Режиссер Советского Союза - Тенгриханов Александр. Страница 52

Глава 24

Она меня дождалась. Стояла, пританцовывая от холода, в своем нелепом пальто и шапке с бубенчиком. Подбегаю и хватаю за плечи замерзшую девушку.

– Что? Это ты? – Огромные голубые глаза просто источают бездну негодования.

– Прости меня, пожалуйста, – радостно выдыхаю и тащу девицу в сторону Мосфильмовской.

– Куда мы идем? И вообще, мне пора возвращаться, – начинает возмущаться студентка.

– В загс, конечно. После всего этого я просто обязан на тебе жениться.

– Но он в другой стороне, – вижу, что глаза девушки расширились еще сильнее, – ты надо мной издеваешься? Да я…

Обнимаю ее со смехом, наслаждаясь переменой настроения, и произношу:

– Да я шучу. Но если ты не против, то я всегда готов! А сейчас давай в кафе, кому-то надо срочно согреться.

Кафешка оказалась обычной, для перекуса разноплановой публики. За двумя столами сидели явно местные работяги, еще за одним два мужика неопределенного возраста и три были оккупированы молодежью. Заскакиваем в помещение, снимаем верхнюю одежду и устремляемся к свободному месту.

Я заказал Татьяне чай с пирожными, себе же какао и порцию сосисок. Вот понравилась мне эта нехитрая еда. Лицо девушки тем временем порозовело, она налегла на чай. Видно, действительно замерзла. Я же аккуратно ее разглядываю и диву даюсь. Овальное лицо, идеальная форма носика, пухлые губы и открытый взгляд васильковых глаз. Молчу про два полушария размера эдак третьего, если не больше, скрытые под стареньким свитером. Думаю, что длинные ноги с лета особо не изменились. Что-то я задумался и переборщил с разглядыванием красотки. И ведь это все без всякого макияжа, приличной одежды и умения себя подать. Если заняться Таней серьезно, то получится просто шедевр. Легкий удар ногой под столом вывел меня из состояния морока.

– Налюбовался? – спрашивает девушка с ехидной улыбкой, отчего на ее щеках проявились очаровательные ямочки.

– Изучаю тебя, как предмет искусства, – отвечаю почти искренне.

– Ну конечно, – все тот же ехидный тон. – Дяденька режиссер нашел бедную простушку и решил сделать из нее звезду экрана. Только забыл предупредить о некоторых подводных камнях и особых условиях. И вообще, что-то я не помню режиссера с вашей фамилией. Кстати, не напомните ее? Вы, наверное, так известны, что у меня дыхание сперло в предвкушении.

Хорошо меня так потроллили. Хотя сама манера общения девушки мне очень импонирует, живая она такая и открытая. Но мне стыдиться нечего, и уж тем более пудрить ей мозги якобы будущей карьерой актрисы.

Вкратце объяснил ситуацию, как начинал помощником и недавно окончил режиссерские курсы. Потом выиграл приз в Венеции, с дипломной работой. И что сейчас фактически закончена полнометражная картина. Скажем так, потенциально популярный фильм внутри страны, а может, и за рубежом. Надо же немножко прихвастнуть.

– Ну и зачем вам я? – резонно заметило прелестное создание. – Специального образования у меня нет. Предположим, что мне даже дадут роль. Только это будет ваш фильм, и я навсегда останусь актрисой одного режиссера, без которого ни на что не способна. Слышала я пару таких историй, еще и похуже. Я, знаете ли, не наивная дурочка, да и МГУ мне нравится гораздо больше всех ваших киностудий. Были с подружками в качестве массовки – абсолютно не понравилось.

Наша няша не только красива, но еще умна и рациональна. Я уж и сам думал, на фига заикнулся тогда о роли, когда сам висел на волоске.

А вот в плане фото – я бы поспорил. Здесь такой образ можно создать, что закачаешься. Только в Союзе, боюсь, подобный плакат не пропустят местные моралисты.

– А в студенческом театре я играю. Начав еще в школе, – удивила меня Таня. – Так, для души и ради развлечения. Но связывать с этим свою жизнь я бы не хотела.

– Все эти ваши любительские постановки, может, и неплохи. Но актерская игра слабовата, как и многое другое.

После моих слов в глазах Тани заплясали самые настоящие бесенята. Понимаю, что сболтнул лишнего, и сейчас что-то будет. На стол падает пустой стакан, привлекая внимание посетителей и персонала. Сама девушка вскакивает, и лицо ее переполнено самым настоящим гневом.

– Товарищи, как же так? Обещал на мне жениться, с родителями познакомил, даже дату свадьбы назначали, а он сейчас мне денег на аборт сует, мол, разлюбил.

Я аж поперхнулся сосиской и имел явно жалкий вид. Зато Татьяна была прямо-таки апологетом невинности, подвергшейся обману. Тут с соседнего столика встают два работяги с совершенно недобрыми намерениями.

– Рассказывал же я тебе про племяшку свою, Алексеевич, – обращается невысокий крепыш к более худому коллеге. – Вот, похожий хлыщ судьбу Зинке испохабил. Но мы сейчас проучим очередного любителя девок портить. А можно и по партийной линии дело провести, наверняка этот вражина еще и женат.

Так-то я их особо не боюсь. Смущает только газовый ключ, торчащий из безразмерных ватных штанов крепыша. Против него у меня точно нет приема.

– Дяденьки, простите, – звонким голосом восклицает Таня. – Мы так роль репетировали. Товарищ режиссер не верит в мой талант актрисы. Пришлось убеждать его таким образом.

Народ выдохнул и одновременно загалдел. Только крепыш некоторое время смотрел в глаза няши, а потом еще буровил меня своими зыркалами. Успокоившись, работяги заняли свои места. Публика же возбудилась и эмоционально обсуждала произошедшее. Пара девиц из молодежной компании бросала на меня недвусмысленные взгляды. Вот чего они все лезут в кино?! Напротив меня сидит вполне себе разумная девица, которая, имея талант актрисы, на сцену точно не стремится.

– Ну а вы, мой поперхнувшийся сосиской принц? Или умеете только сидеть в кресле, надув щеки, и кричать, что вам не нравится очередной дубль?

Вот же язва. Но какая обаятельная и красивая! Ну, хорошо.

Резко поднимаюсь со своего места, беру за руку проходящую официантку, которая пискнула от неожиданности. Черт, сегодня день открытий. Может, не такие огромные, как у няши, но весьма выразительные голубые глаза на точеном личике смотрят на меня с удивлением. Высокая, под метр семьдесят пять. Даже под мешковатым халатом и фартуком видно, что с фигурой у девушки полный порядок. Несколько каштановых прядей выбиваются из-под форменного чепчика.

Так, чего-то я опять не туда, судя по тому, что в зале опять воцарилась тишина. Смотрю в глаза красавице и начинаю декларировать самым проникновенным тоном. Умел Леха читать стихи, особенно девушкам.

По мере чтения глаза девушки покрылись какой-то поволокой, будто она улетела вместе со словами в описываемый мрак. Когда я закончил, некоторое время была тишина, а затем зал начал хлопать.

– Это же Блок, – а голос у официантки вообще умопомрачительный, такой с хрипотцой. – Но мне Есенин больше нравится.

Раз честная публика заказывает одного кудрявого блондина, то сделаем. Не отпускаю руку, которую официантка попыталась аккуратно вырвать, продолжаю.