Гулы - Кириенко Сергей. Страница 70

— Думаете, он ушел, комиссар? — спросил Ризо.

Гольди поднял палец, показывая инспектору замолчать, и прислушался. Ему показалось, что за дверью раздаются какие-то скребущие звуки. Неожиданно он услышал легкое позвякивание, которое почти сразу же прекратилось. Он понял, что в доме кто-то есть. Но почему этот «кто-то» не открывает им дверь?

Комиссар достал пистолет, Ризо последовал его примеру. Затем оба встали с двух сторон двери. Гольди еще раз громко стукнул в нее и крикнул:

— Старик, открывай! Мы знаем, что ты внутри!

Они подождали несколько секунд, но им никто не ответил.

Тогда Гольди встал напротив двери и, примерившись, ударил в нее ногой. Протяжно ухнули петли, и дверь, сорванная с косяка, влетела в сторожку, наполовину загородив проход. Держа в одной руке пистолет, а в другой — фонарь, Гольди шагнул в дом и осветил его единственную комнату ярким лучом.

За столом у окошка сидел человек — тот самый смотритель, что открывал им ворота. Сейчас он застыл за столом, навалившись на него грудью. Одна рука старика лежала на столе, другая плетью свисала вниз.

— Он мертв? — спросил Ризо, заглядывая через плечо Гольди в комнату.

— Вряд ли, — проворчал комиссар и указал на бутылку, валяющуюся на полу, недалеко от старика. — Помоги!

Вдвоем они вытащили выбитую дверь из домика, после чего Гольди шагнул в сторожку и, подхватив смотрителя под мышки, выволок его на улицу. Голова старика болталась, словно у тряпичного Пьеро, но то, что он был жив, сомнений у комиссара не вызывало. Он усадил старика на землю, прислонив спиной к стене дома, и позвал:

— Умберто, принесите нашатыря!

Пока доктор искал лекарство, Ризо вышел из домика и показал Гольди пустую бутылку из-под пшеничного виски. Бутылка была литровая, с яркой этикеткой, изображавшей веселого пахаря в соломенной шляпе.

— Еще свежая, комиссар. Кажется, он выпил ее один?

— Похоже на то.

— Если так, мы вряд ли от него чего-то добьемся?

Вместо ответа Гольди приподнял голову смотрителя и, встряхнув его, спросил:

— Старик, ты меня слышишь?

На мгновение смотритель поднял голову и промычал что-то нечленораздельное.

В этот момент к домику подошел Скала и протянул Гольди пузырек с нашатырным спиртом. Комиссар вытащил пробку и поднес бутылочку к носу смотрителя. Некоторое время старик словно не обращал внимания на резко пахнущую жидкость, потом дернул головой и ударился затылком о стену. Гольди увидел, как расширились зрачки старика.

— Ты меня слышишь, — повторил он, — старик?

Глаза смотрителя медленно обежали освещенную дорожку перед домом и остановились на комиссаре. Гольди показалось, что старик его видит, и попытался еще раз:

— Куда делись кости покойников, которых мы закопали позавчера?

Старик снова промычал что-то невнятное.

— Он вас не понимает, комиссар, — сказал Скала, с беспокойством оглядываясь по сторонам. — Лучше отвезти его в комиссариат. Когда он проспится, то сможет отвечать.

Словно не слыша слов доктора, Гольди встряхнул смотрителя и повторил:

— Старик, куда делись кости? Ты знаешь?

Он снова поднес к его носу бутылку с нашатырем. Внезапно в глазах старика промелькнуло осмысленное выражение. Он посмотрел на комиссара так, словно на мгновение выскользнул из той ямы, в которую погрузила его бутылка виски. В следующую секунду он разлепил губы и прошептал:

— Они унесли их…

— Что? — Гольди придвинулся вплотную к старику. — О ком ты говоришь? Кто унес кости?

— Я их не знаю, — прошептал смотритель.

— Когда они вытащили кости?

— Вчера ночью…

— Почему ты позволил им это сделать, старик? Кто они такие? — Гольди заглядывал в самую глубину глаз смотрителя, стараясь увидеть ответ. — Кто эти люди, стащившие кости? Кто они?

Неожиданно лицо старика исказила гримаса — оно сморщилось, словно от давней боли, из глаз смотрителя хлынули слезы. Гольди, не ожидавший этого, отпрянул назад. Блестящие капли скользнули из глаз смотрителя и по глубоким морщинам в выдубленной годами коже потекли вниз.

