Гулы - Кириенко Сергей. Страница 51

Когда вода закипела, она налила чашку крепкого чая, отнесла ее в гостиную и поставила на стол перед телевизором. Потом отнесла пакет с платьем из прихожей в спальню и вернулась назад.

Часы показывали уже двадцать минут девятого. В это время по второму английскому каналу начиналось ее любимое «Колесо Фортуны». Джей опустилась в кресло, щелкнула кнопкой дистанционного пульта и, отхлебывая маленькими глотками горячий чай, принялась наблюдать, как трое взрослых людей с удивительной тупостью не могут угадать простейшее слово («Овощ, на девяносто пять процентов состоит из воды»).

— Огурец, — фыркнула Джей и спустя пару минут поздравила себя с выигрышем.

Она решила, что досмотрит «Колесо Фортуны» до конца, а потом все-таки позвонит Пинсонам и узнает, не у них ли Трев. Если нет, придется звонить в компанию мужа.

Через пять минут она вдруг начала ощущать необычную тяжесть в глазах. Веки ее упорно закрывались, словно кто-то невидимый сыпал на них песок. Ей с трудом удавалось следить за происходящим на экране.

Неожиданно она вспомнила, что вчера они с Тревом легли в третьем часу, за полночь вернувшись от Пинсонов. Да и сегодняшний день был не из легких.

Глаза закрывались с непреодолимой силой.

Через какое-то время маленький пульт выскользнул из ее руки и по подолу халата, как по маленькому трамплину, соскользнул на пол. Голова Джей откинулась на спинку кресла. Глаза ее окончательно закрылись.

«Финал! — объявил ведущий „Колеса Фортуны“. — И наше задание на финал: огородное растение, использующееся в качестве приправы, с белым плодом и листьями, похожими на листья моркови!..»

«Сельдерей», — пронеслось в засыпающем сознании Джей Адамс. Через минуту она уснула.

К десяти часам вечера солнечный диск начал спускаться к вершине Кальва-Монтанья, и Террено принялся готовиться к ночи.

На Золотом бульваре и в районе речного порта хозяева многочисленных увеселительных заведений, не дожидаясь наступления темноты, зажгли неоновые вывески: золотые, изумрудные, рубиновые огни принялись рассыпать сполохи искр, весело зазывая людей посетить рестораны и дискотеки, кинотеатры и пивные бары. Сотни машин из «американского» квартала и Вилладжо-Верде потянулись на северо-восток Террено — в средоточие городского порока и развлечения. Тот, кто всю неделю работал в поте лица, теперь хотел отдохнуть — трудовая неделя закончилась, — и он имел на это полное право… Недалеко от пирса заработало подпольное казино. Первые клиенты потянулись к нему, чтобы ближе к утру или уже к полуночи уйти оттуда без единой лиры в кармане. Любители понюхать и уколоться, словно ночные мотыльки на свет пламени, начали стекаться на центральную улицу восточного района — виа делла Витториа. Там уже появились молодые люди с блестящими волосами, смазанными гелем, и настороженно поблескивающими глазами, привычно выхватывающими из проходящей толпы переодетых полицейских. Каждый из них нес по несколько порций опия или марихуаны и не хотел быть схваченным в этот вечер.

Толпы мужчин потянулись к городскому парку — джардино ди Дуе Санти, — в котором, среди блестящих вывесок павильонов и неоновых огней каруселей, их ждали стайки смазливых, длинноногих девиц, готовых предложить свои услуги в тенистых аллеях парка… Однако среди всего этого круговорота ночной жизни несколько десятков человек собирались работать — дежурная смена карабинеров, агенты из отделов по расследованию убийств и борьбе с организованной преступностью, патрульные дорожной полиции вышли на улицы, чтобы не допустить преступлений. Они знали, что на улицах Террено каждые три минуты продают порцию наркотиков, возможно, в эту самую минуту кого-то насилуют, где-то в темном переулке у Золотого бульвара грабят очередного неудачника, оказавшегося не в том месте и не в то время, а в Рионе Нуово или районе аэропорта в чей-то пустующий дом лезет вор. Зло торжествовало, и они знали, что не в силах остановить его совсем. Но вот уменьшить его силу они могли. И если к завтрашнему утру ни в одном из темных переулков не обнаружат остывший труп с перерезанным горлом, если в больницу не привезут какую-нибудь несчастную, буквально разорванную пополам насильником, это уже будет их маленькой победой…

