Девочка Давида (СИ) - Асхадова Амина. Страница 67

— Довольно! — Давид ворвался в особняк как бешеный.

Голос у него был жутковатый. И тело еще опаснее стало, словно он там борьбой круглосуточно занимался. Или в постели с кем-то. Тоже вариант.

От собственных мыслей голова разрывается. Внутри все рвется — так плохо становится и тоскливо. В разы хуже, когда он был далеко. В разы страшнее.

Я забежала в спальню и вытащила из-под кровати чемодан, с которым переезжала в особняк. Пока за дверью раздавались шаги, я сгребала туда все вещи — свои и детские. Вперемешку.

Больше не позволю.

Издеваться, принуждать, эмоционально подавлять.

Никому не позволю.

— Эй, ты слышишь меня?

Нет. Я собираю вещи и не слышу. В ушах звон, все остальное — как сон.

Давид насильно поднимает меня с колен, заставляет выбросить вещи на кровать и тормошит. Приводит в чувство — совсем не нежно.

— Я здесь не останусь. Больше никогда. И только посмей угрожать детьми!

— Не собирался, — серьезно отвечает Давид.

Мне сложно ему поверить. Я все еще не думаю, что это Давид говорит со мной. Что Давид рядом.

Я поднимаю глаза и пытаюсь услышать, что он говорит. Сквозь звон.

— Я увижу детей, а потом заберу тебя отсюда.

— Заберешь? — повторяю хрипло.

— Да, — кивнул Давид, — есть серьезный разговор, Жасмин.

— Значит, больше не любишь меня? Приехал сказать, что нашел другую? — я сделала вывод.

Мой голос дрогнул, а Давид сощурился. Жесткие губы искривились в подобии улыбки, сердце рухнуло.

Я отшатнулась.

— Что ж, поздравляю тебя. Будь счастлив. Только я должна предупредить: ты не убьешь меня больше. Я умерла еще тем утром, когда ты улетел.

— Все сказала?

— Нет. Пусть я умерла, но моя жизнь продолжается. Просто чтобы ты знал.

— Еще что-нибудь? — уточнил Давид с темнеющим взглядом.

— На этом все, — важно сообщила я, — теперь можешь говорить о своих любовницах.

— Прекрасно. Обязательно скажу. Собирайся, прокатимся в уединенное место.

— Почти год, — задумчиво произнес Давид.

Муж. Или бывший муж. Или незнакомый и безумно опасный для меня мужчина.

Я не знала этого Давида — к нему нужно было привыкать. Заново.

Когда он направится к детям, я не сводила с него взгляда. Он побыл с ними немного, потому что явно разрывался, чтобы сказать мне нечто важное. Но больше его поразило, что Эмиль и Ясмин научились ходить.

Я с теплотой помнила каждое событие: и как ползать стали, и первый шаг каждого малыша. Давид все пропустил — ради нашего спасения.

А потом пришла мама Лиана, она плакала и целовала Давида. Просила больше не уезжать. Я оставила их наедине, посчитав это важным.

— Мам, нам с Жас надо отъехать.

— Конечно, езжайте. Я побуду с детьми. Не переживайте!

— Спасибо, мам, — коротко поблагодарил Давид и нашел меня взглядом.

Он сделал несколько размашистых шагов, взял меня за руку и повел за собой.

В голове всякое крутилось. Давид правда хочет сказать мне, что больше не любит меня?

Но ради такого не хотят уединиться. Он бы прямо здесь сказал. При детях, чтобы далеко не ходить.

На нашем пути появился Эльдар.

— Нам нужно поговорить, сын.

— Я в курсе про Слуцкого, — процедил Давид, — поэтому и забираю Жасмин. Я сам разберусь. Кто ее муж, в конце концов?

— А дети? Всю жизнь на нянек оставлять будете? Ты еще в Италию Жасмин увези.

Давид сжал мою руку крепче. До боли, но мне было все равно. Я прикусила губу, с вызовом посмотрев на Эльдара.

Он побагровел даже. От вседозволенности своего второго сына.

— Отец, при всем уважении, — сквозь зубы, — я тебе не Эмин и не Рустам. От твоих слов не завишу.

Мы спешно покинули особняк, но я на всю жизнь запомнила ощущение своей глупой улыбки на губах.

Эльдар проиграл. Давид все еще меня любит.

