Моё сводное наваждение (СИ) - Семёнова Наталья. Страница 20

Я вырываюсь из его рук, обхватываю протянутую ладонь подошедшего Никиты, и мы вместе бежим по лестнице вверх. Сердце грохочет в ушах, как сумасшедшее, руки и ноги дрожат. Ужасно хочется как можно скорей оказаться в комнате, чтобы нервное напряжение отпустило. Главное, чтобы Мирон не вздумал пойти вслед за нами.

У своей комнаты торможу и смотрю на брата. Он выглядит подавленным. Мирона я не вижу, потому опускаюсь на корточки, сжимая обе руки Ника в своих, и заглядываю ему в глаза:

— Пожалуйста, не принимай его слова на свой счет, просто мы немного поспорили, и он сорвался на тебе. На самом деле он тебя очень любит, я знаю.

— Папа говорит так же, — несмело улыбается он.

— Потому что это правда, — тоже улыбаюсь я и выпрямляюсь: — Хочешь зайти ко мне?

Никита кивает, кажется, решая дать своему старшему брату очередной шанс проявить себя иначе. А может, просто верит нам с папой, верит в него. Я почему-то тоже в него верю.

Когда подходит время ехать на урок балета, а Никита уже давно убежал играть во двор, я решаю позвонить Ксении и предупредить, что меня сегодня не будет, да и не только сегодня. Она радуется моему решению вместе со мной и предлагает сходить куда-нибудь после того, как она освободится. Я соглашаюсь. Откладываю телефон на тумбочку, растягиваюсь во весь рост на кровати и закрываю глаза.

Как же хорошо.

Глава 14. Любовь

Я предупреждаю отца о том, что еду гулять с подругой, и по его настоянию беру семейную машину. Хорошо, что Галина не в курсе моих планов, и водитель абсолютно свободен. На обратном пути на такси уже настаиваю я. Также я сообщаю папе, что точно решила завязать с балетом — он мне никогда особо не нравился, особенно те травмы, что к нему прилагались. Папа явно гордится тем, что я так скоро начала принимать самостоятельные решения, а я все не верю, что мне с ним так сильно повезло. Потрясающий человек, мой отец.

Ксению мы с Игорем забираем прямо у здания, где проходят уроки балета, и сразу едем, по настоянию моей подруги, на пляж. Как она объясняет мне по дороге: у ее парня, Ромы[1], в пляжном кафе должна была состояться встреча с человеком, который владеет студией звукозаписи. Она мне с таким азартом и блеском в глазах рассказывает о том, что этот молодой человек случайно услышал, как поет и играет на гитаре Рома, — он подрабатывает таким образом на одном из проспектов, — когда проходил мимо, и в тот же миг заинтересовался им. Дал визитку, а затем и пригласил на встречу. Рома и сам поступил в Высшую Школу Искусств, чтобы в будущем стать иллюстратором, но он также любил гитару и пение. И я его прекрасно понимала. Как предполагает Ксения, мы как раз застанем конец их встречи, а там и отпразднуем любой ее исход.

— Ксень... а я... я точно не буду лишней? — тихо интересуюсь я.

— Нет, конечно! — восклицает она. — Мы с Ромой столько времени проводим вместе, что общение с кем-то еще точно пойдет нам на пользу. Я тебе говорила, что мы с ним иногородние? Так вот, в прошлом году он позвал меня с собой в приключение, и я согласилась. Не пожалела ни разу. Теперь мы обосновались здесь, снимаем уютную квартирку недалеко от моря и, как ты уже знаешь, намерены учиться. Нам уже давно пора обзавестись друзьями. А с тобой общаться — одно удовольствие.

— Как и мне с тобой, — смущенно улыбаюсь я. — Но постой, вы вот так просто уехали из дома?

— Не просто, конечно, — меняется ее взгляд, становясь немного печальным. — Папа до сих пор не желает со мной общаться, он строил на меня совершенно другие планы, а я их разрушила. И вновь — я не жалею. Ты даже не представляешь, как я благодарна Роме за то, что он объяснил мне, что это моя жизнь, и только мне решать, как ее проживать. — Тут она вновь улыбается и звонко сообщает: — Но мама в последний наш разговор сказала мне, что буквально на днях он хотел мне позвонить. Не решился. Но я в него верю.

— Ты смелая, Ксень, — восхищаюсь я ею. — И знаешь, сегодня мой папа сказал мне то же самое, что говорил тебе Рома. Что жизнь моя, и мне решать, чем в ней заниматься.

