Режиссер Советского Союза - Тенгриханов Александр. Страница 53

Чувствую, что девушка поплыла, как бы в обморок не упала. Но здесь в наши стихочтения вмешалась новая героиня. Монументальных объемов буфетчица гаркнула со своего места:

– Хватит уже девке мозги пудрить. А то пришел с одной красоткой, но тут же на другую перекинулся. Аньке же еще работать. Оставь девушку и возвращайся к своей крале. И чтобы я тебя здесь больше не видела!

Народ опять загалдел, обсуждая новую тему. А чего, неплохое такое развлечение получилось. Плюхаюсь на свое место, и встречают меня отнюдь не дружелюбным взглядом. Я же приступаю к уже остывшей сосиске.

– И что это было? – от былой насмешливости в голосе не осталось и следа.

– Ты же хотела удостовериться в моих актерских талантах. Вот и прочитал стихи первой попавшейся девушке, – отвечаю с улыбкой.

– А мне ты почему-то стихи не читал. Вообще-то именно я должна была стать этой первой девушкой, – пухлые губки сжались в гримасу обиды.

Играет или нет, понять сложно. Но ссориться с этим неогранённым бриллиантом я точно не буду. Как оно еще там, в будущем, получится, не знаю, но Таня мне очень понравилась. Ловлю себя на предательской мысли, что официантка Аня зацепила меня не меньше.

По дороге к общежитию я был в ударе. Гумилев сейчас под запретом – но, кто надо, понимает, о чем речь. Вот я и выдал лучшее, что знал из стихов этого великого поэта. Чувствую, что девушке все это очень понравилось. И, несмотря на мороз, мы долго не хотели расходиться. Не тащить же ее на квартиру. Времена немного иные, и могут неправильно понять. Хотя, черт знает, что там может быть в жизни столь красивой девушки. Может, она прошла уже Крым, рым и медные трубы.

В итоге мы, как школьники, долго целовались у проходной, затем Таня упорхнула своей легкой походкой. Договорились, как будем связываться, и решили встретиться через два дня – у девушки какие-то срочные дела.

Меня как будто сразу отпустило. Все переживания последних месяцев, когда Зоя откровенно пила мне кровь, просто исчезли. Нет, я не влюбился, а был просто очарован. Но это состояние гораздо лучше той неопределенности, которую постоянно создавала моя здешняя супруга. Еще и ее последние слова, которые буквально выбили у меня почву из-под ног. А сейчас просто плевать. Буду посещать близняшек, а Зое более нет места в моей жизни. Рыжики же не виноваты, что произошла такая ситуация. Значит, буду отыгрывать роль примерного отца.

Сегодняшнее посещение Фурцевой сильно отличалось от предыдущих. Меня откровенно мариновали в приемной, вызвав значительно раньше. Но чукча не дурак, он подготовился. Коробка хороших конфет для Мариночки, и весь этот час мы провели в весьма приятной беседе. Никаких вопросов, связанных со мной, я не касался, а больше слушал. Ведь помощница министра – это кладезь информации. Так невзначай были перемыты косточки разного рода мэтрам и публике попроще. Я вообще далек от всего этого, хотя прекрасно понимаю, что борьба за ресурсы и влияние среди отечественных деятелей искусства идет беспрерывно. Особенно страшные схватки происходят за возможность поработать на Западе или просто туда съездить. Секретарь намекнула, что за право везти фильм во Францию будет жуткая бойня между некоторыми группировками. Уж мосфильмовцы точно вступят в противостояние, хотя в этом году не их очередь везти фильм на фестиваль.

– А где можно будет посмотреть твой фильм, Алексей? – вдруг спрашивает Мариночка. – Уж больно много про него слухов. Вот и мне невтерпеж.

Это она меня поразила. Какие слухи? Хотя… черт их вообще всех знает.

– Премьерный показ будет для комиссии на Горького. Я вам сообщу заранее, вот вы и приезжайте. Может, Екатерина Алексеевна тоже будет. Встретим, как положено.

– Какой же ты дамский угодник, – немного манерно отвечает помощница. – А знаешь, товарищ министр просто ни в какую не хочет пропускать в советский прокат французские фильмы. Там обсуждают какого-то Фантомаса и еще ведут речь об Анжелике. Про первого не знаю, а книгу о похождениях второй я читала. Это очень необычно.

