Гулы - Кириенко Сергей. Страница 103
Пройдя вдоль ограды, Тони вошел в церковный дворик и по асфальтированной дорожке направился к дверям Сант-Антонио ди Франчезе. Церковь эта была знакома ему с детства — до того, как семь лет назад он женился и переехал жить на юг города, Тони жил на виа Куаттроченте и каждую субботу вместе с родителями ходил в Сант-Антонио ди Франчезе на утреннее причастие. Да и после того как женился, он бывал здесь частенько. Тони решил, что надолго тут не задержится — в этой церкви всего три священника, он не затратит на них более получаса.
Однако, идя по дорожке, Тони испытал смутное беспокойство: двери главного входа церкви оказались закрыты… А ведь сегодня суббота, отметил инспектор, и сейчас вовсю должна идти утренняя месса. В голове его всплыла яркая картинка, сохранившаяся еще с детства: широко открытые двери церкви и толпы прихожан, входящие и выходящие из нее. Сейчас главный вход был закрыт, а на дорожке перед ним никого не было. К тому же на одной из половинок двери было навешано нечто, похожее на кусок серого полотна.
Подойдя к двери, Тони увидел, что она все-таки не была закрыта совсем — между двумя створками оставалась узкая щель. Он приоткрыл дверь пошире и, скользнув в образовавшийся проход, оказался в церкви. В следующий миг его глазам открылась следующая картина.
В небольшом зале с ровными рядами скамей, возвышением для алтаря и парой колонн у входа находилось пять человек. Двое из них были мальчиками тринадцати-четырнадцати лет — они стояли у алтаря, спиной к двери, и что-то делали со статуей Христа, установленной недалеко от хорала. Высокий мужчина и еще один мальчик склонились над одной из скамей слева от прохода. Пятый человек — невысокий пожилой мужчина в черной сутане, спадающей до самого пола, — замер посреди прохода недалеко от боковой двери церкви, руки он держал скрещенными на груди, пропустив их в рукава сутаны.
Увидев инспектора, священник двинулся по проходу между скамей и через несколько секунд остановился перед Ризо. Тони узнал в священнике отца Федерико — одного из священнослужителей Сант-Антонио ди Франчезе. Отец Федерико смерил инспектора настороженным взглядом и сказал густым, низким голосом:
— Сын мой, сегодня служба не состоится — тебе придется уйти из церкви. Приходи после обеда.
Выслушав священника, Тони нахмурился:
— Отец Федерико, вы не узнали меня? Я — Тони Ризо. Вы венчали нас с женой в этой церкви семь лет назад. Помните?.. Хотя, конечно, прошло много времени, но все-таки…
— Я помню, — кивнул священник. — Конечно, Тони… Но тебе все равно придется уйти.
Тони бросил взгляд за спину священника, на застывших возле алтаря мальчиков, и спросил:
— Что произошло, отец Федерико? Почему не проводится утренняя служба?
Пару секунд священник смотрел на инспектора, ничего не отвечая, потом сказал:
— У нас кое-что случилось. Ночью неизвестные осквернили церковь: краской измазали двери, скамьи, алтарь… Мы не можем проводить службу, пока не наведем здесь порядок.
— Вот как? — Брови на лице Тони двинулись к переносице. — Как это произошло?
— Обычным образом. — Отец Федерико пожал плечами. — Ночью двери церкви были открыты. Хулиганы вошли внутрь и измазали краской алтарь и скамьи.
— Разве ночью здесь не было никого из служителей?
— Только церковный сторож. Он и прогнал хулиганов, но перед этим они успели сделать свое дело.
— Где он сейчас?
— Отдыхает. Я отправил его домой — он всю ночь провел, не смыкая глаз.
Тони взглянул на высокого мужчину и мальчика, склонившихся над скамьями. Священник, заметив взгляд инспектора, пояснил:
— Это отец Бриганте и послушники из приходской школы. Они затягивают скамьи тканью. После того как мы очистим от краски алтарь, и закрасим дверь, служба состоится. Но это будет не раньше вечера.
— Ясно… Вы заявили о происшедшем в полицию, отец Федерико?
— Нет.
— Думаю, лучше вам это сделать.
