Гулы - Кириенко Сергей. Страница 71

— Что ты об этом думаешь? — спросила Паола.

— Это забавно.

— Забавно?

— Да.

Он наклонился и, обхватив губами сосок девушки, начал ласкать его.

— Что ты делаешь? — прошептала Паола.

— Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя фигура эллинской богини? — спросил Андрей, не прекращая своего занятия.

— Нет.

— Значит, я первый.

Паола чувствовала, как соски ее начинают твердеть. Внезапно она ощутила волнующее тепло, разливающееся от груди, и прошептала:

— Ты не ответил на мой вопрос. Что ты думаешь о рукописи?

— Очень интересно, — пробормотал Андрей. — Принеси завтра всю книгу.

— Не могу. Это против правил.

— Но никакие правила между нами уже не действуют.

Он оторвался от груди Паолы и заглянул ей в глаза.

— Ты принесешь книгу?

Мгновение Паола всматривалась в его лицо, состоящее из кусков света и провалов теней, и кивнула:

— Да, я принесу ее… Я сворую ее для тебя!

— Прекрасно!

Андрей наклонился и с минуту целовал шею девушки. Он чувствовал, как под его губами все тело Паолы распаляется и начинает испускать волны желания. В тот момент, когда она откинулась на подушку и раскрыла перед ним свое тело, он спросил:

— Ты знаешь, что завтра проспишь?

— Да.

— И тебя это не беспокоит?

— Нисколечко, — прошептала Паола хриплым от волнения голосом. — Иди ко мне…

* * *

Рука гула, отсеченная от тела, скользнула вниз и повисла на веревке, словно рождественская игрушка. Гул зашипел. Аз Гохар поднял нож и, не дав гулу опомниться, отрубил ему вторую руку. Потом он перерезал веревку, крепившую руки гула к его горлу, и отшвырнул их на пол. Руки шлепнулись на каменную плиту, словно гнилые поленья.

— Ты сдохнешь, человек! — завопил гул. Аз Гохар развернулся и, не обращая внимания на крики скорчившегося у стены существа, подошел к рукам. Вытащив из кармана брюк серую фляжку он открутил колпачок, нажал на головку разбрызгивателя и направил вырвавшуюся из фляжки струю на отрубленные конечности. Беловатая масса с тяжелым запахом бензола облепила руки. Аз Гохар вернул фляжку на место и подошел к гулу.

— Сейчас я тебе кое-что покажу, — сказал он. — Тебе это понравится, создание ада.

Он взял гула за волосы, рывком поднял его на ящике и наклонил вперед.

— Приготовься смотреть, — сказал Аз Гохар и сорвал повязку с единственного глаза гула.

Тот опять зашипел. Стоя позади существа, Аз Гохар вытащил из кармана армейские спички, отломил одну из них и зажег. Яркое пламя осветило разнесенный пулей череп гула. Аз Гохар прицелился и точным движением послал спичку в полет. Огненный светлячок пролетел над полом и упал на одну из отрубленных рук. Раздался резкий хлопок, словно взорвался напалм, — и обе руки вспыхнули ярким огнем.

— Смотри, как они горят, — прошептал Аз Гохар на ухо гулу, — это горит часть твоего тела…

Внезапно отрубленные конечности начали извиваться. Пальцы заскребли по полу, словно пытались убежать от пламени, но убежать они не могли. Руки горели необычайно быстро — раствор из фляжки заставлял полыхать их с ошеломительной скоростью.

Аз Гохар чувствовал перемены, происходящие в гуле. То, что владело им секунду назад, — яростное бешенство и желание уничтожить его, начало сменяться сомнением и страхом. Когда он увидел, что его руки сгорают, как сухие поленья, он словно забыл о стоящем позади человеке и даже прекратил шипеть. Он смотрел на полыхающие на полу руки не отрываясь.

Между тем раствор делал свое дело: вскоре сухая воскообразная плоть, горевшая с легким потрескиванием, исчезла в языках пламени. Через минуту на месте рук лежали обугленные кости.

— Ну вот и все, — сказал Аз Гохар, когда пламя погасло. Он надел на глаз гула повязку и отпустил его голову. — Похоже, тот, кто тебя учил, научил тебя неверно?

Гул промолчал. Аз Гохар чувствовал его страх, смешанный с яростью. Сейчас они уравновешивали друг друга. Настал момент, когда гул мог заговорить, и Аз Гохар решил использовать этот момент.

— Послушай, — начал он, — я отпущу тебя, если ты ответишь на мой вопрос… Кто Вассах, и где он сейчас?

