Плацдарм (СИ) - Звонарев Сергей. Страница 44

— И какой же?

— Поставить электроды в то положение, которое на фотографии, и запустить установку.

Владимир остро взглянул на него.

— И почему мы этого еще не сделали?

— Потому что Штирнер узнает, что мы ее включали. Если в камере образуется плазма, на стенках останутся следы. Убрать их мы не сможем.

Владимир ненадолго задумался, а потом сказал:

— Хорошо. Запускайте установку.

Саша удивленно уставился на него.

— А как же Штирнер? Он же поймет, что мы здесь без него шуруем!

— Об этом не беспокойтесь. Будет операция прикрытия.

Владимир подошел к спорящим ребятам и объявил им свое решение. Главным он назначил Сашу. Кутов, если и был недоволен таким решением, виду не подал.

Подойдя к установке, Саша сказал:

— Итак, нам надо переставить эти два электрода. Предлагаю использовать временные разъемы, они вон в том ящике…

Через пару минут работа уже кипела.

Было далеко за полночь, когда физики завершили эксперименты. Кутов признал, что за эти несколько часов он узнал о плазме больше, чем последние несколько месяцев. Некоторое напряжение, вызванное тем, что руководить экспериментами Владимир поставил Сашу, быстро спало — оба молодых ученых мгновенно признали друг в друге отличных специалистов, так что вопрос руководства стал формальным.

— Я вот что не понимаю, — задумчиво сказал Кутов, глядя на схему, — почему он использует два катода? Казалось, бы замени их одним — и получишь плазму с более высокой температурой.

— А ведь верно, — согласился Саша, — есть мысли на этот счет?

— Вообще-то есть. Такое впечатление, что он почему-то хочет раскачать плазму между двумя электродами. Возникнет дополнительная частота в колебательном спектре. Но я не понимаю, зачем это делать? Часть энергии плазмы уйдет в эту частоту, и она будет охлаждаться быстрее. Если только… — Кутов замолчал.

— Что?

— Да нет, ерунда, — смущенно хмыкнул тот. — Я подумал, что все это имеет смысл, если плазма войдет в резонанс с каким-то источником энергии с такой же частотой. Вот только сходу я не соображу, что это может быть за источник…

У Саши перехватило дыхание. Черт возьми, он давно должен был сообразить это сам, как только увидел схему с двумя электродами! Внешний источник, очевидно, находится там, за барьером между мирами, и колебания плазмы нужны для установления связи с ним.

— Ты кому-нибудь говорил об этом? — тихо спросил Саша.

— Да нет, — удивленно ответил тот, — мне это самому только пришло в голову. А что такое?

— Ни с кем это не обсуждай, пожалуйста. Завтра все объясню. А сейчас заканчивайте без меня, мне надо срочно поговорить кое с кем.

Попрощавшись, Саша быстрым шагом направился домой, на Советскую улицу. Ему надо было обсудить с Владимиром допуск Кутова к секретной информации. Саша мысленно усмехнулся — он представил выражение лица молодого физика, когда тот узнает, для чего предназначена установка Штирнера. Поверит ли он? Ну, придется поверить…

Владимир, выслушав Сашу, достал из кармана портсигар, щелчком выбил сигарету и закурил.

— Что, с допуском Кутова будут проблемы? — спросил Саша, считая, что пауза слишком затянулась.

Владимир махнул сигаретой.

— Нет, с этим проблем не будет. Вы в самом деле считает, что смогли разгадать, как работает установка?

Еще минуту назад Саша был уверен, что так оно и есть. Но теперь, услышав вопрос, поставленный в упор, засомневался.

— Идея Кутова очень правдоподобна, — ответил он, — другого объяснения тому, что сделал Штирнер, я не вижу. Эта конструкция предназначена, чтобы войти в резонанс с чем-то, находящимся по ту сторону барьера…

— Стоп. Ты не отвечаешь на вопрос.

— Разве? Именно это я и делаю…

Владимир, затянувшись, выпустил в дым в пол.

— Ты уходишь от ответа. Маскируешь собственную неуверенность многословием.

Саша уже открыл рот, чтобы возразить, но… но понял, что его начальник прав. Проведя рукой по волосам, он сказал:

— Как же не хватает Громова… Вы уверены, что с ним нельзя связаться?

В глазах Владимира появился стальной блеск.