— Пусть это останется на совести тех, кто совершил это черное дело, — тихо ответил священник. С сомнением качнув головой, Тони сказал:
— Ну, хорошо — это ваше личное дело, отец Федерико. Я пришел к вам по другому поводу… Вы помните, где я работаю?
Священник вопросительно поднял брови, а Тони подумал, что тот стареет: раньше отец Федерико неплохо знал семейство Ризо и уж никак не мог бы забыть того, что младший сын синьоры Фагунды, Тонино, служит в комиссариате.
— Я работаю в полиции, отец Федерико, — пояснил инспектор и спросил: — Вы слышали, что случилось сегодня ночью в Сайта Марии Аквилонии
— Нет.
— Несчастье. Большое несчастье с одним из священников… Где мы можем поговорить? — Увидев вопросительно нахмурившийся лоб отца Федерико, Тони добавил: — Мне бы не хотелось говорить об этом здесь. — Он обвел рукой зал церкви. — Может быть, мы выйдем на улицу?
— Нет, — неожиданно резко ответил священник.
— Тогда где?
Немного помедлив, отец Федерико кивнул в сторону алтаря:
— Пойдемте туда.
Они прошли между рядами скамей мимо алтаря, на котором два послушника оттирали ацетоном черную краску со статуи распятого Христа, мимо полукруглой апсиды за алтарем и оказались в небольшом коридорчике, ведущем в заднюю часть церкви. Вскоре они вошли в небольшую комнату с парой шкафов, столом и двумя стульями. Отец Федерико остановился возле шкафа с книгами и объявил:
— Мы можем говорить здесь.
Инспектор огляделся. В этой комнате он не бывал никогда прежде. Очевидно, она была чем-то вроде служебного помещения для священников, где они переодевались, отдыхали между службами и проводили время в ночных бдениях. Под потолком комнаты горела лампочка, но ее света едва хватало на то, чтобы разглядеть детали внутреннего интерьера, Еще Тони отметил, что отец Федерико до сих пор держит руки в рукавах сутаны. «Странно, — подумал инспектор, — что у него с руками?» Потом он сказал:
— Отец Федерико, я не отниму у вас много времени. Я задам вам несколько вопросов и уйду. Хорошо? — Священник слегка кивнул, и Тони продолжил: — Прежде всего, я хочу узнать, знакомы ли вы с настоятелем Сайта Марии Аквилонии отцом Винченцо Бокаччи?
— Конечно. Я его знаю.
— Насколько хорошо?
— Настолько же, насколько и других священнослужителей.
— Вот как… Когда вы его видели в последний раз?
— В начале этой недели.
— Как вам показалось его поведение? Он не был удручен или озабочен чем-либо?
— Нет. — Может быть, наоборот, — чем-то обрадован?
— Он был в обычном настроении, — ответил священник, терпеливо поглядывая на инспектора.
Тот еще раз огляделся по сторонам, бросил взгляд на шкаф с книгами, стол, тахту… перевел его на кажущееся слегка серым в рассеянных лучах света лицо священника и сказал:
— Отец Федерико, сегодня ночью отец Винченцо был убит в церкви Сайта Мария Аквилония…
Глядя на человека в сутане, Тони Ризо ждал его реакции. Он был уверен в том, что сейчас тот перекрестится и наскоро прошепчет молитву — все священники, с которыми он успел поговорить до этого, реагировали на известие о смерти настоятеля подобным образом — а потом спросит, как это случилось. Однако реакция отца Федерико оказалась совершенно иной. Несколько секунд он молчал, глядя на инспектора глубоко запавшими глазами, затем, нахмурившись, проговорил:
— Это печально…
Это была вся реакция.
Какое-то время Тони ждал продолжения, но его не последовало. Тогда он кивнул на скрещенные руки священника, спрятанные в рукавах сутаны, и спросил:
— Что у вас с руками?
И снова, прежде чем ответить, священник помедлил… Потом, облизнув губы, сказал:
— Я замарал их в краске.
Тони Ризо почувствовал смутное беспокойство. Он не понимал еще, что именно его беспокоит, но знал, что здесь что-то не так. Что-то в поведении отца Федерико было необычным: его реакция на известие о смерти отца Винченцо, его реакция на простейшие вопросы Тони. Стоящий перед инспектором человек чем-то отличался от того священника, которого он знал раньше. С внешностью у него все было в порядке. Но вот в его поведении…