Гул высунул язык и провел им по губам.

— Ты меня не отпустишь.

— Я всегда держу свое слово.

— Ты меня не отпустишь, — повторил гул.

— Послушай, если ты не ответишь, то просто сгоришь. И никто тебе не поможет. Даже твой Вассах. Ты понимаешь это?

Аз Гохар чувствовал страх, исходящий от скорчившегося у стены гула. Но, похоже, больше смерти он боялся своего темного повелителя. Аз Гохар понял, что это существо ничего не скажет ему о Вассахе.

— Ладно, — сказал он. — Тогда ответь на другой вопрос: что вы задумали? Здесь, в Террено?

Гул вздрогнул. Подавшись всем телом в сторону Аз Гохара, он прошипел:

— Если я отвечу, ты отпустишь меня?

— Да.

— Точно?

— Можешь не сомневаться, — кивнул Аз Гохар. — Так что вы задумали?

— Ладно, — прошептал гул. — Ты все равно уже ничему не можешь помешать, человек. Завтра утром, в заброшенном монастыре…

Внезапно он замолчал. Тело гула сотрясла крупная дрожь, и он выгнулся, едва не упав с ящика. Остатки зубов скрипнули, словно проржавевшие ножницы. Несколько секунд по его телу прокатывалась волна судороги, словно через него пропускали ток… Наконец, он затих.

Аз Гохар придвинулся к самому лицу гула и спросил:

— Так что будет в монастыре?

Неожиданно губы существа исказила ухмылка. Аз Гохар почувствовал, как волна злости, исходящая от гула, увеличилась в тысячи раз — словно в пламя тлеющего костра плеснули бензин. Внезапно он понял, кто перед ним, и, вздрогнув, попятился…

Далекие образы и полузабытые воспоминания поднимались из глубины его памяти, словно утопленники, всплывающие со дна озера. Это были странные мысли, похожие на раздувшихся от жары мертвецов. Они навевали тоску и отчаяние, странное чувство, похожее на злобную радость. Воспоминания были похожи на яркие картинки, которые он видел в детстве в «волшебной трубе». Они появлялись из темноты, на секунду вспыхивали яркими красками, заставляя его пережить несколько мгновений из прошлого, и исчезали. Им на смену тут же приходили другие… Большинство воспоминаний были смазанными, словно испорченные негативы, другие четкими, словно на несколько мгновений он действительно переносился в прошлое. Некоторые эпизоды были по-особенному яркими. Так, он вспомнил, что однажды Доминик Пальоли приказал ему последить за одним типом. Сандро мотался за тем парнем по Террено часа три, облазил половину города, а закончилось все тем, что, заметив слежку, тип свернул в подворотню недалеко от пьяцца дель Пополо и, когда Сандро сунулся туда, разбил ему голову, выбив пару зубов… В другой раз, по приказу босса, Сандро сидел в кафетерии напротив ювелирного магазина Каретти и наблюдал за отгрузкой товара. Банковские машины въезжали и выезжали из ворот магазина в течение пары часов. Все это время Сандро приходилось заказывать кофе, чтобы не привлекать к себе внимание карабинеров, дежуривших у ворот. Он выпивал одну чашку а двадцать минут, и все-таки к концу последнего часа его уже тошнило от кофеина. Долго после этого он не мог пить ничего, кроме чая… А сколько раз, по приказу Черри или Пальоли, он ждал в машине, просиживая задницу и наблюдая за кем-то, мерз в подворотне зимой, мотался по раскаленным улицам Террено летом или отбивал кулаки о тупые морды зеленщиков. Да и сегодняшний случай на Кальва-Монтанья: босс заставил его рыть яму вместе с Джованни Карбуччи — как какого-то сопляка, который в его отряде без году неделя!..

Мысли в голове Сандро метались, как стая обезумевших летучих мышей. Одной половиной сознания он понимал, что все неприятные воспоминания, связанные с этими случаями, — лишь элементы его работы, и он не должен обращать на них большого внимания, однако другая половина нашептывала, что во всех его неприятностях виноваты Просперо Черри и Доминик Пальоли. Сандро не мог понять, что заставляет его думать подобным образом, но чем больше он вспоминал, тем больше в нем нарастала злость. Больше того, злость эта перерастала в ярость и желание убить этих людей. Сандро пытался сопротивляться этим мыслям, но кто-то невидимый продолжал давить на его волю, и ярость разгоралась в нем, как пламя костра. Она застилала разум и отметала все логические возражения прочь. Рука Сандро снова скользнула в карман брюк и обхватила рукоять пистолета.