— Они забрали мою жену, мою Мару… — всхлипнул старик. — Они сказали, что убьют ее, если я не буду молчать… Они сказали, что, если я обращусь в полицию, они пришлют мне ее голову… Голову моей Мары… Они сказали, что отрежут ей голову и пришлют мне…

Слезы из глаз старика текли все быстрее, речь его становилась невнятной. Ризо метнул быстрый взгляд на комиссара и прошептал:

— А дело-то серьезное, комиссар!

Гольди еще раз встряхнул смотрителя и спросил:

— Старик, когда они забрали твою жену? Кто это сделал? Ты меня слышишь?

Однако на этот раз смотритель ничего не ответил. Он только всхлипывал, бормоча что-то под нос.

— Комиссар, вы больше от него ничего не добьетесь, — сказал Скала. — Нужно уезжать отсюда. В управлении он протрезвеет, тогда вы сможете его допросить.

Несколько секунд Гольди разглядывал съежившуюся у стены фигуру, потом бросил Ризо:

— Ладно… Тащи его в машину, Тони!

Ризо подхватил смотрителя под мышки и поволок к автобусу. Сам Гольди вошел в сторожку смотрителя, быстро осмотрел стол, стоящий в углу шкаф, взял лежащий на полке ключ и вышел наружу.

Когда он открыл замок и распахнул ворота, «фольксваген» выехал за ограду кладбища. Гольди навесил замок с наружной стороны ворот и запер его. Ключ от замка он положил себе в карман, забрался в машину и бросил:

— Поехали.

— Комиссар, может, стоит вызвать пару патрульных? Пусть последят за могилами. — Ризо кивнул в сторону кладбища.

Гольди обернулся и посмотрел на ворота, освещенные тусклым светом раскачивающегося фонаря. На мгновение сгустившаяся за оградой темнота показалась ему чем-то живым и огромным, затаившимся, словно древний дракон, и ждущим своего часа. То, что они нашли на этом кладбище, всего лишь частичка кожи этого дракона, пронеслось у него в голове. Древнее чудовище спит, но оно еще оживет и отомстит тем, кто решился нарушить его вековой покой…

Гольди вздрогнул, пораженный пришедшей ему на ум мыслью, и, облизнув губы, сказал:

— Не надо. Ночь постоит без охраны — ничего с ним не случится.

— Ладно. — Ризо пожал плечами и переключил скорость. — И все-таки лучше бы вызвать пару патрульных.

Гольди ничего не ответил. Ризо нажал педаль газа, и машина двинулась в сторону «американского» квартала. Вскоре кладбище растворилось в темноте и автобус покатил между домами Рионе Нуово по направлению к комиссариату…

Текст был написан по-итальянски. Буквы, составляющие слова, были крупными, похожими на буквы ребенка. На двух страницах вмещались неполные три абзаца, впрочем, их содержание стоило десяти.

«…Кахмары уничтожили десять тысяч наших собратьев. Они убили их спящими. Пустили огненные колесницы, и пламя пожрало их тела. Ноан видел колесницу кахмаров и их самих — чудовищных созданий из гниющей плоти. А я видел их глазами Ноана… Охранники не смогли остановить колесницы — они едва не погибли. Одного из кахмаров удалось уничтожить, но второй, убивший пять тысяч наших собратьев, ушел…»

— Это похоже на описание битвы богов Олимпа с титанами, — улыбнулся Андрей.

— Читай дальше, — кивнула Паола.

— Хорошо…

«…Все мы, уцелевшие от огня колесниц, соберемся на священной площади Найди. Мы сядем в повозки и уедем на юг. Кахмары нас там не найдут. Мы растворимся среди банту, сольемся с ними и будем ждать. Когда придет наше время, мы вернемся, чтобы покарать убийц наших братьев — и месть наша будет страшной…

Единственное, что тревожит меня, — я не вижу четко нашего будущего. Два кахмара — сильных и злобных — отправились на священную площадь, чтобы помешать нам. Я послал Ншеда и десять воинов убить кахмаров, но я не вижу и их будущего. Это страшит меня. Впрочем… Я не верю, что кахмары одолеют воинов…»

В этом месте запись оканчивалась.

Некоторое время Андрей смотрел на листки. Потом еще раз перечитал написанное и положил их на тумбочку у кровати.