Но в автомобиле было все иначе. Не ласково и не нежно. Давид вцепился в руль и вез меня в неизвестном направлении. История повторялась. Давид все такой же бешеный и непредсказуемый, только теперь за плечами — брак и дети.

— Где кольцо, что я тебе дарил? Почему сняла?

— Я все сняла, — призналась честно, — захотела.

— Захотела, значит?

Прикусываю губу, тревожно глядя на темную дорогу. Только снег освещал края и уличные фонари.

— Ты не соизволил ответить мне ни на один мой звонок. Так, какая тебе разница — ношу я твои подарки или нет?!

— Мне достаточно было услышать, что ты не одна. Я отдавать тебя не собираюсь, Жасмин. Никому.

— Я…

— Лучше молчи. Информация дана, чтоб ты знала.

Давид вспылил, эмоции на лице. Желваки на скулах, тяжелое дыхание. Костяшки побелели, как он Слуцкого живым отпустил — неизвестно.

Давид привез меня в целый комплекс, на лифте мы поднялись высоко-высоко и оказались в номере. В просторном и невероятно теплом. Я с удовольствием скинула с себя верхнюю одежду и стала греться… рядом с Давидом стало холодно. Страшно.

Я не знала, чего от него ожидать.

Внезапно раздался звук. Щелчок камеры будто.

Справа была большая кровать, а слева я увидела видеопроектор. На нем была девушка. Молодая, красивая. С темными волнистыми волосами. С его земель.

— Это она? — резко спросила я.

— Жасмин, успокойся.

— Зачем мне выступление твоей любовницы? Зачем ты привез меня сюда? Зачем?!

Я оттолкнула Давида.

Порываясь пощечину дать.

Снова.

Но последнее, что я увидела — как недобро загорелись темные глаза. Давид перехватил меня, развернул к экрану и заставил смотреть.

Внутри нестерпимо жгло. В уголках глаз тоже.

Я отвернулась, а он все равно смотреть заставил. Пятерней ухватил за подбородок и лицом повернул. Насильно.

Девушка заговорила.

Она выглядела робкой. На лице ее были шрамы — я только сейчас заметила.

— Я ничего не понимаю. Она говорит не на русском, — пробормотала с трудом, пальцы Давида сжимали челюсть.

— Субтитры читай, — велел Давид грубо.

Сквозь зубы начала читать. И слушать ее звонкий голос.

— Привет, Жасмин. Давид говорил мне, какая ты ревнивая, поэтому эта запись для тебя. Меня зовут Лаура, и я сестра Давида по линии отца. Единственная, к сожалению. Мы живем вдвоем в нашем новом доме. Целые годы я прожила в браке с человеком, которому меня продал отец. Муж избивал меня и… много, что делал со мной. Ты видишь по моему обезображенному лицу.

На самом деле на ее лице было лишь несколько шрамов, но было видно, как девушка не принимала себя. Она обняла себя за плечи тонкими запястьями — на них шрамы были глубже и шире.

Давид отпустил меня, когда я успокоилась. Я была поражена.

— Сначала, когда Давид только приехал сюда, он воздавал по заслугам нашему отцу и всем моим братьям, которые не подчинились новому укладу жизни. Укладу, где нет насилия и убийств. Или почти нет.

Лаура печально улыбнулась.

— Потом он пришел за мной, чтобы спасти. Это было долго и страшно. Давид также нашел свою маму, но несколько месяцев назад она умерла. Она была тяжело больна. Если до этого у тебя были вопросы, чем занимался Давид весь год, то теперь ты знаешь, что он побывал в настоящем аду. А еще он безумно тебя любит. В нашем доме много фотографий — твоих и ваших детей.

Меня охватила мелкая дрожь.

Лаура натянуто улыбнулась, будто ее заставили или словно она не умела этого делать. Эта девочка всю жизнь жила в насилии и боли.

— Надеюсь, что когда-нибудь я увижу тебя, очаровательная Жасмин. Я не мыслю жизни без своей новой семьи, в которую Давид пустил меня.

Запись закончилась. Экран потух.

Я молчала, пытаясь прийти в себя. Подошла к большому панорамному окну и едва не задохнулась от вида. После тучного особняка я оказалась в цивилизации. Здесь и воздух был другой — свободный.

Но после всего, что рассказала Лаура — мне стало жутко. Давид отомстил отцу и братьям, спас мать и потерял ее, а еще нашел сестру. И все это для того, чтобы обезопасить меня и детей.