Гулы - Кириенко Сергей. Страница 4

— Милорд, прошу вас уйдите, — в третий раз повторил старик — тихо, но настойчиво.

— Но кто же это, если не мой отец?! — вскричал Чарльз Балмер. — И что вы с ним делаете?

Зловещая тишина повисла над Балмер-Криптом, и вдруг…

— Вампир, оборотень, — тихо, но отчетливо произнес один из слуг лорда Балмера.

— Господи! — прошептал Вирджил Уокер и попятился назад.

Кузнец Фетчер нахмурился.

Чарльз Балмер издал отчаянный стон, похожий на тот, что минуту назад вырвался из глотки человека, сидящего у входа в склеп, и прохрипел:

— Кто вы?.. И кто этот человек, если не мой отец?..

Секунду старик смотрел на Чарльза Балмера глазами бездонными, как лесной омут, и наконец ответил:

— Меня зовут Фарид Аз Гохар. А это — мой сын, — кивнул он на старика с Библией в руке. — И мы просим вас уйти, дабы не свершилось зло…

Увидев боль, светившуюся в глазах Чарльза Бал-мера, он добавил:

— Милорд, даже если я начну объяснять, вы ничего не поймете. Одно я могу сказать вам твердо: это не ваш отец и не вампир, как сказал один из этих людей… Душа человека принадлежит Богу, темная сущность вампира — дьяволу. Это существо не имеет души и не принадлежит поэтому ни Свету, ни Тьме. Но оно страшнее самого чистого зла, поэтому уйдите, милорд, и уведите ваших людей.

— Но почему оно так похоже на моего отца?! — Чарльз Балмер все еще не верил словам старика.

Тот на мгновение посмотрел на сидящего на земле человека, и вдруг… в его глазах вспыхнул страх.

— Уйдите, милорд! — крикнул он, но теперь в его голосе прозвучал ужас. — Оно набирает силу! Уйдите, пока не поздно!..

Чарльз Балмер вздрогнул. Люди, стоявшие позади него, попятились, испуганные выкриком старика, а сам он бросился к сидевшему на земле существу и, вытащив из мешка глиняную бутыль, начал смазывать его тело какой-то маслянистой жидкостью.

— Что вы с ним делаете?! — выкрикнул Чарльз, по-прежнему не в силах оторвать взгляд от лица того, кто так сильно походил на старого лорда Балмера.

И вдруг в его голове прозвучал ласковый голос, похожий на звон колокольчика: «Чарли, ведь ты не позволишь им убить твоего отца?..»

Этот голос!

Сколько раз он слышал его в детстве, когда возвращавшийся с охоты отец подъезжал к крыльцу родового замка на гнедом жеребце, спрыгивал на землю и, подхватывая его на руки, подбрасывал в воздух, приговаривая: «Чарли, а посмотри-ка, что привез тебе твой отец!..», и показывал подстреленного зайца или утку… Сколько раз этот голос наставлял его в юности, давая советы, хвалил, когда Чарли заслуживал похвалы, ругал, когда это было необходимо… И вот теперь этот голос звучит в его голове с новой силой: «Чарли, не позволяй им убить меня… Ведь они хотят это сделать, Чарли! Хотят убить твоего отца!..»

Внезапно в мозгу Чарльза Балмера вспыхнула ярость. Всепоглощающая, заставляющая забыть все на свете… Выхватив меч, он ринулся к старикам. Двадцатифунтовое лезвие со свистом рассекло воздух, но в последний момент медвежья лапа кузнеца Фетчера перехватила руку с занесенным мечом, и Чарльз Балмер забился в могучих объятиях.

— Уведите его отсюда и уйдите сами! — яростно кричал старик, торопливо обмазывая тело существа с лицом лорда Балмера дурно пахнущей жидкостью. — Уйдите, иначе свершится Зло!

Держа факелы над головами, люди в ужасе попятились от Балмер-Крипта, спотыкаясь, шепча слова молитвы, но не сводя глаз с дьявольского создания, сидящего у входа в склеп.

Лорд Балмер шестой издал еще один животный стон, исполненный бешенства, и метнул взгляд на удаляющуюся процессию.

Со стороны склепа снова зазвучали слова «Гимна мертвых».

Внезапно Чарльз Балмер обмяк в руках кузнеца.

Глаза его заволокла пленка, и он бы упал, если бы Фетчер его не поддерживал.

— Уходите быстрее! — кричал старик. — Оно становится сильнее с каждой минутой! Бегите отсюда!