— И что ты думаешь по этому поводу? — весело прищуривается подруга.

— Начинаю понимать, что они правы.

— Именно так, — улыбается Ксения и обнимает меня одной рукой за плечи. — Я тебе уже говорила, так что повторю: я очень рада, что ты решила бросить балет. Заниматься чем-то без любви, по необходимости — это никого не делает счастливым.

— Верно.

Вскоре, мы прощаемся с Игорем и направляемся в открытое кафе. Кожи и обоняния приятно касается легкий морской ветерок, солнце обжигает открытые плечи. Я вдруг понимаю, что уже очень давно не была на пляже — мама настаивала, что ультрафиолет вредит коже. И как же хорошо теперь: дышу полной грудью, улыбаюсь безоблачному небу, наслаждаюсь компанией Ксении — просто чудесно!

Девушка созванивается со своим парнем, а затем говорит мне, что они закончили официальную часть разговора, теперь просто общаются и с удовольствием ждут, когда их компанию разбавит женское общество. Меня радует, что не я одна чувствую некое смущение от новых знакомств — Ксения тоже заметно стесняется. Но мы обе твердо преодолеваем оставшееся расстояние и останавливаемся перед нужным столиком.

Парень Ксении — это я понимаю по дальнейшим событиям — поднимается с места и целует ее в висок, а затем представляет нам парня немногим старше нас. Ксюша в ответ представляет меня. И когда мы садимся за столик, молодой человек предупреждает нас:

— Надеюсь, вы не против, если через минуту к нам присоединится и мой друг тоже. Бедолага не нашел себе другой компании на сегодняшний день.

Мы улыбаемся, потому что про бедолагу — это явно шутка, и киваем.

— О! Даже меньше минуты, — широко улыбаясь, продолжает парень, увидев кого-то позади меня.

Я по инерции оборачиваюсь и вижу... Мирона! Сердце мгновенно заходится в истерике, а ладони потеют. Как такое могло выйти? Нарочно не придумаешь!

Неужели город так мал для нас двоих?!

Мирон на секунду прищуривает глаза, но быстро делает вид, что ничего сверхъестественного не случилось. И это действительно так, только вот сердце мое не верит, продолжая барабанить в ушах. Я быстро отворачиваюсь и вижу, как с места поднимается Савва, чтобы пожать руку друга, который остановился ровнехонько возле меня.

— Привет. Это Рома, Ксения и...

— Любовь, — ложится на мое плечо обжигающая ладонь Мирона. — Моя сводная сестра.

— Оу, — медленно опускается Савва в плетеное кресло, вглядываясь в меня пристальней, а затем начинает как-то загадочно улыбаться: — Тот самый фенек... — и уже громче добавляет: — Ребят, а это Мирон.

Коротко смотрю на подругу и так и читаю в ее взгляде вопрос: тот самый Мирон? Конечно, я ей рассказала о нем все — иногда приятно выговориться тому, кто не против выслушать. По всей видимости, и Мирон выговорился Савве на мой счет.

— Она запретила так ее называть, — усмехается Мирон и протягивает Роме ладонь для рукопожатия. — Всем привет, рад знакомству.

Лицо невыносимо горит, до хруста костей хочется превратиться в невидимку, чтобы на меня никто не обращал внимания, потому что создается впечатление, что все взгляды устремлены на меня. Оно ложное, конечно, но вот только смелости поднять голову, чтобы убедится в этом, я не нахожу.

Зато Мирон не только смел, но и до невозможности нагл. Свободное место находится между Ромой и Саввой, почти напротив меня, но Мирон, подхватив за спинку кресло, бросает своему другу:

— Меняемся.

И все четыре ножки сидения коротко скрипят о деревянный пол рядом со мной... Следом на него опускается сам Мирон, вальяжно растекаясь по креслу.

— Ну-с? Приступим? — разбивает молчание за столом голос Саввы. — Кому что заказать?

Через полчаса и огромную порцию молочно-клубничного коктейля со сливками я чувствую себя значительно лучше. Разговор Саввы и Ромы о музыке очень занимает. Молчание Мирона почти позволяет забыть о его присутствии. Короткие улыбки Ксюши дают знать, что я не одна против всего мира, если он вдруг решит ополчиться против меня. А точнее, против всего одного Мира. В общем, я наивно расслабляюсь и, как оказывается, зря.