— Учись принимать решение сам. Сколько можно тебя за штаны держать? Ты уже взрослый мальчик.

Пропустив мимо ушей обидное про штаны и мальчика, Саша задумался — действительно ли они сегодня разгадали, как работает установка? Он был почти уверен, что Кутов прав, но в том-то и дело, что почти. Саша вспомнил, как делал диплом, а потом начал работу над диссертацией — случаев, когда первая догадка оказывалась верной, можно было пересчитать по пальцам одной руки. А ведь каждый раз был готов отдать голову на отсечение, что все будет так, как предсказывали…

— Нет, — ответил, наконец, Саша, — я не могу гарантировать, что мы знаем, как работает установка. Но я уверен, что мы сделали шаг в правильном направлении.

Владимир, загасив окурок в пепельнице, удовлетворенно кивнул.

— Вот речь не мальчика, а мужа. Значит, Штирнер нам все еще нужен, так?

Саша кивнул.

— Хорошо. Тогда начинаем операцию прикрытия. Надо как-то объяснить Штирнеру, почему мы влезли в его установку.

— Вы уже придумали?

Владимир усмехнулся.

— Еще нет. — Он взглянул на часы. — Но у меня есть еще девять часов.

— Вы расскажете мне?

— Зачем? Твое удивление должно быть естественным, так что тебе лучше ничего не знать. И вот еще что — завтра после десяти утра можешь рассказать Кутову, чем мы тут занимаемся.

— Почему после десяти?

— По кочану. Слишком много вопросов задаешь.

Владимир поднялся и направился к двери.

— А теперь спать. Завтра будет интересный день.

Дважды повторять не пришлось. Саша заснул сразу, как только улегся.

Глава 21. ДЕРЗКИЙ ПЛАН

Громада «Мауса» возвышалась на полигоне, словно холм на равнине.

Капитан Крутов наблюдал в бинокль, как ИС-3 атакует немецкого монстра. По условию задания, дистанция выстрела не должна быть меньше одного километра. Советский танк на полной скорости приближался к зоне, из которой можно было открыть огонь. «Трешка» дернулась, дуло окуталось дымом, и спустя три секунды до наблюдательного пункта донесся звук выстрела.

— Есть попадание, товарищ капитан! — доложил сержант, не отрываясь от окуляров.

— Вижу, — ответил Крутов. — Предполагаемые повреждения?

— Темный след на бортовой броне, прямо под башней… трещин не фиксирую.

«Еще один поцелуй, — подумал Крутов, — будь это реальный бой, «Маус» даже не заметил бы попадания»

Советский танк, имитируя уход от ответного огня, сделал резкий поворот. Башня вращалась, удерживая направление ствола на противника. Послышался еще один выстрел. В этот раз командир выбрал более реалистичную цель — одну из двух гусениц. Однако нужной точности в движении добиться не удалось — снаряд, ударив в передний наклонный броневой щит, ушел наверх.

Крутов прикинул: следующий выстрел примерно еще через минуту. За это время в реальном бое «Маус» успеет сделать не менее четырех. И каков будет его исход, задал капитан себе вопрос. Ответ очевиден и не слишком утешителен.

Крутов соединился по рации с командиром танка:

— Уменьши дистанцию до полукилометра.

— Но в задании… — начал было возражать командир, но капитан прервал его.

— Я знаю, что в задании. Попробуй пробить с пятисот метров.

— Есть! — ответил тот.

Танк рванул вперед. Выстрел с более близкой дистанции дал результат — прямое попадание снаряда 122-миллиметровой пушки разнесло гусеницу. По крайней мере, танк не сможет маневрировать, подумал Крутов. Неподвижную цель поразить проще.

Трешка остановилась.

— Товарищ капитан, — послышался в шлемофоне голос командира, — что дальше? Продолжать обстрел?

Крутов ненадолго задумался. Никто из тех, кто присутствовал на полигоне, не знал, что это не просто испытания немецкого танка на прочность, а подготовка к реальному сражению, которое может начаться в ближайшее время. В других условиях этот «Маус», доставленный на полигон с таким трудом, следовало поберечь, но сейчас… вполне возможно, этих «мышей» скоро здесь будет довольно много, так что не стоит трястись над ним. Начальник полигона, конечно, будет ругаться — возможно, даже напишет рапорт наверх. Ну и пусть — на самом верху знают, что стоит на кону.