«Белая чайка» или «Красный скорпион» - Кирицэ Константин. Страница 20

Внимание Иона Романа привлек силуэт парохода. Ему даже удалось разобрать название — «Альбатрос». Пароход шел в сторону Констанцы под румынским флагом. «Вероятно, из Сулины или из Сфынтул Георге», — мысленно сказал сам себе сыщик и вновь перевел взгляд на поверхность моря. И снова одного за другим нашел всех пловцов, которые, казалось, замерли на своих местах. Крайней слева была красно-белая шапочка адвоката Жильберта Паскала, затем, время от времени сливающаяся с пеной волн и теряющаяся в ней белая шапочка учительницы Сильвии Костин, за ней уходящая к горизонту лазурная шапочка Марино, гораздо ближе к берегу и правее плыла оранжевая шапочка Елены Паскал, затем, еще правее, но примерно вровень с ней шла зеленая шапочка адвоката Эмиля Санду, и, наконец, крайней справа была черно-белая шапочка архитектора Дориана. Между двумя крайними пловцами расстояние должно было быть порядка одного километра, а самую дальнюю лазурную шапочку Марино и разноцветную шапочку Раду Стояна, плескавшегося возле «Белой чайки», разделяло метров пятьсот. «Серьезные пловцы», — подумал Ион Роман и попытался найти в районе Большого омута Владимира Энеску. Однако пляж представлял собой пересеченную местность, покрытую дюнами и кустарником, неподвластными силе линз. Вроде бы за Большим омутом виднелась точка. Это была как раз черная шапочка Владимира Энеску. Точка застыла на месте, как буек.

Солнце спускалось к горизонту. «Очень скоро оно достигнет кромки воды», — подумал Ион Роман и в тот же момент обнаружил в зените громадное скопление черных, как смола, туч. Поверхность моря была еще зеркальной, хотя дождь уже начался. Невидимый щит прикрывал солнце от нашествия туч. Остальная часть неба была темной, злой, наполненной громами и молниями. На глазах разворачивался фантастический спектакль, настоящее чудо природы — черный, как сажа, небосвод и голубой диск, кроваво-красный в центре, сопротивляющийся черному, клокочущему натиску.

Капли дождя загнали Иона Романа под навес. Пауль Соран, однако, остался на песке, будто нарочно подставляясь под дробь дождя. Подперев голову руками, он лежал неподвижно и даже не вздрагивал от ударов холодных капель. Со стороны он казался спящим, а может, и в самом деле дремал. Ион Роман не стал его беспокоить. Кто знает, какие драмы переживал артист из-за событий в театре. Может быть, холодные уколы капель пойдут ему на благо… В любом случае это лучше сумасшедших гонок по маршруту гостиница — порт и обратно… В бинокль он обнаружил, что пловцы вроде бы несколько приблизились к берегу, хотя по их движениям трудно было понять, возвращаются ли они. Для невооруженного глаза они все еще были отдаленными точками, различимыми только по цвету шапочек. Далеко-далеко, на самом горизонте, начали закипать буруны. У волнореза в Теплой бухте тоже пошло волнение. Зеркало воды еще не разбилось, но между Большим и Злым омутами море содрогалось, и его цвет все время менялся. Парусник неуверенно и забавно покачивался, как громадный конек на изгибах воды. В воздухе витало предвестие беды.

Голубой диск с кроваво-красным центром уменьшался. Буруны, надвигающиеся от горизонта, приближались к берегу, настигая пловцов, гром и молнии все сильнее сотрясали небо, которое светилось ярким, неестественным светом. В это самое мгновение над морем раздался ужасающий животный крик. В мире, полностью подчиненном силам природы, протяжное «ы-ы-ы» прозвучало как последний выброс какой-то сверхъестественной энергии. Ион Роман инстинктивно сосредоточил все внимание на «Белой чайке» — вопль донесся оттуда. В линзах бинокля как на ладони ему открылась страшная картина. Красивое лицо Раду Стояна исказилось отчаянием, стало нелепым, на лице, всегда напоминавшем рождественских ангелочков, застыла отвратительная маска ужаса. Глаза вылезли из орбит, рот раскрылся. Голова Раду болталась как маятник, словно не в силах была противиться какому-то неумолимому приговору. Руки хватались за воздух скрюченными, словно когти, пальцами. Ион Роман подскочил к Паулю Сорану.

— Вставай! Бегом! Тонет!