Люди, пораженные этим криком, развернулись, словно тотчас хотели броситься к выходу с Честервильского кладбища, но в этот момент что-то случилось с Уокером. Трактирщик, дрожавший с головы до ног и пятившийся в самом конце процессии, неожиданно упал на колени. Простонав, словно от сильной боли, пронзившей его мозг, он обхватил голову руками, секунду стоял неподвижно, а потом поднял ее и звериным взглядом уставился на Чарльза Балмера. В следующее мгновение он вскочил на ноги и, выхватив из руки ближайшего к себе человека меч, с силой описал им большую дугу. Двое слуг лорда Балмера, попавшие под лезвие, рухнули между могил, словно скошенные стебли пшеницы, а Вирджил Уокер, издав яростный рык, бросился к Чарльзу Балмеру, занося над головою оружие. В последний момент Фетчер повернулся спиной к трактирщику, загораживая собой лорда Балмера. Трейси взмахнул своим мечом, пронзая горло Вирджила, и тот рухнул на землю. Поднятый им меч тяжело упал на плечо кузнеца, рассекая плоть, но этот удар не был смертельным.

Артур Тэмплботт и отец Спейсер замерли, пораженные случившимся, но уже через секунду подхватили лорда Балмера и истекающего кровью кузнеца и бросились вдоль могил к выходу с Честервильского кладбища.

За какие-то секунды они оказались у его выхода, и вдруг… кладбище содрогнулось от чудовищного вопля!

Оглянувшись назад, Артур Тэмплботт, отец Спейсер, Трейси и Фетчер увидели, как старик, смазывавший дьявольское создание смолянистой жидкостью, схватил факел, горевший на фронтоне Балмер-Крипта, поднес его к существу, и в тот же миг оно вспыхнуло ярким пламенем, превратившись в гигантский костер и издав нечеловеческий рев. Люди застыли, пораженные увиденным, а затем развернулись и, не оборачиваясь более ни на секунду, бросились через Блэквудский лес в Честертон…

Вдогонку им летел вопль, в котором смешивались нечеловеческие ярость и боль. Вопль этот поднимался над Балмер-Криптом, разносился над тремя мертвецами, лежащими на Честервильском кладбище, над стаей притихших собак, собравшихся на опушке перед Блэквудским лесом, над Даунширскими холмами и доносился до окраин Честертона.

Была в этом вопле ненависть, испытать которую не способно ни одно существо, порожденное дьяволом или Богом, — первородная ненависть…

Часть первая. Пробуждение зла

Глава первая

Пепе Сборца смахнул со лба прядь густых пепельно-серых волос. Сжав правую руку в кулак, посмотрел на сбитые костяшки пальцев. Кровяная корочка на них приобрела мертвенно-бурый оттенок. «Может, смазать каким-нибудь кремом? — подумал Пепе. — Взять у Лайлы один из ее косметических кремов, смазать паршивую корку, и она отвалится через пару дней. Одни неудобства от этих ссадин!» Он чертыхнулся. Позавчера вечером, например, та белобрысая куколка, которую он так ловко прижал в гримерной ресторанчика Гизи Валенти, облизывая его руку, словно споткнулась, дойдя до сбитых костяшек пальцев, долго их рассматривала и заявила, что они не красят внешний вид Пепе Сборцы. Пепе любил женщин и прислушивался к их мнению. Женщинам не нравились сбитые костяшки на его руках, значит, они не нравились и самому Пепе. Какой отсюда следует вывод? Бить надо аккуратнее. Кастет при случае надевать. А если нет кастета, быть осторожней. Не терять голову, как говорит Доминик Пальоли. А вот Пепе в прошлое воскресенье голову потерял — начал метелить одного из официантов Микеле, когда тот сказал, что не смог наскрести нужную сумму. Если бы не Доминик, парня бы отправили прямиком в больницу. Доминик вовремя оттащил Пепе от съежившегося от страха официанта, но руки Пепе были уже непоправимо испорчены — кровавые ссадины остались на трех средних пальцах.

«Надо будет взять крем у Лайлы», — снова подумал Пепе.

Он пощелкал кнопками стереоприемника и остановился на «Ностальжи».

«…Мы будем вместе с тобой навсегда, любовь — путеводная нить…» — пел Франко Аббьяни.

Пепе снова смахнул со лба прядь волос и с беспокойством взглянул в зеркало машины. Нет, выглядит он неплохо, хотя и спал прошлой ночью лишь три часа. Легкое покраснение век и синие мешки под глазами — небольшая плата за красиво проведенную ночь. Сейчас он заедет в «Луого ди Риджи», выпьет черного кофе — и усталость исчезнет.