Гулы - Кириенко Сергей. Страница 11

Под сводами монастыря прогремел хохот. Девушка шагнула к Пепе и, схватив его за ворот рубахи, швырнула в зал. Толчок ее оказался невероятно сильным: Пепе пролетел через весь проход и остановился у самого стола, едва не упав. Девушка прошла вслед за ним и остановилась у прохода, прислонившись к стене, с тем же безучастным выражением на лице, что и прежде. Челюсти ее двигались, занятые жвачкой.

— Ну, здравствуй, фрателло, — сказал длинноволосый, оглядывая Пепе, голос его прозвучал неправдоподобно слащаво, — Зачем ты за нами следил?

Под его пристальным взглядом тело Пепе начало вдруг цепенеть. Огромная тяжесть навалилась на его затылок. Пепе почувствовал, как окружающий мир разваливается на куски — на миллионы крошечных осколков — и оседает ветхой пылью на стены старого зала… Все шло не так, отрешенно подумал он, этого разговора не должно было быть. Кто эта девка с лицом дохлой рыбы и мышцами Геркулеса? Почему этот тип с черными волосами разговаривает с ним, как с пятилетним ребенком?

— Зачем ты следил за нами, фрателло? — повторил длинноволосый и на мгновение оторвал глаза от лица Сборцы — взглянуть на «Гарроту».

Внезапно мир приобрел прежнюю ясность, и Пепе словно вспомнил о пистолете. «Беретта» взлетела в сторону стола. Однако длинноволосый, увидев оружие, лишь рассмеялся:

— Смотри-ка, у него пистолет!.. Наверное, он даже заряжен? — Он подмигнул ошеломленному Пепе… И вдруг его голос стал грубым, похожим на львиный рык: — Пепе Сборца, я не люблю оружие!

Словно каменная рука коснулась затылка Пепе, и все поплыло перед его глазами. Откуда длинноволосый знает его имя?

Двойник Бьянки Гарроты весело ухмыльнулся. От этих двоих исходила физически ощутимая угроза. Она давила на его волю, превращая его в маленького ребенка. «Оружие в твоей руке — лишь бесполезная игрушка», — нашептывал ласковый голос на ухо Пепе.

— Пепе Сборца, — укоризненно произнес длинноволосый, — если бы ты поехал к Доминику Пальоли, все было бы по-другому. Ты бы спокойно провел этот день, а вечером встретился с Тиной. Теперь же ты с ней не встретишься.

Он ухмыльнулся.

— Тина Пепе долго ждет, только Пепе не придет… — тихо прошептал «Бьянки Гаррота».

— …потому что он умрет! — закончил за него длинноволосый.

Ужас пригвоздил Пепе к месту. Внезапно он понял: эти двое читают его мысли! Боже, но кто они?

Ноги Пепе понесли его к выходу. Пистолет по-прежнему смотрел в грудь типа, сидящего за столом.

— Сиди… как сидишь… — прохрипел Пепе, с трудом выдавливая слова пересохшим ртом. Горло его превратилось в проржавевшую трубу, а слова — в камни, с грохотом прыгающие по этой трубе.

— Но куда же ты? — хмыкнул длинноволосый. — Мы же еще не поцеловались, фрателло!

Он встал со стула и сделал шаг в сторону Сборцы.

И тут Пепе понял, что сейчас он действительно умрет, если промедлит хотя бы секунду. Он нажал на курок. Пистолет в его руке прыгнул, грохот выстрела раскатился под сводами зала.

Длинноволосый вздрогнул, словно наткнулся на невидимую стену, и опустил голову вниз. Посреди слова «Юви» чернела дыра. Он снова поднял глаза на Пепе, и вдруг в них вспыхнула ярость. Всепоглощающая, заставляющая Пепе почувствовать, как помимо его воли опорожняется его мочевой пузырь.

— Я же сказал, что не люблю оружие, — тихо повторил длинноволосый.

Изо рта его выскочил длинный язык и облизнул губы. Послышался звук, похожий на трение наждачной бумаги о кирпич. Длинноволосый сделал еще один шаг в сторону Сборцы.

И тут Пепе понял, что это не люди!

Он завопил и принялся давить на курок пистолета, посылая свинцовый поток в тело идущего к нему существа. Он видел, как прыгает футболка на груди длинноволосого, как корчится его тело при каждом выстреле. Кусочки ткани и комочки серого воскообразного вещества вылетали из его спины, но длинноволосый все шел — не останавливаясь, ухмыляясь и глядя в глаза Пепе Сборцы…

Наконец патроны в «беретте» закончились.

Пепе всхлипнул и, опустив руку вниз, сделал последнюю попытку в отчаянном желании жить:

— Бьянки, ведь мы были знакомы с тобой два года! Это же я, Пепе!

Двойник Бьянки Гарроты холодно произнес:

— Твой друг умер два года назад. Ты сам стоял у его могилы… Или ты думаешь, что покойники могут оживать?

Секунду его лицо было похоже на резиновую маску манекена, и вдруг… он захохотал.

Длинноволосый, стоявший в метре от Пепе, растянул свои серые губы в стороны и принялся хохотать вместе с «Бьянки».

Глядя на изрешеченное пулями тело длинноволосого, Пепе понял, что сходит с ума, и вдруг почувствовал, как отрывается от земли, — на его шее сомкнулись сильные пальцы. В последнем стремлении жить Пепе рванул эти пальцы, сдавливающие его горло, и обернулся назад. Пустые глаза девушки-подростка взглянули на него равнодушно и холодно. Пальцы сжались еще сильней, ноги дернулись пару раз, и, наконец, Пепе Сборца затих.

Когда девушка опустила безжизненное тело Пепе на землю, длинноволосый равнодушно посмотрел на него и вернулся к столу.

Некоторое время он разглядывал собственную грудь, усеянную пулевыми отверстиями: сухая плоть, похожая на воск, не кровоточила, края отверстий мелко подрагивали… Наконец длинноволосый вздохнул:

— Его машина в кустах у дороги. От нее надо избавиться.

«Бьянки» кивнул.

— Он успел позвонить своему боссу, вечером его начнут искать, — продолжал длинноволосый, — к тому же он сообщил номер «феррари», а это плохо. Жалко терять такую хорошую машину.

— А что делать с ним? — спросил «Бьянки», кивнув на Пепе.

— Забавно, — пробормотал длинноволосый, не ответив на заданный вопрос и сунув палец в одно из сквозных отверстий. — Затянется? — спросил он «Гарроту».

— Да… Но что делать с ним?

Длинноволосый равнодушно посмотрел на мертвое лицо Пепе Сборцы — высунувшийся язык, выпученные, словно от удивления, глаза.

— Из него получится неплохой боец, — наконец сказал он. — Позвони Франко, скажи, что вечером подвезем «клиента».

«Бьянки» хмыкнул.

— Убери его, — приказал девушке длинноволосый. Когда та потащила труп в черноту прохода, он сказал:

— Вассах Гул!

— Вассах Гул! — ответил ему «Бьянки Гаррота»…

Глава вторая

Джей Адамс проснулась с ощущением того, что во время сна ее вывернули наизнанку: голова раскалывалась и при каждом движении звенела, как надтреснутый колокол, по телу пробегал противный озноб, во рту было кисло.

Десять минут она провела в туалете. Тело просило воды, но не было времени, — позднее, когда Тревор уйдет на работу, она примет душ. Не сейчас…

Зевая, Джей поплелась на кухню.

Включив чайник в сеть, она приготовила тосты и сунула их в микроволновку. Руки дрожали. Взглянув в зеркало кухонного шкафа, она поморщилась: ну и видок у нее. Впрочем, стоит ли удивляться? После вчерашней вечеринки у Пинсонов, где она заглатывала джиновые коктейли, как воду, этого следовало ожидать.

Из ванной раздался шум льющейся воды — Тревор включил душ.

Джей порылась в шкафу и нашла пачку таблеток. Две штуки она бросила в рот, запила их водой и почувствовала, как быстрорастворимый аспирин попадает в желудок. Теперь он начнет работать…

Щелкнула микроволновка.

Джей вытащила тосты и положила их на тарелку. Затем выключила чайник. Достав банку «Пеле Инстэнт» (Тревор пил только растворимый кофе), она приготовила ему чашку и опустилась на табурет, чувствуя, как волны озноба гуляют по телу. Это расплата за любовь к алкоголю, говаривала ее мать. Не пей слишком много, Джей, иначе потом тело сыграет с тобой злую шутку, вот увидишь.

Она видела. Точнее, чувствовала. За последние годы она чувствовала это много раз. «Пожалуй, что слишком много», — мелькнуло вдруг у нее в голове… Да нет, сморщилась Джей, с ней все в порядке — полном порядке…

Шум льющейся воды прекратился. Через минуту в кухне появился Тревор.

Муж у нее высокий, настоящий атлет, думала Джей, разглядывая тело Тревора. Сейчас на нем были только короткие тренировочные шорты, и она могла видеть мышцы, перекатывающиеся под кожей, буграми облепляющие его руки и торс. У Тревора была последняя модель «Тоутэл Джима», и он занимался на нем не меньше пяти раз в неделю.