Пауль Соран рванулся с песка и выхватил бинокль из рук Иона Романа.

— Рядом с яхтой, метров на десять правее.

Он направил линзы на указанное место, смотрел несколько секунд и вернул бинокль жестом бессилия.

— Совершенно ничего не видно. Море, как зеркало.

— Как не видно? — крикнул Ион Роман, взглянув в бинокль. — Вон Раду Стоян! Снова появился на поверхности…

Бинокль уже не был нужен. И невооруженным глазом можно было различить, как на короткое мгновение, всего на несколько секунд, над водой появилась голова человека.

— Раду! — бешено вскрикнул Пауль Соран. — Это невероятно!

Он закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Затем, не говоря ни слова, стрелой понесся по мокрому песку и с разбегу бросился в воду.

Ион Роман взглянул на часы и машинально отметил время. Было 19 часов 4 минуты. Молодой человек стремительно пересек залив, но, когда приблизился к волнорезу возле песчаной косы, там снова закипели буруны. Яхта едва покачивалась на воде, а всего лишь в каких-то тридцати метрах от нее, ближе к берегу, буруны достигали четырех-пяти метров в высоту. Пауль Соран отчаянно боролся с волнами. Временами казалось, что он не в состоянии их одолеть, столь велика была их злая сила. И все-таки ему удалось, предприняв несколько почти самоубийственных маневров, прорваться. Миновав волнорез, он вынырнул у яхты и ухватился за борт руками, чтобы восстановить силы. Ион Роман видел, как он регулировал дыхание, пытался расслабить мышцы, но по его усталым и бессильным движениям невозможно было поверить, что он сможет начать поиски. Наконец он соскользнул в воду.

Но уже через несколько секунд появился на поверхности, опять схватился за канат, чтобы восстановить дыхание. Отдых у яхты длился, по подсчетам сыщика, не более минуты.

В момент, когда Пауль Соран. поднял руку в знак того, что может снова приступить к поискам, Ион Роман жестами направил спасателя в то самое место, где в последний раз видел Раду Стояна. Там Пауль Соран сделал несколько коротких погружений, ныряя по определенной схеме в направлении бурунов.

Ион Роман понял план спасателя. Тело Раду Стояна не могло долго оставаться на одном и том же месте. Волны могли либо выталкивать, либо засасывать тело, и песчаная коса служила естественным барьером, возле которого можно было его обнаружить. Иногда стихия, клокотавшая у косы, успокаивалась, и тогда Пауль Соран бросался на поиски друга.

— Найдет? — раздался голос рядом с Ионом Романом.

Сыщик узнал голос журналиста Владимира Энеску, но был слишком поглощен отчаянными поисками Пауля Сорана, чтобы дать какой-нибудь ответ. У него даже мелькнула мысль об абсурдности любого ответа.

Владимир Энеску забыл про свой вопрос, ужасно нервничал и извиняющимся тоном пробормотал:

— Если бы не нога, я бы его спае, во всяком случае попытался бы спасти. Я был ближе…

Вдруг Пауль Соран надолго скрылся под водой. Ион Роман взглянул на часы — 19 часов 18 минут — и с горечью прошептал:

— Он его нашел через четырнадцать минут…

— Четырнадцать минут! — ужаснулся Владимир Энеску. — Не слишком ли поздно?

Пауль Соран возвращался к берегу, стараясь удержать над водой голову своего друга. Он греб одной рукой, плывя на спине и используя каждую волну для продвижения к цели. Он не стал тратить сил на преодоление волнореза, а нашел тихое место ближе к Большому омуту. Но и там ему пришлось схватиться со стихией. Затем он пересек заливчик по диагонали в направлении пляжа. Ни одна волна не нарушала зеркальной глади Теплой бухты, все они остались за волнорезом, но движения Пауля Сорана были столь медлительными, словно он пробивался сквозь трясину. Единственное, что его заботило, — это чтобы голова друга все время находилась над водой. Достигнув берега, он сумел лишь приподняться на колени и сразу же упал, как подкошенный.

Ион Роман и Владимир Энеску, даже не взглянув на спасателя, бросились к Раду Стояну и осторожно перенесли его под навес. Лицо молодого человека сохраняло маску ужаса. Пауль Соран тем временем полз по мелководью и по песку и замер лишь тогда, когда его голова уперлась в колючки кустов. Он был похож на пьяного. В его бессвязном бормотанье с трудом можно было разобрать вопрос: