Плацдарм (СИ) - Звонарев Сергей. Страница 130

Кто управлял движением поездов на оккупированной территории? Железнодорожный транспорт имел стратегическое значение, поэтому, согласно директиве гауляйтера рейхскомиссариата Московия, ключевые должности в компании Östliche Eisenbahnen [1] должны были занимать граждане третьего рейха, но персонала постоянно не хватало, поэтому компания нанимала местных, и на это закрывали глаза. Так получилось, что и машинист, и его помощник, назначенные на «румынский эшелон» оказались из русских. Оба они входили в обширную агентурную сеть Орловского.

В середине ночи десятого августа 1945 года на тихих улицах поселка Космынино появились тихие партизаны. Отряд двинулся к поселковой школе — именно там ночевали солдаты перед отправкой в Кострому. Несмотря на темноту на улицах, партизаны двигались в правильном направлении — их сопровождал местный житель.

Часового у входа в здание школы сняли без шума — тот, не ожидавший сюрпризов в таком захолустье, даже не успел понять, что произошло. Штурмовая группа проникла внутрь, не поднимая шума. Всего румын было около сотни, они спали в классных комнатах и актовом зале. Когда посереди ночи в здании внезапно загорелся свет, продравшие глаза вояки увидели автоматы, направленные на себя суровыми мужчинами. Их вид не оставлял сомнений в готовности пустить оружие в дело, если потребуется. Сопротивление оказал лишь командир первой роты со штабными офицерами — он как раз вышел в туалет и, заметив в коридоре неизвестных, успел схватить свой шмайсер и даже выпустить очередь, ранив одного из партизан. Ответным огнем офицер был мгновенно убит.

Пленных собрали в актовом зале и оставили там под охраной. Примерно в это же время проходила параллельная операция в доме начальника железнодорожной станции Вальтера Курца — такую должность местным, разумеется, отдать не могли. Именно начальник станции должен был сообщить в Кострому об отправке эшелона, и Орловский принял меры, чтобы он это сделал должным образом, несмотря на изменения в составе пассажиров.

Курца взяли тепленьким, в своей спальне. Он был пожилым, полным, и считал недели до возвращения в родную Баварию — именно оттуда его командировали в ненавистную Московию год назад. Курца пообещали отпустить, если он сделает все, что нужно. Примерно через полчаса в дом Курца доставили несколько комплектов румынской военной формы, а еще через пятнадцать минут начальник станции покинул свой дом в сопровождении «румынских офицеров» — такова была версия для непосвященных в проводимую операцию.

Погрузка на эшелон началась, как и планировалось — в семь утра. «Румынские солдаты» были непривычно молчаливы и, против обыкновения, не уделили должного внимания придорожной торговле, пройдя мимо рядов со всякой снедью. Заподозрил ли кто-то на станции, что дело неладно? Возможно, но о таких подозрениях нужно еще сообщить куда надо — в первую очередь, начальнику станции, но он был плотно окружен «румынскими офицерами», сопровождавшими его повсюду.

— А куда делся Ион Илиеску? — спросил Курца его помощник, Франц Кремер и тут же добавил самодовольным тоном: — Мы вчера с ним провели превосходную партию в бильярд, и теперь он мне должен пятьдесят марок. Мелочь, а приятно!

Однако Курц, в другое время любивший поболтать о бильярде — единственной отраде в этой дыре — сейчас предпочел не развивать тему и сухо ответил, что Иона срочно вызвали штаб. На лице помощника появилось досадливое выражение — похоже, он попрощался с выигрышем.

В семь двадцать погрузка эшелона завершилась и Курц известил Кострому о готовности к отправке эшелона. Там немедленно дали добро — более того, попросили поспешить: такое впечатление, что на горизонте там уже видели советские танки.

— Все, я свободен? — спросил Курц.

— Вы поедете с нами, — сказал Орловский, и, заметив ужас в глазах немца, успокаивающе добавил: — Не бойтесь, перед самой Костромой вас высадят. Я лично гарантирую вашу безопасность, — усилил он свои слова, опасаясь, что начальник станции от волнения грохнется в обморок. Слава богу, обошлось, и Курц послушно поднялся по ступенькам в пассажирский вагон.

Состав тронулся. Орловский приказал радисту отряда доложить в штаб об успешном окончании первого этапа операции. Бронегруппа, предназначенная для прорыва к костромскому мосту, начала разворачиваться в боевой порядок. Ей предстояло сделать рывок от Левашово, где сейчас дислоцировались передовые части Говорова, до железнодорожного моста для поддержки действий партизанского отряда.

Тридцать километров от Космынино до моста состав должен был преодолеть примерно за час. На станции Ордовский оставил прикрытие: под видом румынских военных, ожидающих прибытие новой партии своих товарищей, партизаны контролировали все виды связи между станцией и Костромой.

На повороте, за которым блеснула Волга, высадили Курца, и состав медленно двинулся к мосту. Стали видны оборонительные позиции возле моста на обоих берегах: долговременные огневые точки, защищенные бетоном, окопы полного профиля, опоясывающие въезды на мост, позиции 88-милимметровых зениток, используемых как противотанковые орудия. Очевидно, взять мост с ходу не получилось бы.

Орловский, учитывая длину моста, рассчитал так, что вагоны со штурмовыми группами окажутся напротив укреплений по обоим берегам. Состав медленно ехал по мосту, с противоположного берега за ним наблюдали, ничего не подозревая. Когда паровоз выехал с моста на съезд, машинист еще уменьшил скорость. Теперь состав полз со скоростью пешехода.

Штурмовая группа, нацеленная на захват правобережных укреплений, располагалась во втором и третьем вагонах. Орловский прикинул: от железнодорожной колеи до окопов порядка ста метров. Значит, у обороняющихся будет секунд пятнадцать, чтобы среагировать.

Немного.

Состав остановился. Немцы смотрели на него, считая остановку обычным делом — что-то там не заладилось у железнодорожников…

— Начинаем через десять секунд, — скомандовал Орловский по рации.

— Принято, — ответили на том конце состава.

Когда закончился обратный отсчет, двери четырех товарных вагонов — двух в головной части состава и двух в хвостовой — резко поехали вправо, и из них на землю посыпались партизаны, открывшие огонь на поражение. После короткой и яростной атаки окопы на правом берегу были взяты. На все ушло не больше двух минут. На левом пришлось повозить дольше — там вагоны с партизанами остановились несколько дальше от позиций, что дало обороняющимся больше времени на отражение атаки.

Вскоре все было кончено. Штурмовые группы потеряли пятерых убитыми и семерых ранеными. Погибших немцев не считали. Сдавшихся в плен разоружили и согнали в штабной блиндаж, оборудованный на левом берегу.

Следующий час ушел на разминирование моста и организацию обороны. Никто не сомневался, что противник использует все возможности, чтобы восстановить контроль над мостом или уничтожить его. По плану отряд Орловского должен был продержаться шесть часов до подхода основных сил. Бронегруппа — две роты тридцатьчетверок с пехотой на броне, — уже рвалась к Волге, обходя огневые точки и оставляя их движущимся следом тяжелым танкам.

Орловский услышал артиллерийский выстрел — метрах в двадцати перед окопом взметнулась земля. Огонь вели из противотанкового орудия, укрытого за скоплением вагонов далеко впереди. Быстро немцы собрались, подумал Орловский, похоже, эти шесть часов будут жаркими. Ничего, обычное дело — если задание действительно важное.

1. Восточные железные дороги (нем.)

Глава 65. ДВИЖЕНИЕ НАВСТРЕЧУ

Доклад Тухачевского военному совету о ходе боевых действий за последние четыре дня слушали в кабинете маршала, в здании Генштаба на улице Спартака. Армия Восточного Союза продвигалась на запад на соединение с войсками Говорова, хотя и медленнее, чем рассчитывали вначале. На третий день после начала наступления в обход Кирова немцы раскусили его цель, и начали предпринимать контрмеры, усиливая оборону населенных пунктов вдоль реки Вятка. В Котельничах у немцев оказалась сильная противотанковая оборона, и передовые части понесли серьезные потери — впервые за все наступление. Тухачевский принял решение обойти город по объездной дороге, и, оставив заслон, двинуться дальше.