала работать, вот и позвонил узнать, как справляюсь.

Давид бы непременно спросил, но в окно автомобиля постучали. Я коротко выдохнула и метнула взгляд назад, в лобовое. При свете лампы я разглядела лицо Слуцкого.

Боже. Я же закрыла выезд с парковки на дорогу!

Еще и в таком положении стояла все это время. На коленках.

Судорожно открыв окно, вдыхаю зимний воздух. И, конечно, поворачиваюсь в более уклюжее положение.

— Жасмин, у тебя все в порядке? — Слуцкий улыбнулся.

Все это время я держу телефон в руках в надежде услышать голос Давида, а не своего директора. Все ли у меня в порядке? Конечно, нет!

Но приходится дежурно улыбнуться и сказать, что все отлично.

— Я просто растерялась. Извините, сейчас уеду.

— А я предлагал подвезти, — ненавязчиво напомнил Слуцкий.

Возникла неловкая пауза.

И мысль, ударом молота бьющая по голове: Давид все слышит. Все. Особенно — чужой мужской голос рядом со своей женой.

Но ведь мы бывшие.

И с большой долей вероятности Давиду будет все равно. Он просто решил позвонить и узнать, как я здесь. Для галочки. Из уважения к тому, что я подарила ему двоих детей.

Если бы любил — забрал с собой. Наверное…

Эльдар считает, что Давид мне не нужен. Как доказать обратное, если у меня отобрали его? Вырвали. Украли. Тем утром первого января украли.

И только сейчас дали возможность поговорить.

И если это наш последний разговор, то я должна сделать все, что в моих силах.

— Ладно, — вздохнул Слуцкий и щелкнул пальцами в воздухе, — поезжай осторожно.

Я кивнула на автомате, с удовольствием закрыла окно и тут же прислонила телефон к уху:

— Давид, я люблю тебя. Слышишь? Люблю…

В глазах защипало, а горло будто насильно сжали.

Не слышит.

Уже нет.

Ответом мне послужили гудки.

Давид услышал не то. Не мое признание в любви, а Слуцкого.

Глава 46

— Жасмин, что ты решила? Мне нужен ответ сегодня.

Алиса, она же секретарь нашего директора Слуцкого, собирала список тех, кто желает пойти на корпоратив. Хорошая женщина, второй раз замужем и тоже есть дети, но больше всего меня восхищала сталь в ее голосе.

В моем голосе стали давно нет. Выломали, забрали, сломали.

Особенно за год, что я один на один провела с Эльдаром на поле битвы.

— Я не пойду на корпоратив, Алис.

— А почему? Не сочти за наглость, но ты у нас новенький доктор. Надо вливаться в коллектив. Все наши доктора очень дружны между собой, это почти наш устав, — заявила секретарь.

— У меня дети, Алис. И я должна помочь украсить особняк родителям мужа. Я обещала.

— Поможешь обязательно, корпоратив же не сегодня. Успеется. А дети у меня тоже есть, но я иду поднимать дружеский дух. У нас все прилично, даже алкоголя не будет, потому что Андрей Владимирович считает это недопустимым в среде медицинского персонала.

Непоколебимость этой женщины поражала.

И умение влезать в свои дела — тоже.

Я вежливо отказалась второй раз, но она настойчиво вывела меня из кабинета и продолжила:

— Ты знаешь, когда первый муж от меня ушел, я тоже его ждала. Долго. И до сих пор бы ждала, если бы не встретила другого мужчину. А дети, когда подрастут, спасибо тебе не скажут за твои страдания. И уж точно не захотят слушать твои упреки, когда ты лет эдак в сорок начнешь припоминать им, как сидела у кроватки и караулила их сон вместо заслуженного отдыха.

Подумав несколько секунд, я кивнула.

— Хорошо, записывай меня.

Поставив галочку в своем списке — с такой улыбкой, словно за меня ей дадут премию, довольная Алиса ушла к себе.

Вернувшись в кабинет, я не сразу смогла приступить к работе — я автоматически писала карточки и почти не слушала, на что пациент жалуется доктору. К счастью, я не работала с пациентами напрямую — еще слишком боялась ответственности и считала себя недостойной должности врача.

Алиса попала в самую точку. Чтобы хоть как-нибудь наверстать время, упущенное на работе, я проводила с детьми все свободное время. Чувство вины достигло своего пика, я только и успевала его компенсировать, возмещать.

Но так неправильно. В кого я превращусь через двадцать лет? Смогу ли быть доброй мамой для Ясмин и Эмиля?

А что, если я всю жизнь так проведу? И не встречу никого, как многие женщины. И не дождусь.

Я ожидала, что Давид приедет. Думала, что после того, как он услышит мужской голос рядом со мной — примчится. Сразу. Моментально.

Наивная и глупая девочка.

Давид, кажется, так и говорил.

Я ждала его весь декабрь, весь год. Звонила по тому номеру, набирала сотни!.. нет, тысячи раз.

Он не брал.

Никогда.

Я думала — он разозлился. Возможно, приревновал. Давид ведь таким был — ревнивым до одури, я это недавно узнала. Он ведь меня к Доменико до самой его смерти ревновал.

Злился на мою любовь к другому.

Кулаками в стену бил. До крови.

Внутри метался как звери мечутся.

А теперь как отшибло, получается?

Закончив смену, я сразу примчалась домой. Как и всегда — ни шагу в сторону, чтобы не провоцировать Эльдара и побыстрее вернуться к детям. Чувство вины ведь.

Следом за мной на территорию заехал Эльдар. С неба сильно мело, но мне пришлось дождаться, когда он выйдет из автомобиля. Мы зашли в особняк вместе.

— Как прошел день, Жасмин?

— Ничего нового. Принимаем пациентов, заполняем карточки, — дежурно ответила я.

— Надеюсь, что тебе сильно нравится эта неблагодарная работенка, иначе я не знаю, как объяснять моим внукам в будущем, где была их мать.

Я едва не спотыкнулась.

Остановившись на пороге, я смотрела в спину Эльдара и не могла ровно дышать. Дыхание сбилось, в груди потяжелело, а он спокойно разулся и последовал на кухню — к своей жене.

Я вдруг поняла, кто ежедневно вбивал в меня чувство вины.

Так было за каждым ужином:

— Жасмин, сегодня у моей внучки поднялась температура. Сейчас ей лучше? — поинтересовался Эльдар, поглощая ужин.

Я сняла верхнюю одежду и крикнула из коридора:

— Что? Температура? Я не знала, я ведь только с работы вернулась. Почему мне никто не позвонил?

— Позвонили мне. А ты должна была быть рядом.

Так было за каждым завтраком:

— Ты снова едешь в эту клинику?

— Эта клиника платит мне зарплату. Я там работаю.

— Даже я провожу с твоими детьми больше времени, Жасмин. Думай об этом, когда получаешь свои копейки.

Эльдар всегда бил по больному. Даже его жена Лиана не могла повлиять на мужа, только изредка смотрела на него с укором. И все.