В двадцать минут одиннадцатого небольшой микроавтобус «фольксваген» остановился у трехэтажного дома, расположенного в восточной части Вилладжо-Верде. Сидевший за рулем Санти Эстебане достал сигарету и закурил, комиссар Гольди выбрался из машины и отправился к подъезду дома… Через минуту он оказался на лестничной площадке второго этажа, на которую выходили три двери, остановился у нужной ему и прислушался. За дверью слышались звуки работающего телевизора, детских голосов, музыки… Нажав кнопку звонка, комиссар различил, как за стеной раздалась электрическая трель. Через секунду завывания музыки и бормотание телевизора заглушил мужской крик. По квартире прошелестел звук шагов, щелкнул замок, и в проеме приоткрывшейся двери показалось круглое лицо Умберто Скалы. Увидев Гольди, доктор кивнул и открыл дверь пошире, приглашая комиссара входить, Гольди шагнул в квартиру и спросил:

— Вы готовы, Умберто?

— Да, комиссар. Сейчас иду, только возьму инструменты.

Гольди посмотрел на отправившегося по коридору доктора — тот был почти одет, за исключением одного — на его ногах болтались домашние тапочки. Комиссар прислонился к косяку и принялся ждать.

Через секунду в коридор выскочило маленькое создание пяти-шести лет. Гольди не смог уверенно определить, кто это был: мальчик или девочка. Его кудрявые волосики были похожи на шапочку одуванчика. Вслед за созданием в коридор вышла жена Умберто Скалы — женщина еще молодая, но уже в теле.

— Здравствуйте, комиссар, — сказала она, — куда это вы собрались на ночь глядя?

— Здравствуй, Роза, — кивнул женщине Гольди. — Служба у нас такая, ты же знаешь… Умберто тебе ничего не говорил?

— А он мне никогда ничего не говорит, — обиженно произнесла та. — Хоть вы скажите?

— Я думаю, когда Умберто вернется, он сам тебе все расскажет.

В этот момент в коридор вышел Скала с медицинским чемоданчиком в руке.

— Я готов, комиссар. — Взглянув на недовольное лицо жены, он протянул: — Роза… Ну, я же говорил тебе, что это обычная работа.

— Что это за работа такая — в десять часов вечера? — всплеснула руками та,

— Роза… — Скала попытался вставить слово, надевая ботинки.

— Нет, ты скажи… скажи мне, что это за работа такая? — Роза словно не слышала мужа. — Почему ты не можешь побыть дома хотя бы вечером? Умберто!..

Скала проворно выскочил за дверь, зная, что, если жена завелась, остановить ее уже невозможно, и поспешил вниз по лестнице. Гольди, усмехнувшись, последовал за ним.

— Во сколько его хоть ждать-то обратно, комиссар? — выкрикнула жена Скалы, выходя из квартиры вслед за мужчинами.

— Часа через два, самое большее — три, — ответил Гольди. — Роза, да ты не переживай — это действительно обычная работа.

Последнее, что он видел, спускаясь по лестнице, были обиженно надутые губы жены доктора. Комиссар невольно вспомнил собственную жену, в пылу ссоры всегда складывающую губы бантиком, который он затем должен «развязывать» примиряющим поцелуем…

Когда он оказался на улице, Скала стоял рядом с «фольксвагеном». Гольди открыл боковую дверь микроавтобуса, и доктор забрался в машину.

Сидевший за рулем Эстебане обернулся назад и весело подмигнул:

— Привет, док! Готовы покопаться в земле?!

В салоне автомобиля сидел еще один инспектор из отдела по расследованию убийств — Тони Ризо. Он кивнул доктору и подвинулся на сиденье, освобождая место для Гольди.

Усевшись напротив Скалы, комиссар проворчал:

«Поехали, Санти», Эстебане завел двигатель, и машина плавно двинулась по узкой улочке в сторону «американского» квартала.

Когда они отъехали от дома метров на сто, Гольди сказал:

— Умберто, вы говорили, что исследовали найденное на трупах вещество. Не хотите рассказать, что обнаружили?