Чем нашим святошам от культуры не понравилась французская комедия весьма невинного плана? Снято красиво, актеры отличные, и вообще, столько всего наворочено. Завидуют, что ли? С Анжеликой – понятно, там есть элементы эротических сцен, которые в мое время вызовут только смех. Может, встать на защиту французского кинематографа? Хотя я и так повесил на себя столько всего, что сочтут еще самым настоящим шпионом. Но пару вопросов задам. Мы же типа сейчас с франками дружим, президент их вроде приезжал. Для меня это, в первую очередь, технологии и совместные проекты. В общем, жду приглашения на ковер.

Минут через двадцать из кабинета вышло несколько товарищей, в том числе замминистра Кузнецов, который даже не посмотрел в мою сторону. Захожу в душное помещение, Фурцева как раз открыла окно, дабы его проветрить. За мной сразу же невесомо впорхнула Марина с чайником на подносе и прочими сушками. Если будут поить чаем, то, наверное, не все так плохо. Помощница разлила жидкость в фарфоровые кружки и так же бесшумно удалилась.

Фурцева в этот раз не стала прибегать к разного рода психологическим штучкам, которые на меня совершенно не действовали.

– Что касается фильма, то многое будет зависеть от комиссий. Сначала будет приемная, рецензионная, а затем уже основная. Я поработала, с кем нужно, и практически все будут на твоей стороне. Но это далеко не все товарищи, принимающие решение. Поэтому картина должна быть действительно хорошей. Что сам думаешь?

– Фильм почти смонтирован, осталось несколько штрихов. Если приемная комиссия готова просмотреть её прямо сейчас, то мы все организуем. И давайте сразу запускать её в прокат, чтобы широкий зритель нас поддержал. Напечатаем целую серию плакатов, плюс Пузик заканчивает роман. Договоримся с каким-нибудь журналом и запустим его в печать по главам. Оксана уже достаточно популярный автор. Я еще могу снять небольшой рекламный фильм на две-три минуты, который можно демонстрировать перед показами других картин. Ударим со всех сторон по нашему зрителю, и он никуда не денется, попрет толпами в кинотеатры.

– Ух, как же с тобой тяжело, Мещерский. Все у тебя просто и должно решаться по мановению волшебной палочки. И плакаты ты напечатаешь, да еще фильм снимешь. Типография вот так и ждет, чтобы предоставить тебе свои мощности… А как быть с тем, что есть картины, уже поставленные в прокат? Их должны отодвинуть ради одного непризнанного гения? По журналу – дело нужное. Народ у нас читает активно, и многие захотят сходить посмотреть на оригинальную постановку. Ладно, – министр махнула рукой. – Устрою я тебе приемную комиссию быстрее, и выход в прокат тоже. Но по последнему – не ранее середины февраля или начала марта. Ты и так ускоряешься, как метеор. Смотри только – не сгори в процессе.

Не понял, что она хотела сказать, но подожду. Фурцева сделала глоток чая, и лицо ее посуровело.

– По разговору, когда ты мне насоветовал насчет всех этих гениев подворотни и рембрандтов из коммуналок. В принципе, я на твоей стороне… Только частично, – уточнила министр, видя мою улыбку. – По музыке ничего не скажу, не моя епархия, но люди будут думать. А вот продажа картин за рубеж признана делом интересным, и возьмем мы в оборот твоего Рабина. Заодно будешь помогать как консультант – уж очень гладко у тебя все получается на бумаге. Поэтам тоже предоставим площадку, невелика проблема. Пусть лучше вещают для нормальной аудитории, да под некоторым контролем, так всем будет лучше. С нужными людьми, которые станут курировать Рабина, познакомишься позже. Там будут присутствовать еще два ведомства, ты теперь мой представитель. Поэтому очень прошу – не подведи.

– Да я, Екатерина Алексеевна… – вскакиваю со стула, но быстро скукоживаюсь под строгим взглядом министра.

– Не хочу разбираться, что у тебя в личной жизни, но постарайся не подставляться. Если ты ушел от жены – значит, найди новую. И еще есть одна очень нехорошая новость. Тобой заинтересовалось Пятое управление. Ты вроде не диссидент, а просто балбес, но тем не менее. Я завтра начну решать эту проблему, поэтому крайне важно, чтобы ты нигде не наследил. Особенно про политику – вообще забудь разговоры о ней! Говори о бабах, спорте, кино – о чем угодно. Но услышишь хоть слово про политику, то сразу покидаешь эту компанию. Понял?